Миры Осма. Безмятежность теней
Шрифт:
Лидия, светловолосая, голубоглазая красавица, в которую он был до безумия влюблён, являлась особой болью Аска. Для того, чтобы понять насколько она была прекрасна, нужно испытать на себе страстную, испепеляющую силу настоящей любви. А Аск был абсолютно уверен в том, что это его самая что ни на есть настоящая и единственная любовь. Конечно другие не видели в ней ничего особенного, а некоторые даже считали молодой да ранней вертихвосткой. Для многих она смотрелась просто милой, для других и вовсе некрасивой. Для Аска же она была богиней среди людей и не меньше. Она жила в прекрасном доме, в северной части города, рядом с другими состоятельными горожанами. Её отец совсем недавно был принят городским советом в круг достойных горожан города Рица, чему был крайне рад и даже отпраздновал с размахом сие событие в «Звезде». Теперь он заимел герб и звался Сорэ да Кур, а Лидия стала госпожой Лидией да Кур. Им уже не приходилось работать в своей булочной, помогали слуги. После этого Аск потерял вообще всякую надежду. Лидия, и без того задиравшая свой милый
«Вот бы враз разбогатеть и засыпать её подарками, так чтоб до макушки, самым дорогим, что продавали в лавках, и о чём девушки только мечтали! — часто погружался в сладкие грёзы Аск. — Тогда уж она б меня точно заметила».
А в реалиях, напросившись мастеру-кузнецу в подмастерья, тут же сдался. Всё потому, что быстро понял, как тяжко придётся в духоте, целыми днями, махать молотом многие годы, прежде чем станет только лишь учеником. До мастера же, чтоб ковать латы да оружие разное за достойную плату, неизвестно сколько лет понадобится. Может и жизни не хватит на это. Детям мастеров было проще, ведь родители желали как можно скорее передать им своё ремесло. Чужакам со стороны иногда так и не удавалось удостоиться даже звания ученика. И не потому, что работали плохо или неумехи, а только из-за нежелания самих мастеров поднимать кого-то ещё, кроме своих отпрысков. Лишь тот, кого с рождения отметили боги, способен был без родственных связей и монет стать мастером. Он таковым не являлся, а может не распознал пока свой божественный дар. В общем не понравилось Аску, неволя это страшная, как и в селе своём вся жизнь в трудах, а толку то здесь и сразу никакого.
«Торговцы неплохо живут. Вон как часто их в достойные принимают, богатеют быстро, даже имя себе могут купить с гербом. Отец Лидии тому явный пример. Тут купил, там подороже продал. Да где ж монет взять на начало? — размышлял он, ожидая заказанный товарищем завтрак. — Взаймы такому нищеброду, как я, никто не даст. Случайными приработками, которые порой, как сейчас, и не случаются, богатым уж точно не станешь, с голодухи б не сдохнуть. Нужно пока приклеиться к Вили, он не даст пропасть. Ишь весёлый какой постоянно, любимчик Монка!»
А здоровяк, любовавшийся рыжей Эммой, хоть и имел монет побольше чем у того же Аска, мыслил примерно также. Сама судьба свела двух нищебродов этим утром и уже готовила им перемены, о которых они и не мечтали.
Кром да Винар
Кром да Винар
Риц. Агрия . День первый
Для тех, кто имел монет в достатке, у северной стены возвышалось заведение получше того, в котором завтракали оставшиеся не у дел работяги. В сравнении с той харчевней, даже особо шикарное и дорогое. Сюда ходил самый цвет города и называлось оно соответственно — «Светлое место». Тут любили отдохнуть и побеседовать достойные горожане, — те, кто имел право участия в выборах магистрата. Работяги, слуги, стражники, да и немало торговцев, такого права не имели. И всё же в таверне порой принимали и их. Конечно же, если простолюдины были прилично одеты и спешили потратить побольше монет. Здесь, за крепким, дубовым, покрытым чистой скатертью, столом с резными ножками, сидели трое. Двое явно давние знакомцы и почти друзья. Выглядели ярко и богато: на шеях сверкали цепи с медальонами по моде достойных, на руках перстни, и не только с фамильными гербами, на бездуховных лицах тени достатка и высокого положения. Разительно различались эти двое лишь телосложением. Один выделялся крайне высоким ростом, другой такой себе курносый коротышка. Третий же, сидящий вместе с ними за столом мужчина, несомненно являлся воином. Однако, несмотря на добротные, выполненные явно на заказ у хорошего мастера-оружейника с севера, доспехи, смотрелся не столь выгодно на фоне своих блистательных собеседников. Особенно сидя за добротным столом без сверкающих цепей и браслетов, лишь с одним гербовым перстнем на указательном пальце правой руки. А вот по осанке, надменному выражению лица и неприкрытому презрению в глазах было очевидно, что по положению в этом мире он им возможно и ровня, но по своему разумению считает себя выше не только их, но и всех в данном заведении, а возможно и во всей Агрии. Короткие, светлые, с лёгким каштановым оттенком волосы, широкий шрам на шее слева. В каждом его движении чувствовалась сила и уверенность. Этот человек был явно наёмником, но далеко не простым. Его же собеседники скорее всего являлись торговцами, хотя могли быть просто богатыми, городскими бездельниками. Двое воинов, завтракавших за соседним столом, без сомнений пришли с этим надменным господином. Все трое имели одинаковые прямоугольные щиты с изображённым на них атакующим медведем, чёрным на красном поле. Ранее это был только герб рода да Винар из города Хелма, теперь же он являлся ещё и гербом святого божественного Ордена. Кольчуги, наивысшего на агрийских просторах качества, кроме всего прочего, также выдавали в них опытных и преуспевающих воинов. Лишь шлемы каждого из этих мужчин, лежащие тут же на скамьях, отличались формой, а у важного господина и со сторон был выбит тот же герб с медведем. Да ещё размерами поражал один из этих двух воинов за соседним столом, здоровенный огненно-рыжий бородач. То был настоящий гигант, словно чудовище из страшных грёз. Огромные ручищи, казалось, одним неосторожным движением могут с лёгкостью убить любого, и даже без оружия.
