Мир культуры. Основы культурологии
Шрифт:
предписанности каждого явления, другие также горячо отвергали, но все они
признавали человеческий разум единственным хозяином человеческой жизни, и
религия виделась как религия разума. Уже средние века привели философа и
богослова Пьера Абеляра (1079—1142) к поискам разумного в религии: "Nihil
credentum nisi plus intellectum" — “Веровать должно лишь такой истине, которая
стала
стремились соединить вероучение со здравым смыслом. Но для мыслителей
Возрождения разум опережает веру. И эта идея, постепенно расширяющая свое
влияние, ложится в основу реформации церкви.
380
Джотто. Оплакивание Христа
В любой философской системе, даже очень радикально настроенных
теоретиков, нельзя было обойтись без Бога. Поэтому теория мироздания ищет
компромиссы: Бог выступал как создатель благ, но большинство гуманистов поет
гимн гению человека, которого считают почти равным гению творца небесных
светил. Так расчищается путь к тому, что Богом станет считаться природа, а
гармония — первоначалом самой природы [290, с. 18].
И все-таки Возрождение было христианским, правда, само христианство
претерпело изменения, вступив в отношения с новой культурой, приведшие к
Реформации и новому направлению в христианстве — протестантизму [157, с. 28,
29]. Возрождение впервые обнажило противоположность не только между религией
и научным знанием, но и между религией и институтом церкви.
Некоторые гуманисты, сближая язычество и христианство, не находили в них
принципиальных отличий, считая, что любая вера — прибежище неразумных и
источник заблуждения. “Верить,— говорил поэт и теоретик Возрождения Франческа
Гвиччардини (1483—1540), — значит не что иное, как иметь твердое мнение и даже
уверенность в вещах неразумных... Слишком большое благочестие калечит мир, так
как оно размягчает души, вовлекает людей в тысячи заблуждений и отвращает их от
дел благородных и мужественных” [290, с. 21]. Но и он приходит к следующему
выводу: “Не боритесь никогда с религией и вообще с вещами, зависящими, по-
видимому, от бога, ибо слишком сильна власть этого слова над умами глупцов” [там
же].
Одновременно с этими высказываниями сосуществовала идея Макиавелли,
полагавшего, что общество не в состоянии справиться со своими проблемами без
религии, так как религия укрепляет любовь к отечеству, желание его защищать и
полезна для армии. Он видел всю глубину несоответствия папской церкви
381
христианскому учению и считал, что нужно найти пути и возможности
реформировать церковь, превратив ее в полезную для всего общества. “Религия, —
писал Макиавелли, — может собрать в себе все отрицательные черты общества, а
может возродить общество, если в ней закладываются новые, полезные для
государства черты, то есть, если она будет реформирована” [290, с. 22]. Сравнивая
христианскую религию с античной, он искал новую религию, более подходящую
идеалам Возрождения: “Наша (христианская) религия полагает высшее благо в
смирении, в презрении к мирскому, в отречении от жизни, тогда как языческая
религия полагала его в величии души, в силе тела и во всем, что делает человека
могущественным” [20, кн. 4, с. 350].
Изменения в европейской действительности не могли не коснуться и церкви.
Сложные отношения религии и церкви, религии и общества, церкви и общества
обострились особенно сильно в период позднего Возрождения. Общество было
религиозным, даже самые радикальные идеи гуманистов, награждавших человека
богоподобием и свободой выбора, не отвергали существования Бога, и их идеи,
касались лишь величия человека-творца. Петрарка в одном из своих трактатов
высказывал предположение, что даже Цицерон — великий авторитет гуманистов —
непременно оказался бы христианином, если бы был знаком с этим учением. И
другие гуманисты склоняются к убеждению в том, что “и католик, и буддист, и
магометанин, и древний иудей, и даже все язычники идут к Богу, хотя с внешней
стороны и разными путями, но по существу своему это один и тот же, всеобщий и
единственный путь, который дан человеку от природы” [180, с. 552]. Таким образом,
в процессе логических построений, из которых складывалась новая картина мира,
совершался отход от привычных взглядов официальной церкви.
С другой стороны, и в самой церкви складывались новые формы
мировосприятия. Свойственный Возрождению взгляд на природу, богатую яркими
красками, проник в церковные обряды и оживил их. Церковь украсилась
великолепной живописью, декор храмов стал менее суровым и более светским. Так
что и церковь, если можно так выразиться, была не чужда некоторого
свободомыслия, которое имело свою оборотную сторону: папы участвовали в
заговорах и убийствах, несмотря на обет безбрачия, имели любовниц, раздавали
должности родственникам и клевретам — приспешникам, не брезгающим никакими