Мир Под лунами. Конец прошлого
Шрифт:
– Сколько прошло времени со дня сражения?
– Сражение было позавчера. Мы не знаем, чем оно закончилось, мы еще не получали известий. Может быть, - Пеликен смотрел на нее с мольбой, - может быть, царь жив!
Евгения покачала головой.
– Халена больше нет с нами. Он пал от руки Алекоса. Я вижу это сейчас так же ясно, как вижу тебя.
Она с каким-то садистским удовольствием наблюдала, как исчезают с лица ее телохранителя последние краски и он становится похож на тяжелобольного. Он уже несколько недель не брился, одежда его была в беспорядке, и одни лишь глаза лихорадочно горели на бледном лице.
– Как он мог?
– повторила она.
– Неужели он думал, что я смогу жить без него?..
Пеликен
Ее душили слезы. Какая-то самая древняя часть рассудка, та, в которой живут первобытные инстинкты, хотела завыть, закричать - так тысячи лет воют женщины над телами убитых мужей, оплакивая их прошлое и свое будущее. Но она не могла себе этого позволить и боролась, из последних сил боролась с рвущимся наружу криком. Пеликен то порывался подойти к ней, то останавливался. От его невнятных слов сочувствия ей стало совсем невмоготу. Она так сжала челюсти, что заломило уши, и мысли мешались: горе, отчаяние, ярость сплелись в клубок и душили ее. Она вспомнила, как призывала Алекоса и он не снизошел ответить ей - ей, царице иантийской, которой подчинялось на этой земле все, от крохотной птицы до благороднейших властелинов! Ничем она не оскорбила его, а он отнял дружбу, и любовь, и будущее, и заставил ее ненавидеть погибшего мужа. Нет, не Халена должна она ненавидеть - он до последней минуты исполнял свой долг царя, оберегая олуди для Ианты, - а незваного преступника, осмелившегося перейти ей дорогу!
Евгения вскочила, воздела руки. Люди замерли, когда прямо над их головами в чистом небе возникло темно-сизое облако и гром разнесся над горами.
– Проклинаю его, убийцу царей, незваного подлеца, пришедшего на землю нашу!
– закричала она, и гром вторил ее словам.
– Небо и землю призываю я отомстить за смерть нашего владыки. Да обрушатся все духи земные и небесные на него, пусть гонят его в страхе, не дают ему спать и говорить, пусть заслонят от него свет дня и покой ночи! Черная тоска сгрызет его сердце и болезни источат тело, да лишится он своей силы, да погибнет в слабости и муках! Земля и небо, вы слышите меня - исполните мою волю!
С грохотом сверкнула молния, ударила в пень, у которого стояла олуди. Воины, слуги, горцы - все закричали в ужасе. Царица без памяти упала на землю, а туча растворилась, будто ее и не было.
Пеликен подбежал к Евгении, уверенный, что она погибла, с опаской обошел тлеющий пень. Она была без сознания, но дышала, и на теле не было ожогов. Он отнес ее в шатер, Эвра омыла ее тело водой. Пеликен в это время успокаивал людей: они сочли, что небо покарало царицу за то, что осмелилась проклясть другого олуди.
– Думаю, как раз наоборот, - возразил он мужчинам, подошедшим к нему с вопросами.
– Если бы так, это облако не ушло бы так быстро, да и царица умерла бы. Мне кажется, духи показали, что услышали ее просьбу, и отправились ее выполнять. А царица потеряла сознание, потому что слишком устала. Совсем недавно на Фараде ей пришлось сразиться с могущественными колдунами, а после этого она собиралась выйти к Алекосу... Весть о гибели царя стала для нее последней каплей. Она олуди, но все-таки женщина. Помните, мы дали нашему повелителю
– И мы будем ее защищать!
– воскликнул Ильро из отряда копейщиков Дафарского гарнизона.
– Мы сделаем все, что она прикажет. Если прикажет - будем сидеть здесь, в горах, до самого конца света. Но царица не такая. Она не станет прятаться, я знаю! Даже если ее проклятие не подействует, она не сдастся!
– Хален действительно погиб?
– спросил товарищ Пеликена, гвардеец Себария.
– Так сказала Евгения. Она увидела это, как только пришла в себя.
Пеликен вытер покрытый испариной лоб. Он и сам утомился не меньше Евгении, и ему тоже хотелось погоревать в одиночестве.
– Давайте отдохнем. Мне все слишком устали. У меня что-то уже совсем голова не варит. Не знаю как теперь жить, без Халена, без Венгесе... Может, и правда нам лучше остаться здесь, ведь там, на равнине, ничего и никого больше нет!
Эвра не пустила его в женский шатер. Он ночевал у костра, а утром все же зашел посмотреть на царицу. Сидя у ее изголовья, Эвра плакала, и платок, который она сняла с головы, насквозь промок от слез. Было непонятно, пришла Евгения в себя или нет. Ее обведенные синими тенями глаза были открыты, но она ничего не видела, ни на что не реагировала.
– Она никогда так надолго не уходила, - всхлипнула Эвра.
– Она ведь думала, что погибнет вместе с Халеном. Я боюсь, что она не вернется к нам больше, уйдет к нему! Сделай что-нибудь, Пеликен!
– Я не знаю, что делать, - сказал он.
– Будем ждать и надеяться, что она придет в себя. Ей слишком больно. И подумай, Эвра, она ведь никогда ничего не теряла и просто не умеет горевать. Нужно время, чтобы она смирилась.
– Откуда ты знаешь? Откуда ты знаешь, через что ей пришлось пройти? Разве ты был с ней, когда она пыталась спасти людей от смертельной болезни и не могла? Ты видел, как она убивалась каждый раз? Разве ты был с ней, когда приходили видения и она не могла разобраться, что видит? Она знала, когда и как умрут близкие ей люди, - думаешь, это легкое знание?
– Эвра закашлялась, понизила голос.
– Ей не нужно учиться страдать. Я боюсь только, как бы она не потерялась в своих грезах...
– Мы тут ничего сделать не можем. Так что ты следи за ней, а я займусь обустройством лагеря.
Добраться до гор Пеликену и его спутникам было непросто. Им удалось незамеченными выйти из Дафара, воспользовавшись тем, что люди Алекоса собрались в долине, готовились к открытому сражению и не собирались осаждать город. Хален рассудил, что нигде, кроме как в горах, нынче безопасности не найти. Долгим кружным путем дафарцы вели группу все выше. Расстроенная Эвра, оставившая в городе мужа, выполняла приказ царя, следя, чтобы Евгения не пришла в себя раньше времени, - он хотел уберечь ее от нее самой. На второй день пути они свернули с горной дороги, ведущей к последним на юге иантийским селениям, на узкую тропу - только-только чтобы лошадям пройти. Царицу положили на носилки, а карету сбросили с обрыва, и ручей унес вниз ее обломки - теперь их следы было не найти. Немного позже они встретили местных охотников. Поняв, кто лежит на носилках, те пали ниц перед олуди и предложили свою помощь. Предводитель горцев Сэльх рассказал, что видел, как несколько лет назад Евгения и Пеликен заходили в их священную пещеру, неподалеку от Дафара. "Она призвала добрых духов, которые с тех пор дарят нам богатую добычу, - сказал он.
– За это мы отныне и всегда будем ей служить". Сэльх вел их тайными тропами, которые не знает никто, кроме охотников. Они измучились с носилками и лошадями, но все же добрались до этой узкой долины меж покрытых вечными снегами вершин. Алекос в жизни не найдет ее, если только местные жители не покажут, а в них Пеликен был уверен - слишком многим они обязаны были Халену и прежним царям...