Мне снился сон…
Шрифт:
Нужно было ответить на многие «почему?». И он нашёл все ответы. Некоторые – легко, на поверхности. До некоторых пришлось додумываться, роясь в памяти и даже в подсознании.
Почему авиакатастрофа? Это просто: последние его служебные исследования касались именно гибели самолётов. Процентного соотношения человеческого фактора, технических неисправностей, роковых случайностей и совпадений, необъяснимых явлений, террористических актов. Отсюда и второе – почему террористы. И именно Олаф Хольгер – тоже понятно: он им довольно долго занимался. Неизвестное поселение пленённых, забранных в рабство людей, производящих наркотики? Это яснее ясного! Он ведь летел из Дакара, возвращался из соседней
Почему остров в океане – красивый, пригодный для жизни, даже несколько обустроенный? Что ж, немало он видел современных фильмов на подобные темы. Даже так, навскидку, может вспомнить: «Возвращение в Голубую лагуну», «Пляж» с Леонардо-ди-Каприо, ну и, конечно, «Робинзон Крузо», «Таинственный остров» – и фильмы, и книги… Впрочем, не только современные. А любимый бабушкин русский фильм «Сорок первый» – недаром в этом сне он всплыл отдельным сюжетом! Энтони и правда пересматривал его два раза…
Вот откуда взялась во сне русская девушка! Он над этим ломал голову, пока не вспомнил «Сорок первый»! Но, вспомнив фильм, Энтони вспомнил и другое: давний бабушкин рассказ. Надо же, до сих пор не вспоминал ни разу, напрочь забыл, а теперь выплыло из глубин памяти… Что-то из военной молодости его бабушки, из времени её поездки с конвоями на русский Север… Какой-то маленький остров, где она оказалась вместе с русским моряком… Она что-то начинала рассказывать ему, ещё мальчику, потому что он увлекался книгами о путешествиях, о необитаемых островах. Но, видимо, книги казались Энтони-подростку куда интереснее, и он просто не стал слушать, а потом вообще забыл рассказ бабушки. А вот теперь так сильно захотелось вновь услышать. Да и просто увидеть леди Викторию. Да, так звали его бабушку, потому так во сне он назвал ту, которую полюбил. Во сне…
В потоке статистических данных, которыми он занимался, наверняка попадались какие-то сведения о стране «Украина», о городе с названием Харьков, о детских песнях советских пионеров, и множество других деталей, которые встречались во сне. Как же всё-таки их много было, и какие они конкретные, ясные! Если, скажем, бетховенскую «К Элизе» можно объяснить работой его собственной фантазии, то обильность реальных деталей смущала Энтони. И всё же он убедил себя, что всё объяснимо. А когда убедил – приказал себе перестать думать о Тори, как о живой девушке. Прекрасная фантазия, сновидение… Об этом можно иногда вздохнуть, но с долей иронии…
Не бывает таких совпадений! Тот самый Хольгер, в тот самый день, из того самого аэропорта собирался лететь тем самым самолётом… Да, не полетел – в этой реальности. Но ведь и то, что до сих пор Энтони называл «сном», происходило тоже не в этой реальности! Да, этого не было, но и… было. Где было, вот вопрос. В параллельном мире? В интегральной реальности? Или произошёл скачок по событийной шкале?… Разве среди материалов, которыми он занимался уже несколько лет здесь, в научном центре службы разведки, не попадались необъяснимые явления? Необъяснимые с точки зрения обыденного человеческого восприятия? И всё сильнее убеждающие в существовании иной материальной субстанции, иного временного отсчёта, чего-то иного, чему и названия ещё не дано? «Есть многое на свете, друг Горацио, что не подвластно нашим мудрецам…» Шекспир в семнадцатом веке это знал.
В тот момент, когда Джимми позвонил и произнёс свою корректировку по времени вылета из Франкфурта, Энтони сразу же понял, поверил: есть на свете девушка Виктория! Из Украины, из города Харькова! По фамилии… «маленькая птичка».
Он не смог вспомнить и воспроизвести звучание её
Тогда, в самолёте, он проснулся от неосознанной тревоги. Мгновенно огляделся, но было тихо, люди спали. В иллюминаторе посветлело, Энтони подумал: «Рассвет… Что это я, всё спокойно…» На экране светилась карта маршрута, пульсирующая точка, изображающая их самолёт, двигалась над океаном. Ему захотелось посмотреть поближе, он поманипулировал пультом, и прямо перед ним, на индивидуальном экранчике, обозначились острова «Бермудского треугольника», даже самые маленькие. «Ещё часа два, и Нью-Йорк», – подумал Энтони, вставая. Он понял, что уже не заснёт, и решил размять ноги. Пройтись в отделение стюардов. Попить воды, а, может, и попросить кофе. И был уже рядом, когда самолёт резко пошёл вниз, метнулся вправо, влево!.. Слух заложило от сильного рёва, причём Энтони сразу понял – не их, чужой машины! Дальше помнит смутно: удар, вой и скрежет, стремительное падение. Он успел подумать: «Внизу океан, если выпрыгнуть, может, спасусь…» Аварийный люк был совсем рядом…
Дальше было отчаяние, не столько от необъятного океана вокруг, сколько от беспомощности, невозможности никому помочь. Его самолёт весь ушёл на дно, Энтони накрыло огромной волной. Хорошо, что он был в сознании и знал, как с ней справиться. Немного дальше он увидел следы второй катастрофы: обломки того лайнера, с которым они столкнулись. Эта машина, видимо, развалилась ещё в воздухе: на воде качались части обшивки, деревянные панели, чемоданы. И несколько мёртвых тел. Остальные канули в глубину вместе с большей частью машины, а тех, сверху, было пятеро. Он проверил каждого– вдруг кто-то жив. Увы… Тогда Энтони мысленно воспроизвёл карту полёта, сориентировался и поплыл. А вскоре увидел впереди другого плывущего человека. Он испытал такую радость, которая граничит со счастьем. И не знал ещё, что это и в самом деле его счастье. Настоящее…
Когда девушка сидела на высоком холме, съёжившись, поджав колени к подбородку, обхватив их руками, злилась на него за то, что перед ними и вправду оказался остров, – уже тогда он понял, какая она маленькая и беззащитная. Да, она сумела выжить в страшной катастрофе, прекрасно плавала, была красива, спортивна, ловка. Но в том, как она отчаянно злилась, была вся её ранимая и беззащитная суть. Ещё до того, как она потеряла сознание, стала бредить, он знал: её надо оберегать, о ней надо заботиться! Её надо спасти! И это сделает он – Энтони Энкоредж.
Каждый день он вставал рано – спутница ещё спала, – уходил вглубь острова. На разведку, за пропитанием. А возвращаясь, не сразу появлялся из-за деревьев. Останавливался и глядел на бунгало. Тори стояла там на веранде, поджидая его. Она не знала, что он наблюдает за ней, стояла каждое утро. А Энтони смотрел на неё – на гибкую, загорелую фигурку в топике и джинсах, разметавшиеся по плечам тёмные локоны, на движения, исполненные такой непосредственной грации, – и сердце его наполняла нежность. А потом он бодро выходил, шагал через поляну, дружески махал рукой, подшучивал над ней, помогал, учил, наставлял… Как старший брат.