Мир всем
Шрифт:
Девочки вставали и садились, словно ветерок пролетал по классу.
— Максимова.
— Я.
Валя выпрямилась, и я в который раз подумала, что вместо угрюмой нервной девочки вижу перед собой нормального ребёнка с огоньком в глазах.
Где-то через неделю после октябрятского поручения Вале взять шефство над профессоршей Елизаветой Владимировной я подозвала её к себе после урока.
— Валя, расскажи, ты заходишь в Елизавете Владимировне?
Валя кивнула, и я заметила, что её косички аккуратно заплетены и перехвачены атласными ленточками.
— Да, захожу. Елизавета Владимировна
— В Ма Джонг?
Я вспомнила карточки с иероглифами в руках Елизаветы Владимировны.
— Это игра такая, очень интересная. На карточках нарисованы всякие картинки — цветочки, веточки или буквы. И надо найти две одинаковые. А ещё Елизавета Владимировна сказала, чтобы я приходила к ней на обед и ужин.
Я поразилась, вспомнив, как профессорша общалась со мной жестами.
— Она что, разговаривает?
Валя посмотрела на меня с недоумением:
— Конечно, разговаривает. Елизавета Владимировна читала мне сказки про Ганса и Гретель, только в книжке буквы нерусские. Елизавета Владимировна обещала меня тоже научить, когда я буду получать по родному слову и чистописанию одни пятёрки. А я Елизавете Владимировне приношу воду и помогаю подметать пол, хотя она меня совсем об этом не просит.
Меня настолько поразили произошедшие перемены, что я смогла только пробормотать:
— Всё хорошо, Валя. Ты настоящий октябрёнок.
Закончив перекличку, я подошла к доске и написала примеры для контрольной. В воцарившейся тишине слышались лишь шорох карандашей по бумаге и старательное сопение. Я посмотрела на устремлённые на меня глаза:
— Начинайте работу, девочки, и помните, что лучше сначала решить на черновике, чем потом зачёркивать неправильный ответ в тетради.
В середине урока дверь тихо скрипнула, и в класс вошёл директор Роман Романович. Жестом он показал ученицам, чтобы те не вставали, и сел за последнюю парту.
Я никогда не имела ничего против открытых уроков, и директор имеет право наблюдать за учебным процессом. Но мне решительно не понравилось, что он ворвался в класс посредине контрольного задания. Наверняка он легко прочитал мои мысли, потому что подошёл после урока и примирительно сказал:
— Антонина Сергеевна, зайдите, пожалуйста, ко мне в кабинет на большой перемене. У меня к вам небольшое поручение.
Хотя инспекторский визит директора не рядовое явление, я успела благополучно забыть о нём, потому что в начале большой перемены девочка Оля порвала нарукавник соседке по парте. Пока я разнимала спорщиц, читала нотации и мирила, прошло минут десять. И тут я вспомнила, что Роман Романович пригласил меня зайти. Кинув строгий взгляд на учениц, я попросила дежурных старшеклассниц не спускать глаз с малышей и обязательно дождаться моего возвращения.
К кабинету директора я подошла запыхавшись и быстрым движением пригладила волосы, которые постоянно выбивались из причёски.
— Роман Романович, простите, что опоздала, дети требовали моего вмешательства.
Он жестом остановил мой поток слов и подошёл поближе. Я бы сказала — так близко, что это оказалась на грани приличия. Я отодвинулась в сторону.
— Антонина Сергеевна, просматривая ваше личное дело, я обратил внимание на ваш
Я почувствовала, что мои щёки зарделись от похвалы. Изысканный почерк был моей тайной гордостью, но знал бы кто, сколько слёз я пролила, когда бабуся заставляла меня по сто раз переписывать прописи.
Романа Романовича, похоже позабавило моё смущение. Он улыбнулся:
— Поэтому я хочу поручить вам подписать несколько почётных грамот к празднованию дня рождения товарища Сталина. Сами понимаете, работа ответственная и требует особого отношения. Надеюсь, возражений не последует?
— Нет, конечно! Я всегда рада помочь.
— Ну вот и отлично. Жду вас сегодня после уроков у себя в кабинете. В качестве компенсации обещаю обеспечить чай и печенье.
После уроков я освободилась около трёх часов дня, когда серый день за окном медленно готовился плавно перетечь в пасмурный вечер. В ноябре темнеет рано, и к шести часам на улице станет совсем темно. Но я любила ленинградский сумрак с жёлтыми каплями фонарей вдоль улиц и чернильной водой Невы с застывшими фигурами каменных сфинксов напротив Академии художеств.
В школьном коридоре свет ещё не горел. Я взяла под мышку портфель, набитый тетрадками с контрольной по арифметике, и постучала в кабинет директора.
— Роман Романович, можно? Я пришла подписывать похвальные грамоты.
Подняв голову от бумаг на столе, он быстро встал:
— Конечно, проходите, Антонина Сергеевна, я вас ждал.
Роман Романович зажёг настольную лампу, и на портрете Сталина на стене световой круг от абажура обрисовал руку с зажатой трубкой.
«Плохой пример для ребят», — искрой мелькнула в мозгу назидательная педагогическая мысль, тут же исчезнувшая от вида подноса с двумя стаканами чая. То, что Роман Романович собирался пить со мной чай, заставило меня смутиться. Совместное чаепитие наедине точно не входило в мои планы. Я вообще предпочитаю дистанцироваться от начальства, почитая за благо собственную независимость.
Меня вгоняли в краску излишне настойчивые взгляды директора и его предупредительный тон, когда он поставил передо мной стакан чая в ажурном подстаканнике и придвинул коробку конфет с рисунком огромной аляповатой розы на чёрном фоне.
— Угощайтесь, дорогая Антонина… — как бы невзначай он проглотил моё отчество, и мне стало окончательно не по себе.
Конфеты, да ещё в коробке, при нашей карточной системе представляли собой роскошь из коммерческих магазинов, где продавались за непозволительные, на мой взгляд, деньги. Я подумала, что в коробке наверняка лежат конфеты-ассорти с давно и прочно забытым вкусом праздника.
Я решительно отказалась:
— Спасибо, я только выпью чаю без сахара. Не люблю сладкого.
— Неужели совсем не любите?
— Совсем, — бодро соврала я, чтобы отвязаться от назойливого внимания.
Конфет хотелось ужасно, и я села так, чтоб коробка оказалась вне поля моего зрения и случайно не притянула заинтересованный взгляд. В полном молчании я чуть ли не залпом выпила свой стакан чая и со стуком поставила его на поднос:
— Спасибо большое, но давайте поработаем. Я хочу сегодня успеть посетить двух учениц.