Мир культуры. Основы культурологии
Шрифт:
по
Франции и Италии” (1768). Немецкий теоретик
искусства и драматург Готхольд Лессинг (1729—1781)
говорил, что произведения нового искусства
A. Вammo. Женщина,
прокладывали путь “к познанию человеческого сердца
сидящая на полу.
и
магическому искусству представлять глазам
Рисунок
зарождение, развитие и крушение великой страсти”
[122. с. 232].
Совершенно особое
музыка, которой единственной было под силу передать
глубину и богатство чувств, во всем их великолепии. И
Гайдн, и Моцарт создали великую музыку, которой в
равной степени были свойственны продуманность
гармонии, логическое построение всех музыкальных
форм и способность к передаче всевозможных оттенков
чувства. У Гайдна мы встретим прелестные, легкие
пасторальные мотивы, туманную грусть, настоящую
419
Ж.-Б. Грез.
Балованое дитя
страсть и одновременно картины сельской жизни, связанные почти со
звукоподражанием. Гайдн (1732— 1809) смог средствами музыки, как гласит
легенда, дать понять князю Эстергази, что оркестрантам не заплачено жалованье. В
одной из его симфоний, “Прощальной”, последняя часть построена таким образом,
что каждый оркестрант, завершив свою партию, встает и уходит, гася на пюпитре
свечу. Звучание музыки постепенно слабеет. Под конец звучит только одна скрипка,
и ее мелодия способна растрогать самое суровое сердце. Моцарт (1756—1791)
прошел свой музыкальный и жизненный путь от почти детской, непосредственно-
счастливой и ясной мелодической мысли до высот и глубин понимания смысла и
бессмыслицы жизни в “Реквиеме”.
Все большее место в искусстве эпохи Просвещения начинает занимать
реализм. В отличие от других художественных направлений его целью становится
аналитический взгляд на мир. Этот взгляд в XVIII веке постепенно пробивается из
стремления увидеть человека в единстве разума и чувств, из обильной
дидактической (поучающей) литературы, из критического отношения ко многим
реалиям жизни. Многообразие сатиры, среди которой особое место занимает
“Путешествие Гулливера” Джонатана Свифта (1667—1745), критикует свой век с
позиций рационализма, но уже позволяет проследить глубокие сущностные
проблемы времени. Это и отношение власти к народу, и религиозные распри, и
многообразие характеров, дающих картину нравов. Хотя Свифт считает, что “наш
век достоин лишь сатиры”, хотя в его “Путешествии...” лишь гуингнгнмы (лошади)
оказываются достойными просветительского представления о добре и
справедливости, он не теряет надежды на лучшее и со всей страстью просветителя
утверждает: “...всякий, кто сумеет вместо одного колоса или одного стебля травы
вырастить на том же поле два, окажет человечеству и своей родине большую услугу,
чем все политики, взятые вместе” [269, с. 211]. Позже Вольтер призовет каждого
“возделывать свой сад”. Так литература, стремясь обнаружить и показать самые
опасные, с точки зрения авторов, пороки общества, совершает дело просвещения
читающей публики, показывает ей тот путь, который должен привести мир к
благоденствию.
Внимательный и пристальный взгляд испанского
художника
Ф.Гойи
(1746—1828) оставил миру
множество портретов, предлагающих блестящую
характеристику каждого персонажа, а гравюры серии
“Капричос” — сатирическую картину человеческих
пороков. Реализм этого времени создает и образ нового
героя, человека-борца, способного противостоять
невзгодам, защищать истину и справедливость. Таковы
Робинзон Крузо, Фигаро или Фауст. Реализм оказал
огромное влияние на развитие романа, в котором стало
возможным через множество героев и ситуаций полнее
передать идеи своего времени.
Именно роман сделал литературу Просвещения
Ф. Гойя. Сон разума
рождает чудовищ
420
продолжением философии, помог ей обрести концептуальность, демонстрируя
поведение своих героев в повседневных буднях (Луиза Миллер в драме Шиллера
“Коварство и любовь”), в приключениях (Робинзон Крузо), в страстном поиске
справедливости (“Разбойники” Шиллера). Эта особенность литературы присуща
всем направлениям: классицизму, рококо, сентиментализму и реализму. Для
литературы этого времени в целом были характерны “оптимизм, неистребимая вера
в победу разума над неразумием и предрассудками, свободы над тиранией” [121, т. 5,
с. 15]. Еще одна возможность, заложенная в жанре романа, привлекала к нему —
убежденность в том, что можно, взывая к разуму и воле человека, предлагая ему
прекрасные примеры поведения и человеческих возможностей или уничтожая
орудием иронии и сатиры порочность и зло, создать некое “царство свободы”,
которое для человека, по мнению Локка, является его естественным состоянием. Для