Мистицизм
Шрифт:
Глава V
МИСТИЦИЗМ И ТЕОЛОГИЯ
Теология в практике мистицизма. — Бог в понимании мистиков. — Деистская и пантеистская концепции природы Божества. — Аргументы деистов. — Данте. — Каббала. — Фома Аквинский. — Психологические аспекты деистской концепции. — Аргументы пантеистов. — Первоначала интроверсии. — «Основание» души и вселенная — Сравнение деистской и пантеистской концепций. — Обе принимаются мистиками. — Ответы на возражения по этому поводу. — Божество в Его эманации, согласно деистской концепции, и Мистический путь. — Совместимость с пантеистской концепцией: имманентность Божества явленной вселенной. — Обе концепции описывают достоверный опыт в зависимости от темперамента. — Мистическая теология должна включать и то и другое. — Теология как карта мистика. — Христианство — карта наиболее надежная: в христианстве сочетаются метафизический и личностный аспекты Божественного; оно примиряет деистскую и пантеистскую концепции; обеспечивает благоприятную для мистика атмосферу; дает наиболее приемлемое
В предыдущей главе мы попытались установить различие между мистиками, которые воспринимают высший опыт, и мистическими философами, которые размышляют над полученными подобным образом данными. Теперь, однако, мы должны учесть тот факт, что часто истинный мистик также является мистическим философом, хотя множество мистических философов не являются мистиками и никогда не могли бы ими стать.
Поскольку человеческому сознанию свойственно размышлять над полученным опытом, — использовать воспринятое как материал для построения концепций, — большинство мистиков создает или принимает некую теорию собственных «приключений». Таким образом, мы имеем дело с мистической философией, или теологией, — комментариями интеллекта по поводу достижений духовной интуиции; эта философия идет нога в ногу с истинным, или эмпирическим мистицизмом, классифицирует, интерпретирует и подвергает критике его данные, а также переводит его видения сверхчувственного в символы, приемлемые для философских построений и аргументов диалектики.
Подобная философия в большинстве случаев основывается на формальном вероучении, которое разделяет каждый мистик как конкретный индивид. Характерно, что пока трансцендентальная деятельность мистика протекает в нормальном русле, он обычно склонен к тому, чтобы принимать подобные вероучения, а не отвергать их. История редко подтверждает точку зрения тех, кто считает мистиков духовными анархистами; наоборот, мы повсюду видим великих мистиков как преданных сыновей великих религий. Почти любая религиозная система в той или иной степени признающая трансцендентное как источник неземной любви, может стать колыбелью мистиков, и христианство, так же как ислам, брахманизм и буддизм, получает из их уст наиболее возвышенные интерпретации. Так, святая Тереза интерпретировала свое экстатическое восприятие Божества в чисто католических терминах, а св. Иоанн Креста умудрялся гармонично сочетать свой интенсивный трансцендентализм с ортодоксальным учением о Боговоплощении. Бёме был совершенно убежден, что его исследования вечности согласуются с учением лютеранской Церкви. Суфии всегда были правоверными мусульманами, а Филон и каббалисты — ортодоксальными иудаистами. Плотин даже сумел (правда, с большим трудом) приспособить реликты язычества к своей доктрине Реального.
Тем не менее попытки ограничить мистическую истину — прямое понимание Божественной Сущности — формулами какой-нибудь одной религии столь же тщетны, сколь и попытки отождествить драгоценный металл с формой чеканки, превращающей его в монету. Мистики использовали множество форм. Их отличительные черты и особенности всегда интересны, а иногда имеют глубокое значение. Некоторые оставляют более четкое, связное и понятное впечатление, чем остальные. Однако золото, из которого чеканены монеты в этой россыпи, — всегда один и тот же благородный металл, одно и то же Видение Божества, Истины и Красоты, которые суть Одно. И его сущность всегда необходимо отделять от проявлений, в которых мы его воспринимаем, ибо сущность эта имеет абсолютное, а не условное значение.
Тем не менее если мы намерены понять язык мистиков, то, очевидно, нам следует знать хотя бы немного и о проявлениях, и о сущности — другими словами, об основных философиях и религиях, используемых мистиками для описания своих странствий. Следовательно, прежде чем перейти к собственно теологии, целесообразно будет рассмотреть две крайние формы, в которых и мистики, и теологи привыкли мыслить Божественную Реальность, а именно "теорию эманации" и "теорию имманентности" трансцендентного мира; или, в контексте истории философии, деистскую или пантеистскую точку зрения.
"Эманация" и «имманентность» — пугающие слова, которые, несмотря на то что любители религиозной философии бросаются ими налево и направо, сами по себе мало говорят прагматичному современному человеку и мало что для него значат. Они, однако, являются исходными идеями для составителя мистических схем; и самые лучшие построенные им системы — не что иное, как попытки примирить их между собой. Поскольку целью всякого мистика является единение с Богом, то, очевидно, жизненный вопрос его философии — место, которое занимает Бог, или Абсолют, в его схеме. Одним словом, Бог понимается — или, лучше сказать, представляется — великими мистиками в двух явно противоположных формах.
