Мир в пузыре. Том I: Иллюзия реальности
Шрифт:
Кто-то подошел и взял дневник и в тот же момент удалился.
— Храни его и мирной дороги тебе, сын мой, — сказал он в след уходящему человеку.
Люди молчаливо ждали его новых изречений. За окном ударила молния, на мгновенье осветив помещение.
— Я кое-что вам расскажу, — продолжал священник. — Сегодня я вам поведаю одно из откровений, что пришли ко мне во сне. Я узрел сие виденье так четко, как книгу, книгу из шуринатской библиотеки, — продолжал священник.
Оратор задержал дыхание и молча, пробежав взглядом по слушающим его людям, глубоко вздохнул. После небольшой паузы он продолжил.
— В далеком пространстве. Много эпох назад…
Прозвучал выстрел, оборвавший его речь. И тут же в толпе заплакал ребенок.
— Тише, тише… — прошептала женщина, укачивая сверток на своих руках.
На входе в помещение концертного зала стоял немецкий офицер с парабеллумом[1] в руке. За его спиной горели желтые автомобильные фары. Из ствола пистолета еще шел дым, а с плаща на пол капала дождевая вода.
Мужчина снял плащ и передал его одному из солдат, что стояли позади него. На петлицах военного сияла символика СС. За окном ударила молния — и на фуражке блеснула кокарда с орлом, державшим венок со свастикой, а под ним череп и кости. На лице офицера было полное безразличие.
— Was ist da los? — наконец сказал он после долгого молчания.
Позади немца появилось около десяти солдат, одетых в дождевики. Не проронив ни слова, офицер подошел к шторе и начал вытирать ею лицо. Сняв фуражку, он показал свои белокурые волосы и принялся тереть голову. Положив головной убор на стол, он еще раз взглянул на толпу, требуя ответа на свой вопрос.
В концертном зале было очень тихо. В страхе люди, казалось даже перестали дышать, замерев на месте, как статуи. И в тот же момент немецкий офицер ощутил все величие своего превосходство.
Ухмылка, оголившая часть неистового оскала, говорила о том, что он чувствует их страх. И ему это очень нравиться. Он надел фуражку и ехидно улыбнулся.
[1] Немецкий самозарядный пистолет, оружие немецких офицеров.
Глава 5. Глаза змеи (часть 2)
— Что здесь происходит? — нарушив тишину, спросил немец на ломаном французском языке.
В ответ — тишина.
— СВИНЬИ, ВСЕМ ВСТАТЬ! — оскалившись, прокричал он во весь голос. — За моей спиной собрание? ВСТАТЬ, СВИНЬИ! — с ревом в голосе.
Люди в страхе тут же вскочили на ноги.
— Подойти сюда, падре, — сквозь улыбку произнес офицер, маня указательным пальцем. — SCHNELL! — закричал он так, что полетели слюни.
Священник слез со стула и, пытаясь не вызывать тревогу, стал спокойно подходить к офицеру. Люди в страхе провожали его взглядом. Кто-то плакал, пытаясь держать себя в руках.
— Schnell! Schnell! Быстро! — повторял немец сквозь оскал улыбки.
С презрением он скривил лицо, осматривая округу. Солдаты начали вытирать себя от дождевой воды, как это недавно делал офицер. Вдруг в дальней части зала заплакал ребенок. Немец повернул голову на звук. Так же внезапно голос затих.
— Kinder! — выдохнул эсэсовец, снимая кожаные перчатки.
Священнослужитель продолжал смиренно идти мимо напуганных людей. Не отпуская легкую улыбку со своего лица, он старался хоть как-то успокоить их своим поведением.
— Я всего лишь, — начал объяснять священнослужитель, — я успокаивал…
Кожаное изделие ударила его по правой щеке. В глаза яростно смотрел эсэсовец, сжимая перчатку в кулаке.
— Schwein! Свинья! — оскалился офицер, четко выдыхая каждый слог. — В такую скотскую погоду, мне пришлось ехать сюда!
Немец вновь начал брызгать слюной, священник закрыл глаза.
— Я… — попытался сказать падре, как офицер вновь ударил его — на это раз по левой щеке.
— Несанкционированное собрание! — продолжал злой человек на ломанном французском языке. — Делакруа, ты меня разочаровал! Падре, ты не предупредил меня об этом собрании. Это вопиющее нарушение всех мыслимых норм и правил!
— Я предупре… — не успел договорить священник, как его опять со всей силой и ненавистью ударили перчаткой.
— ЗАТКНИСЬ! — вновь удар. — Свинья! Я еще не закончил. Не смей меня перебивать! — сквозь оскал. — И я еще не разобрался, что случилось с моим предшественником. И уверен, падре, — со всей силой офицер ткнул пальцем в грудь священнослужителя. — Я уверен, что это твоих рук дело и твоих свиней. Недолюди! Особи! Мясо!
После чего эсэсовец плюнул на пол перед собравшимися людьми.
— Полковник был добр с вами и поплатился смертью. Пригрели повстанцев?
— Нет, что вы. Нет!
— Заткнись! Я уверен, что ты это сделал специально, собрав это несанкционированное собрание. И…
— Это повстанцы, не мы. Я же Вам говорил, что… — попытался объяснить священнослужитель.
Офицер на этот раз ударил его в живот. Делакруа согнулся, от боли закрыв глаза.
— НЕ СМЕЙ ПЕРЕБИВАТЬ МЕНЯ, СОБАКА! — прокричал немец, выплескивая пену. — Собачья гниль! Кусок дерьма!
После он толкнул падре ногой. Священник упал на плечо и тихо застонал, схватившись за него.
Эсэсовец скомандовал что-то неразборчивое своим солдатам. Делакруа в тот же момент подняли на ноги.
— Да, но… — попытался что-то сказать священнослужитель, как вдруг резкая боль в плече отвлекла его от мысли.
На мокром лице эсэсовца вновь проявился оскал. Он со всей силой толкнул Делакруа опять на пол. И начал злобно бить его ногами.
— Мразь! СОБАКА! — наносил удары офицер. — Schwein! СВИНЬЯ! Я приказал заткнуться! ЗАТКНИСЬ! Собачья гниль! Кусок дерьма!
Немец резко остановился, расслабив лицо, и бросил взгляд на напуганных людей. После он спокойно снял фуражку, сверкая своими белыми волосами, и поправил прическу. Улыбнувшись во все лицо, офицер глубоко вздохнул, не отводя взгляда от напуганной толпы. Надевая головной убор, он плюнул в лицо своей жертвы.