Мир культуры. Основы культурологии

Быстрова Анна Натановна

Племена германцев, скандинавов, кельтов и другие были окружены не

слишком радостной природой: холодное море, отвесные скалы, часто хмурое небо.

Это были суровые люди, которые вели суровую жизнь, создавая не менее суровую

мораль. Часть этих моральных принципов дошла до нас в виде наставлений бога

скандинавов Одина в “Изречениях Высокого”. Подозрительность и осторожность —

таковы главные рекомендации бога:

"Прежде чем войдешь в дом, присмотрись ко

всем входам: не скрывается ли где

враг".

"Дня не хвали раньше вечера, жену — раньше ее смерти, оружия — пока не

испробовано, девушки, пока не замужем, лед похвали, если выдержал, пиво, когда

выпито" [19].

Недоверие к окружающему распространяется и на людей, и на природу.

Кругозор сельского жителя был ограничен примерно восемью километрами в

диаметре. Это — предел досягаемости, место деятельности, круг видимого мира.

Весь остальной мир представляется населенным чудищами, великанами, людьми о

нескольких головах, неведомым зверьем, в нем происходят волшебные

происшествия и превращения. Даже ближайший лес для селянина — не только

место охоты, но постоянная опасность, не только реальная (разбойники), но и

вымышленная: лес — это неизвестность, а неизвестность страшит непросвещенный

ум.

Сельский житель всегда зависел и от природы, и от общественных

катаклизмов, поэтому ему нужна была защита, чтобы спокойно обрабатывать свои

поля. Он прибегал к помощи аристократа, но за это высокородный защитник налагал

на него дополнительные поборы. Земледельцу присуще было размышлять о природе

и ее явлениях, но поскольку он не получал образования, все знания передавались из

поколения в поколение через практическую деятельность. Земледелец не покорял

силы природы — он пытался снискать их благоволение путем молитв и жертв, а на

этом пути религиозность, легковерие и суеверие шли рука об руку. На этом

основании у него выработались два различных стереотипа поведения: с одной

стороны, абсолютная покорность и даже некоторый фатализм, иногда граничащие с

349

показной или реальной туповатостью, а с другой — безудержное бунтарство,

периодически выливающееся в жестокие и кровопролитные крестьянские войны.

Позднее, когда образовались и обособились новые государства, окончательно

сложились отношения между вассалами и сеньорами, народный эпос вбирает в себя

историческую тематику, воспоминания о величии королей, походах, победах; и те,

кто вызывает к себе чувство восторга или симпатии, наделялись красивой

внешностью, добротой и другими лучшими качествами. Таковы эпические предания

о Роланде или “Песнь

о Нибелунгах”. Но и здесь присутствует суровость,

пронизанная вассальной верностью, сливающейся в героических сказаниях с

верностью роду, племени, стране, государству. Герой песен — эпический король,

власть которого воплощает единство страны. Эти произведения могли быть сложены

и воинами, чей кругозор несколько богаче кругозора крестьянина, но по

определенной “однозначности” они и в крестьянском, и в военном эпосе

поразительно похожи: такой же узкий круг тем, те же сюжетные и языковые клише,

тот же однонаправленный взгляд на мир. Даже тогда, когда появились новые,

патриотические темы, традиционная для эпоса борьба “светлого” и “темного” начал

раскрывается через столкновение христиан и “неверных”.

Городской уклад жизни никогда не отличался постоянством. Горожанин,

иногда беглый крестьянин, которому нужно было продержаться в городе год, чтобы

получить свободу, должен был быстро соображать, быстро реагировать на любую

ситуацию и трезво оценивать реальность. Плутовство, хитрость, изворотливость

становились элементами городской культуры и не воспринимались как порок.

В городе жесткая иерархия со своими запретами и ограничениями выступала

особенно явственно. Например, были запрещены смешанные браки (церковь не

давала благословения), одежда горожан должна была соответствовать их

социальному положению. Даже богатым ремесленникам и купцам запрещалось

носить платье из бархата или атласа, кружева, украшения из драгоценных камней.

Нарушителя установленных правил могли подвергнуть публичному наказанию

розгами или кнутом, заключению в тюрьму и крупному штрафу.

Здесь особенно сильно ощущалась разница между роскошью вельмож и

грязью узких, темных из-за тесной застройки улиц, между жарой летнего дня и

холодом и тьмой зимней ночи, между торжественностью церковного богослужения и

разгулом веселого карнавала. Может быть, карнавальная культура была самым

ярким и специфическим явлением средневекового города. Слившись с традициями

дальних и ближних лет, она явилась не только как праздник, но и как особая форма

мышления, как способ существования, как особый мир средневекового человека

[25].

Корни карнавальной культуры уходят в глубокую древность человечества, в

земледельческие обряды, целью которых было магическое воздействие на природу,

разыгрывавшее действие с желаемым результатом. Обряд должен был “обеспечить”