Мир культуры. Основы культурологии
Шрифт:
просветителей литература была средством перевоспитания общества и человека во
имя будущего, философия воспринималась как “наука о счастье”, и на краткий век
Просвещения они соединились.
Конечно, искусство этого времени в каждой стране имело некоторые
особенности, но они только дополняли друг друга в общей идее просветительства. В
Англии Свифт в романе о приключениях Гулливера дает сатирическую картину всех
пороков современного ему общества: попытки лилипутов
Гулливера очень напоминают действия мелочных, тщеславных и корыстных
людишек по отношению к тем, кто выше них, а знаменитые картины академической
жизни страны Лапуты удивительно похожи на диспуты невежд, желающих казаться
мыслителями. Даниель Дефо (ок. 1660—1731) в приключениях Робинзона Крузо
“воспитывал в читателях веру в безграничные возможности человеческих рук и
человеческого ума” [121, т. 5, с. 23]. Сентиментальные романы С. Ричардсона (1689
—1761) показывают душевные бури героев и особенно героинь; они производили
сильнейшее впечатление на читателей еще столетие спустя. Пушкинская Татьяна
“влюблялась в обманы Ричардсона и Руссо”:
Воображаясь героиней
Своих возлюбленных творцов,
Клариссой, Юлией, Дельфиной,
Татьяна в тишине лесов
Одна с опасной книгой бродит,
Она в ней ищет и находит
Свой тайный жар, свои мечты,
Плоды сердечной полноты...
[А. С. Пушкин, “Евгений Онегин”, гл. 3, X]
Сатирические и реалистические традиции романа продолжила поэзия,
особенно в творчестве Роберта Бёрнса, внесшего в нее искреннюю
непосредственность народного стиха, песенность и лиричность и одновременно с
этим страстную веру в лучшее будущее людей:
421
Питаем мы своим горбом
Потомственных ворон, брат,
И лишь за гробом отдохнем
От всех своих трудов, брат.
Но верю я: настанет день,—
И он не за горами, —
Когда листвы волшебной сень
Раскинется над нами.
Забудут рабство и нужду
Народы и края, брат.
И будут люди жить в ладу,
Как дружная семья, брат!
[32, с. 55, 56]
Во Франции блестящий Бомарше (1732—1799) создает бессмертный образ
Фигаро, вобравший в себя не только традиционные черты пройдохи-слуги,
известные еще со времен средневековья и Возрождения, но и всю ту иронию и
критичность, которая была характерна для героев Нового времени. Прелесть этой
иронии еще и в том, что она облечена в форму речей человека из простонародья, но
при том полна глубокой рассудительности, логична, насыщена юмором, способным
сделать честь любому человеку.
Литература Германии в начале века выражала главные идеи Просвещения
довольно робко, ей была присуща рассудочность, но во второй половине века она
ярко расцвела в трудах одного из первых культурологов Европы Иоганна Гердера.
Он впервые осмыслил мировую культуру как единый процесс, в котором можно
выделить частные культуры различных народов, имеющие свои особенности, стадии
развития и неповторимость. Ему принадлежит открытие двух принципов развития
культуры — историзма и народности. Он практически первым начал рассматривать
фольклор как отражение могучего разума народа, опубликовав сборник старинных
песен многих народов Западной Европы. Его идеи были подхвачены культурным
движением Германии, носившим название “Буря и натиск” (Sturm und Drang), куда
входили такие великие умы, как Шиллер и Гёте.
У Шиллера просветительская идея сделала попытку
соединить в себе разум и чувство, показать ценность и
значимость эмоционального порыва, самоотверженности в
любви (“Коварство и любовь”) и в борьбе за справедливость
(“Разбойники”). Энергию порыва, силу горечи в оценке
своего времени выражает один из героев драмы
“Разбойники” — Карл Моор, потрясенный вероломством:
“Люди! Люди! Лживые коварные ехидны! Их слезы — вода!
Их сердца — железо! Поцелуй на устах — и кинжал в
сердце!.. О, если б я мог протрубить на весь мир в рог
восстания и воздух, моря и землю поднять против этой стаи
422
Иллюстрация к
"Фаусту" Гёте
гиен!” [331, с. 32, 33].
Еще более могучим произведением этого времени, написанным на закате
эпохи, явился знаменитый “Фауст” Гёте, где сконцентрированы важнейшие
направления просветительской мысли. Главный герой постоянно находится в поиске
истины, отвергая мертвое знание:
...тот, кто мыслью беден и усидчив,
Кропает понапрасну пересказ
Заимствованных отовсюду фраз.
Все дело выдержками ограничив.
Он, может быть, создаст авторитет
Среди детей и дурней недалеких,
Но без души и помыслов высоких
Живых путей от сердца к сердцу нет.
[75, с. 28]
Здесь мы сталкиваемся с высочайшим уровнем философской литературы, в
которой главные герои — Фауст и Мефистофель — неразрывно связаны и