(1) Точка зрения, которая в своей крайней форме представлена теорией эманации, провозглашает абсолютную трансцендентность Бога. Подобные взгляды впервые появляются в греческой философии. Их развивали Дионисий, каббалисты, Данте; в неявном виде они присутствуют в языке Ралмена Мерсвина, св. Иоанна Креста и многих других христианских мистиков.
Солнечная система представляет собой практически совершенный символ подобной концепции Реальности, нашедшей когда-то свое наиболее четкое и прекрасное выражение в бессмертном творении Данте. [200] Абсолютное Божество мыслится как удаленное на большое расстояние от материального мира ощущений — самого последнего и самого низкого в системе зависящих друг от друга миров или состояний, которые, будучи порождены, или эманированы, из Единства, Центрального Солнца, растут в численности и теряют духовность и великолепие по мере удаления от своего источника. Человеку, как говорят каббалисты, никогда не дано узреть сам Источник — Лик Божества, Абсолют в учении неоплатоников, неизмеримую Бездну в толковании более позднего мистицизма, — ибо Облако неведения скрывает его от наших взоров. Мы можем получить знание о нем только по его «эманациям», или проявляемым свойствам. Сотворенная вселенная существует благодаря потоку этих проявляемых свойств и зависит в конечном счете от latens Deitas, [201] Которая, таким образом, мыслится как внешняя по отношению к миру, который Она наполняет жизнью и светом.
200
Лучи Того, Кто движет мирозданье,
Все проницают славой и струят
Где — большее, где — меньшее сиянье.
("Рай", 1, 1–3). В этом вводном стихе уже намечена теологическая основа произведения.
201
Скрытой Божественности (лат.).
Фома Аквинский фактически принимает доктрину Эманации, когда пишет: "Поскольку совершенство творений убывает, нисходя от Бога, который есть вершина совершенства, то человек должен начинать с более низких творений и постепенно подниматься, продвигаясь тем самым к познанию Бога… Поскольку в Боге мы находим наиболее совершенное единство, а всякое качество тем более сильно и превосходно, чем более оно едино, то отсюда следует, что разнообразие и многосторонность увеличиваются в вещах по мере их удаления от Него, Который есть первоначало всего". [202] Сузо, чья мистическая система, как и у большинства доминиканцев, полностью согласуется с томистской философией, фактически истолковывает слова Фомы, когда пишет: "Верховный и сверхсущностный Дух облагородил человека, озарив его лучами Вечного Божества… Следовательно, из великого кольца, представляющего Вечное Божество, проистекают… меньшие кольца, которые отражают высокое благородство естественных творений". [203]
202
"Summa Contra Gentiles", 1. IV. cap. I.
203
Suso, Leben, cap. I. VI.
Очевидно, что если принять подобную теорию Абсолюта, то восхождение души к единению с Божественным должно быть в буквальном смысле трансцендированием, "выходом за пределы" — путешествием вверх и вовне через длинный ряд промежуточных состояний или миров, до тех пор пока, пройдя "Тридцатью двумя путями Древа Жизни", душа не достигнет, говоря языком каббалистов, Короны — плодотворного знания Бога, Бездны или Божественного Мрака по учению Ареопагита, Единого в понимании неоплатоников. Подобный ряд миров символизируется десятью небесными сферами у Данте, ангельскими иерархиями у Псевдо-Дионисия, Древом Сефирот по учению Каббалы; он находит свои параллели во внутреннем опыте, в долгом странствии Я через Очищение и Просветление к Единению. "Мы восходим, — говорит св. Августин, — Твоими путям, пролегающими в нашем сердце, и поем песнь этого восхождения, сообразно его ступеням; ибо огонь Твоей благодати, горящий в нас, возводит нас к умиротворению во славе Иерусалимской". [204]
204
Августин, «Исповедь», кн. XIII, гл. XI
С точки зрения обыкновенного человека, а не мистика, деистская теория эманации означает полное разделение человеческого и божественного, временного и вечного миров. "Никогда не забывай, — говорит св. Иоанн Креста, — что Бог недостижим. Поэтому не спрашивай, насколько способен ты Его понять и проникнуть в Него своими чувствами. Бойся удовольствоваться слишком малым и лишить свою душу живости, которая нужна ей, чтобы подняться к Нему". [205] Язык паломничества и изгнания кажется вполне естественным мистику, который воспринимает реальность в таких терминах. Для него мистические странствия — это, прежде всего, "дорога, ведущая прочь" от обычного Я и обычной вселенной. Подобно псалмопевцу, он вознамерился "возвыситься в сердце своем над сей юдолью печали", от менее божественного к более божественному. Он, а вместе с ним и весь Космос — ибо в мистической философии душа отдельной личности есть микрокосм души мира — должен вернуться по долгой дороге к Совершенству, откуда он когда-то пришел, подобно рыбе в видении Девяти Скал Ралмена Мерсвина, которая должна пробиваться все выше и выше, из одного водоема в другой, до тех пор пока не достигнет Источника.
205
Avisos у Sentencias Espirituales, N. 51.