Миниатюрист
Шрифт:
– Мадам, мы с Лийк привязаны друг к другу…
– Вы привязаны к ее деньгам, что не мешает вам получать желаемое на стороне.
Он выглядит все более озадаченным. «Ну актер, – думает Нелла. – Он еще Джеку даст фору».
– Вы купили жене кукольный дом, какой она хотела?
Ему становится не по себе.
– Что?
– Лийк захотела кукольный дом, такой же, как у меня. Вы ей купили?
Он сглатывает слюну, на лице – испуг.
– А почему вы спрашиваете? Если Лийк…
Но она
Она бы отправилась на Калверстраат, но понимает, что сейчас должна быть рядом с Йоханом, успокоить его после всех обвинений Джека. Нелла подходит к главному входу в тюрьму, и охранник, узнав ее, пропускает внутрь. Она быстрым шагом минует двор, стараясь не смотреть на разложенные инструменты пыток, с помощью которых Кровавый Пастух будет дробить лодыжки, рвать сухожилия и вытягивать конечности, чтобы получить нужные признания.
Второй охранник открывает дверь камеры. Ее муж, лежащий на соломенном тюфяке, даже не поднимает головы.
– Йохан… – Она садится рядом и кладет руку ему на бок. – Когда Джек работал на Калверстраат, там жила женщина, чьи товары он доставлял заказчикам. – Кто она? – Нелла тормошит мужа, видя, что тот закрыл глаза. – Йохан… Я спросила вас еще в тот раз, но вы не ответили. Почему?
– Потому что я не знаю никакой женщины, Петронелла, – говорит он. – А с какой стати она тебя так интересует?
– Я думаю, она может нам помочь.
Несмотря на всю свою слабость, он выдавливает из себя смех.
– Нам уже никто не может помочь, Нелла. Неужели ты не понимаешь?
– Йохан, она делает миниатюры, которые предсказывают людям будущее.
Он поднимает глаза.
– Что?
– Сначала я думала, что это мужчина, потом решила, что их двое, но на самом деле она одна.
Он переворачивается на спину и вперяет взор в потолок. А Нелла продолжает:
– Я не знаю, что будет дальше, но она правда предвидит будущее. Она также посылает свои поделки этой сумасшедшей Лийк…
– Лийк всегда была сумасшедшей.
– И она ходит за мной. Как будто хочет мне что-то сказать.
Он садится, превозмогая боль, и берет ее руки в свои.
– Нелла, послушай. Ты устала. Мы очень осложнили твою жизнь.
– Но…
– Эта женщина… обыкновенная женщина. Джек иногда работал на нее. Она не связана с гильдией и не входит в городскую юрисдикцию. Можно сказать, она там жила вне закона. Она вроде Джека, оба иностранцы. Все, чем она занимается, – это левые дела.
Нелла протягивает ему открытую ладонь.
– Дайте мне маленькую Резеки. Она ведь у вас?
Он смотрит на нее затуманенным взглядом.
– Девочка, тебе надо успокоиться. Все это так глупо.
– Йохан, вы многого не знаете.
Он лезет в карман и дрожащей рукой достает миниатюру, которая перекочевывает к жене, а та подносит собачку к его глазам.
– Смотрите, – она показывает на загривок. – Здесь есть отметина. И она была там еще до того, как ваша собака умерла.
– Какая отметина? Ничего там нет.
– А это что? – И тут она видит, что он прав. Кровавый след, который она никак не могла оттереть, исчез. – Вы ее стерли. Вам было больно на нее смотреть.
– Нелла, я к ней не притрагивался.
Маленькая Резеки сидит у нее на ладони.
– Красивая штука, – признает он. – И Резеки была красавицей. Я был тронут, когда ты мне ее отдала.
– Но…
– Иди домой, детка. Ты устала. Ты мне уже ничем не можешь помочь.
Роды
Марин поджидает их, нервно расхаживая в холле. Воздух пропитан страхом. В сумеречном свете ее лицо кажется зеленым и осунувшимся. Руки она сложила перед собой – не то молится, не то держит в них воображаемые цветы.
– Что с ним собираются сделать? – спрашивает она без предисловий.
– Пока не знаем. Но разве вы не говорили с Меермансом? Разве вы не сказали ему, что в этом нет вины Йохана?
– Нелла, в том, что погубили партию сахара, есть прямая вина Йохана. Он этим не занимался… думал о чем-то своем. И теперь Лийк ему мстит – не только за сахар… за свою жизнь без любви, без уважения людей своего круга, без дела, которое перешло к мужу…
– Но как можно из-за какого-то сахара отнять человеческую жизнь? – Нелла повышает голос. – Если бы вы видели, что стало с его ногами, с его телом…
Марин берет ее за плечи.
– Ты же понимаешь, Нелла, что дело не только в сахаре. Надо знать Лийк. Она точно рассчитала, какую боль причинит мне, если заберут моего брата.
– Так поговорите с ней.
– Чтобы она меня вот такую увидела? – Марин вдруг хватается за живот и делает судорожный вдох. – Так колотится сердце, – жалуется она. Нелла прикладывает пальцы к ее сонной артерии. Пульс в самом деле бешеный.
– Что происходит? – спрашивает Марин. – Меня как будто молния бьет.
В сумраке холла проглядывает лицо-маска, на котором лежит печать страха. Это Корнелия.
– Поднимемся наверх? – предлагает Нелла. Она старается говорить спокойно, хотя у нее самой от ужаса сердце грозит выскочить из груди. Повитуха им сейчас точно бы не помешала. – В мою комнату?
Марин поняла, зачем ее приглашают.
– Я умру. – Она изо всех сил стискивает руку Неллы, словно цепляясь за жизнь, словно это ее последняя надежда на то, что все обойдется. – Этот ребенок меня убьет.