Минни

Соловьева Екатерина

Двухэтажный дом высился на пологом склоне, ведущем к маленькой бухте, окружённой скалами. Он оказался небольшим, с горчичного цвета стенами, кое-где покрытыми малахитовым мхом, черепичной крышей и крыльцом с разбитыми каменными ступенями.

Внутри всё ещё пахло затхлостью, но свежий воздух врывался сквозь распахнутые арочные окна, которые эльфы открыли, чтобы проветрить помещения. Здесь всё казалось старым, из позапрошлого века: мебель с гнутыми ножками в барочном стиле, зеркала на стенах во весь рост, портреты в богатых окладистых рамах, алые бархатные портьеры с тяжёлыми кистями.

С хлопком появился Лу, поклонился и

подобострастно проскрипел:

— Мадам, что желаете на ужин?

Нарцисса пожала плечами.

— Закажи что-нибудь из «Au Cote d'Argent». Насколько я помню, там хорошая средиземноморская кухня.

Когда Гермиона поднималась по старой скрипучей лестнице, казалось, она попала на съёмки какого-то исторического фильма.

Из окна спальни виднелась желтоватая высокая крепость, она словно целилась ржавым дулом в мирное небо, такая старая, что казалась возведенной во времена средневековья.

— Сторожевая башня Ге. Единственное строение в Кале-Нор, которое уцелело после войны, — Нарцисса подошла так незаметно, что девушка вздрогнула, услышав её голос у самого уха.

Гермиона невольно вдохнула запах её духов и обернулась. Миссис Малфой не отрываясь смотрела на другой конец бухты, загибающийся полумесяцем, где на холме высился маяк. Девушка поразилась, каким прекрасным и мечтательным стало её лицо, и голубые глаза, и розовые губы, и золотой завиток, зацепившийся за серёжку с сапфиром.

— Когда-то здесь всё было иначе. Мы с Люциусом начали здесь свой медовый месяц, перед тем, отправиться на Ривьеру…

* * *

Первым делом Гермиона списалась с Гарри. На её просьбу найти родителей, которые теперь обретались неизвестно где под именами Моники и Венделла Уилкис, он ответил, что займётся розыском в самое ближайшее время. Друг рассказывал, как много работы теперь в Аврорате, как идёт восстановление Хогвартса, и какая Джинни милая. Гермиона радовалась за них, с улыбкой читая каждую строчку. Рон на письма отвечал редко и скупо, но девушка пыталась понять его: сначала он видел, как она бросилась на шею к Люциусу у Стоунхенджа, а в поместье её обнимал Драко. Неизвестно, что Рон мог думать по этому поводу, но ничего хорошего — это уж точно. К тому же, должно быть, ему сейчас и вовсе не до неё: Фред убит, дом сожжён, нужно поддерживать семью.

Гермиона тосковала. Письма из Франции в Британию ходили редко: чёрный филин Малфоев Цезарь не выдерживал таких долгих перелётов, ему приходилось путешествовать вместе с судами, курсирующими по Па-де-Кале. Девушка провожала птицу в порту печальным взглядом, когда Цезарь задрёмывал на верхушке мачты, сжимая в лапках драгоценный пергамент.

Библиотека в особняке во многом уступала библиотеке в поместье: старые журналы, замшелые фолианты по прикладному зельеварению, книги о тёмной магии и преследованиях инквизиции. Многие тома вообще не поддавались прочтению, потому что были на старофранцузском языке или на смеси южных диалектов.

Гермиона чувствовала себя одинокой и потерянной, как никогда. Словно метеорит в бездне космоса среди тысяч холодных равнодушных звёзд, которым нет до него совершенно никакого дела. Без дома, без близких и родных, без друзей, без Косолапсуса.

Здесь, в Кале, тоска по родителям навалилась с новой силой. В Лондоне они жили на шумной Карнаби-стрит, и спальня Гермионы была на втором этаже. В окно в непогоду стучались и царапались ветки яблони, что росла рядом. Когда Гермиона

была маленькой, а ветер на улице завывал, точно голодный вервольф в полнолуние, становилось жутко, и однажды она привязала к сучьям маленький фонарик. С тех пор страх отступил: в чернильной мгле за окном всегда покачивался кусочек света, как луч надежды на то, что тьма не вечна и добро побеждает. А почему ни разу не пришлось менять батарейки, девочка поняла, когда получила письмо из Хогвартса: она сама заряжала фонарик своим внутренним светом и теплом. Но теперь тепла взять неоткуда, и сердце сжималось от боли и пустоты. И понимание того, что Люциус, даже сам того не осознавая, согревал её своей заботой и вниманием, мучило ещё больше. Ведь он погиб, его не вернуть. Некому больше зажечь фонарик за окном, чтобы разогнать тьму.

Днём она ещё пыталась отвлечься, и в этом успешно помогала Нарцисса. На смотровой площадке маяка они любовались на великолепную панораму Кале с изумрудной линией моря и белыми китами яхт и торговых кораблей.

— Что тебе не даёт покоя, Гермиона? — вдруг спросила женщина.

Девушка нахмурилась, ударив кулаком по каменному парапету.

— Наша прогулка по Косой Аллее, конечно! Почему они так оскорбляли меня? Я просто не верю в то, что профессор Снейп мог что-то рассказать Гарри обо мне и… вашем муже, а Гарри — кому-то ещё… Боже…

Нарцисса усмехнулась.

— Весело же вы проводили время в его кабинете, если тебя это до сих пор так смущает! Но я тоже не поставила бы и сикля на то, что Снейп так болтлив. Да и зачем это ему? Кого же ты подозреваешь?

— Там… тогда, у Стоунхенджа… — начала Гермиона и замолчала.

— Расскажи! — потребовала женщина.

Гермиона нехотя рассказала о том, что случилось после того, как она спряталась на груди Люциуса.

— Значит, кто-то из Ордена Феникса пустил эту сплетню, — хладнокровно подытожила Нарцисса. — Кто-то из них не любит тебя, Гермиона. Или за что-то сильно обижен.

— Это не может быть Гарри! — она замотала головой.

— Тогда Уизли? Твой друг Уизли? Ведь это он сбросил мантию и выдал себя, он раскрыл Орден, когда ты повисла на шее у моего мужа!

— Рон… — начала Гермиона и невольно заалела от непрошеного воспоминания о Люциусе, — он не такой. Он бы не смог… Разве что его неправильно поняли, когда он кому-то рассказал об этом…

Нарцисса закатила глаза.

На следующий же день Гермиона написала Рону возмущённое письмо о том, как их встретили в Косой Аллее. Ответа не было, но девушка знала, что в этом нет вины Цезаря, ведь филин вернулся и мирно спал на чердаке, затянув глаза плёнкой. Во втором письме она спросила Рона напрямик о причине такого отношения к ней. Но распечатав конверт, Гермиона поняла, что письмо от Джинни.

«Гермиона, здравствуй!

Ты должна понять Рона. Увидев у Стоунхенджа, как вы обнимаетесь со старшим Малфоем, он потом три дня не выходил из своей комнаты. Мы все видели, как ему плохо. Рон не ел, не спал. А однажды, после победы, пропал. Джордж нашёл его в пабе «Хмельной Лепрекон» на Косой Аллее. Рон там здорово набрался. Там он, наверное, кому-нибудь и рассказал, что его девушка теперь на стороне Пожирателей.

И потом, Гермиона, Рон молчит об этом, но Гарри рассказал мне, как Драко Малфой обнимал тебя, когда погиб его отец, а…»