— Встреча с тобой большая честь для нас, господин Кром, — первым произнёс высокий господин, слегка расстёгивая свой шитый на заказ, тёмно-синий камзол с блестящими пуговицами.
В таверне для богатых топили на совесть, а он ко всему ещё и старался скрыть охватившее его в присутствии непростого воина волнение. Наверное, поэтому в его маленьких, чёрных глазках играла странная насмешка, а в голосе чувствовалось даже не почтение, а прям крайне притворное почитание.
— Мы признаться не ожидали, что ты лично посетишь наш город столь скоро и приятно удивлены, — с издёвкой, заискивающе заглядывая в глаза воина, буквально проблеял вслед за ним коротышка. — Чем обязаны такой чести?
Казалось, воин не обратил внимание на их ужимки, столь каменным оставалось его некрасивое лицо, и столь безразлично-презрительным взгляд слегка прищуренных, серых глаз.
— Господа, вы весьма уважаемые горожане города Рица и с кем, если не с вами, было мне встречаться по прибытии, — уверенный голос светловолосого господина словно незримый молот впечатывался в головы окружающих, а каждое слово звучало словно приказ, — Я посетил на своём пути в Дувр уже пять городов юга и наконец добрался и до вашего. Ваш Риц, хоть он и не стоит как остальные на реке, также крайне важен для недавно созданного моим отцом святого Ордена. В прошлом году вы, по приглашению Ордена, посетили наш город и убедились в реальности того, что мы создаём. Но большинство горожан нашего мира за всю свою жизнь не путешествуют дальше окрестных сёл. Они и за стенами своих городов и то, боясь похищения или ограбления, ходят с охраной. Поэтому я лично отправился в это путешествие, с целью убедить их в серьёзности наших намерений. Многие, лишь увидев меня в окружении воинов Ордена, в полном облачении шествующих через городские ворота, проявляли интерес. Другим нужно было выслушать мою речь на площади. Остальных же, пребывающих в сомнении, приходилось убеждать при личной встрече, — всё же сарказм, невольно проступивший в его словах, несмотря на то, что сам он очень хотел верить в сказанное, был результатом разочарования и злости.
Нет, он не врал, просто всё обстояло не настолько хорошо и даже хуже. Простые горожане действительно восхищались их отрядом и многих впечатляла его речь на городской площади, но властных и богатых советников и служителей церкви невозможно было привлечь на свою сторону и в личной беседе. И всё же, слушая Крома, так хотелось верить каждому его слову. Однако оба достойных горожанина, несмотря на показное почтение, прекрасно понимали, что если бы всё было так просто, они бы сейчас не общались в «Светлом месте», до его выступления на площади. Всё же по слухам, доходившим через торговцев и вестников, достойные горожане других городов юга вовсе не спешили в орденский союз и даже выступали против этой затеи. В особенности святые отцы противились предложению Ордена.
— Поразительно! — взвизгнул курносый коротышка и тут же поднял свой кубок с вином. — За тебя и твой Орден, господин Кром!
— За победу веры над грехом! — подхватил долговязый, подняв и свой кубок.
— Один с нами! — отчеканил воин, и осушил свою кружку с элем первым.
Пока статная девица приносила им заказанные блюда, все молча рассматривали её аппетитные формы под облегающим сарафаном. Затем, как по команде, принялись за еду. Говорить с набитым ртом было не с руки, поэтому разговор продолжился после того, как Кром отставил пустую тарелку и заказал ещё эля.
— Как всё-таки правильно мы поступили продав ладью и, вместо того, чтобы сразу направиться в Эшт, заглянули в ваш прекрасный город. Весьма неплохо тут кормят и мне уже есть с чем сравнивать, господа. В некоторых местах на юге, дабы не остаться голодным, приходилось заставлять себя съедать их отвратительные блюда. А эль, он везде такой разный! То отвратное пойло, то божественный нектар, как здесь, впрочем, как и … женщины. Риц конечно, в этом смысле, мне нравится, несомненно, — при этом он даже уже почти улыбнулся, но глаза цвета стали оставались холодны.
Достойные горожане, не зная, как отреагировать, то ли улыбнуться в ответ, то ли выждать, застыли в растерянности. Кром, глядя на них, вдруг искренне рассмеялся и маска надменности на мгновение слетела даже с его холодных глаз. Но лишь на мгновение. Господа ещё только начали смеяться в ответ, как тут же прервали свой натянутый смех, под вновь вернувшимся, стальным и крайне презрительным взглядом собеседника.
— Я не чужд многим человеческим радостям, однако стараюсь, чтобы это не мешало делу всей моей жизни — установлению закона божьего на всех известных мне землях. Чего и вам советую, господа. Бог, величайший и наипервейший, может быть лишь один и это Один! Пора покончить с этим цирком с богами на любой вкус и цвет, в каждом городе и в угоду бестолковой толпе. Итак, господин Мири, — обратился он к высокому. — Ты заверял меня в прошлом году, у нас дома, что вам с господином Филе не составит большого труда убедить остальных в важности присоединения к союзу городов, с признанием главенства Ордена и Хелма, как столицы союза. Дошедшие же до меня слухи поселили в моём сердце тревогу, которая силится перерасти в разочарование. Так верны ли слухи, что мне не так уж и рады в Рице?