Мистер Грей младший
Шрифт:
Вскоре, около особняка, остановился большой чёрный лимузин. Стефан Криг.
— Кто это? — раздавались повсюду вопросы гостей.
Немного замявшись, я выпрямил плечи и произнёс:
— Это человек, который на долгие годы заменил мне отца…. Да что там?.. Прости меня, папа. Дамы и господа, это мой второй отец.
Джон Флинн понимающе улыбнулся и кивнул. Я был благодарен ему за это.
Вскоре, я легко сбежал со ступенек, чтобы встретить его. Он вышел из машины, как всегда, голливудски улыбаясь, одетый элегантно,
— Пойдём, папа. Там тебя встретят, как родного, — пожал его плечо я.
— Я знаю, сынок, знаю, — с улыбкой произнёс он. Я уже было сделал шаг, ведя его за собой, как он сказал:
— Адам, подожди. Одну секунду.
Я остановился, внимая ему.
— Я хотел спросить тебя… Ты, ведь, действительно, сейчас счастлив, да?
— Не то слово, папа…
— И любишь Фиби?
— Да, — я крепче сжал пальцами его плечо.
— Как я рад, Господи, — проговорил он, — Как я рад… Я хочу, чтобы ты был счастлив за себя, и за того моего сына…
Он так и сказал. «За того». Как бы подчёркивая, что мы разделимы. Что я тоже его сын. Другой сын.
Я подвёл его к родителям. Его, сразу же, окружили вниманием…
— Адам, не волнуйся, — обратилась ко мне мама, — Джон звонил домой Греям. Ким сказала, что они уже пять минут, как выехали. Подождём их там… Мистер Криг, пойдёмте.
— О, милая юбилярша, просто Стефан. Да, Адам, не нервничай. Все увидят твою невесту уже в зале. Так, как это и полагается…
— А может, лучше подождём? — смотря на них взглядом полной просьбы, произнёс я.
Мама ободряюще улыбнулась и кивнула.
— Господа, прошу всех подойти к большой веранде. Сейчас, мы встретим будущую невесту моего дорогого сына, и, пройдём к столу, — все гости повиновались моей красавице-матери.
Вскоре, послышался визг тормозов. Ауди остановилась у подъездной дорожки.
— Это Фиби! — воскликнул я.
Воздух, моё сердце, всё вокруг наполнилось волнением, я видел это чувство во всём, я выдавал это ощущение каждым своим жестом. Господи, как же долго я ждал этого момента. Это нельзя передать словами…
Солнце погружалось за горизонт. Я видел, как в изумрудном костюме вышел подтянутый, гордый Кристиан. Он подал руку прекрасной Ане, одетой в восхитительное платье, в цвете между серым и холодным голубым… Оно так шло к её глазам, в эффекте smoky-eyes.
«Как она красива», — заговорили вокруг, — «Да, Анастейшу не берёт время… Она прелесть, это скажет каждый…»
Когда водитель открыл другую дверцу, в проёме авто мелькнуло что-то лёгкое, неуловимое и лиловое… Как волна, во время заката. Что-то приятное и свежее, роскошное и невинное, эпатажное и юное… Это она!.. Это она!
Вначале, выплыл замечательный шлейф платья, нежно сиреневый, весь низ которого был украшен пармскими фиалками. Искусные мастерицы оторочили ими весь подол. Шлейф был объёмен. Он сшит из лёгкого сиреневого шифона, она была похоже на облако, плывущее во время цветного заката…. Глубокое декольте тоже было обрамлено фиалками, как боа. Её причёска, уложенная так искусно, казалось держится лишь на одной
И вот, семья Греев пошла по аллее к нам, и все замерли, смотря на них. Смотря на мою любовь. На мою Фиби. Фиалковые тени, которые пускали её, теперь, казалось, сиреневые глаза — способны свести с ума и лишить покоя. Я вновь и вновь влюблялся в неё, сердце внутри меня пускало громы и молнии.
«Она чудо, только посмотрите на неё»; «Где она пропадала все эти пять лет?.. Она прекрасна», — раздавались перешёптывания.
Не в силах больше просто стоять и смотреть на моё чудо, я пошёл вперёд, к ней навстречу… Кристиан Грей передал руку Фиби мне… Я повёл её к своей маме, люди внимательно, изучающе разглядывали нас. Райан поцеловала Фиби, выслушала поздравления, и, взяв, перевязанный лиловым бантиком, ключ от моей комнаты, в которой лежит портрет, широко улыбнулась и произнесла:
— Ну, а теперь, господа… Нам, и правда, пора к столу!
Все двинулись след за мамой и нами двумя, невольными виновниками торжества…
— Ты знаешь, — шепнул я Фиби, — Пройдёт сто лет, сто пятьдесят… Конечно, в нашей жизни будет много событий, праздников, вечеров, но я никогда не забуду, какой увидел тебя сейчас, моя пармская фиалка…
Фиби нежно улыбнулась, проведя рукой по моей щеке.
— Знаешь, почти то же самое, ты говорил мне два дня назад, после бутылки шампанского, выпитого на троих в компании с твоим вторым отцом…
— Нет, ну… Тогда, это был шок, потому что я ожидал увидеть монашку с косичками, а увидел женщину-вамп… А сейчас, я увидел верх совершенства. Верх существующей красоты, Фиби. Ты — новое чудо света, которое я буду рад открывать для себя снова и снова…
Я припал губами к её тонкой руке, и, под восхищённые вздохи толпы, повёл её к столу.
Около двух часов все поздравляли исключительно мою маму, хвалили её внешний вид, образ жизни, мышления, установленный порядок, контурность и чёткость её позиций. От меня не ушло то, что репортёры в основном фотографировали лишь нас с Фиби, а гости перешёптывались, глядя то на нас, то в свои тарелки. Оркестр неумолчно играл и я знал, что время постепенно движется к самому волнительному моменту вечера, помолвке, где, согласно закону жанра, я должен буду надеть кольцо на её палец… Теперь, навеки сделать её своей единственной.
— Адам, я не могу ничего есть, — шепнула мне на ухо Фиби, — На меня все смотрят…
— Привыкай, малышка, — прошептал я, — Ты такая красивая, что от тебя невозможно оторваться…
— Мы как молодожены, — улыбается она.
— Это репетиция, любимая, — подмигнул я.
— Господа, — торжественно произнёс Джон Флинн, встав изо стола и широко улыбаясь, — Сегодня особенный день. Не только потому, что это день рождения моей любимой жены, но и потому, что мы празднуем возвращение своего сына. Мы вновь обрели его. Но, по милости судьбы, мы обрели не только сына, но и дочь…