Модификаты
Шрифт:
— Думаю, мы вполне можем это попробовать, — заключил Питерс, но, когда я взяла одну из кочерыжек, Глыба тяжко и огорченно вздохнул и отвел взгляд.
Растение оказалось приятно кисло-сладким, совсем чуточку вяжущим, как почти уже забытая хурма. Учитывая, сколько я не ела ничего кроме чрезвычайно питательной и сбалансированной, но почти лишенной особых вкусовых вариаций корабельной пищи, это показалось радующим разнообразием. Но больше одной штуки не решилась съесть, опасаясь бурной реакции со стороны органов пищеварения. Перед выходом встал неловкий вопрос с необходимостью моего краткого уединения от мужчин, но и тут Арни показал себя полезным, разъяснив нашим проводникам, в чем дело, и те, совершенно не смутившись, закивали, позволив мне чуть задержаться, когда все мужчины двинулись вперед по проходу между каменистых стен. Правда, когда догоняла, то практически налетела на Глыбу, который, как выяснилось, едва завернул за ближайший скальный уступ и там дожидался меня, осмотрев так, будто боялся, что без его присмотра я как минимум лишилась конечностей. Сама не знаю почему, но это его тревожное отслеживание моих действий до глупого умиляло, а ведь стоило бы насторожиться и испытывать совсем другие эмоции. Но опасаться чего-то плохого от гиганта Глыбы в перспективе хоть тресни не выходило, а его нынешние действия не несли и малейшего оттенка угрозы. Хотя стоит ли мне доверять себе хоть в чем-то, что касается чтения поведения мужчин? Вот уж вряд ли.
Между скал мы продвигались около полутора часов, а потом сплошные стены разом кончились, и открылся вид на берег неширокой речушки. Вода в ней была абсолютно прозрачной, но вот дно сплошь заросло зеленовато-голубыми водорослями, похожими на длинные ленты, колыхавшиеся на ветру, и определить из-за этого глубину водоема было сложно. Только увидев воду, я поняла, до какой степени хотела пить, да и кожа лица сразу стала зудеть, прося хоть разок провести по ней мокрой рукой. Док, естественно, тут же сунулся к речушке с неизменным анализатором, но Глыба так грозно и раскатисто рявкнул, что тот споткнулся и упал на бок, шарахнувшись под такой акустической атакой. Но более странным показалось то, что кудлатый инопланетянин наградил еще и откровенно упрекающим взглядом Агову, который стоял в тот момент гораздо ближе к Питерсу, но никак не прореагировал на его попытку коснуться воды. Тот же, безразлично пожав плечами, просто стал переходить речушку сначала вброд, а потом и поплыл, а Глыба, повернувшись к нам, заговорил.
— София, ты идешь с ним, а нам следует остаться на этой стороне, пока хозяйка воды не придет и не разрешит перейти, — сообщил лингвист. — Или, точнее, я так понимаю, если разрешит перейти.
— Нет, это нам не… — начала я, но Глыба взмахнул рукой, требуя моего внимания, и указал на реку.
— Твою же ж мать, — прошептал Штерн, а я, оторопев, уставилась на жуть, творившуюся в воде.
Агова перевернулся на спину, а нечто кошмарное и чешуйчатое обвивало его все новыми и новыми кольцами, обездвиживая от груди и до стоп. Золотистому с коричневыми росчерками, похожими на живые темные молнии, телу чудовища, казалось, не будет конца. Я зажала себе рот, чтобы не заорать что есть сил, когда над водой медленно поднялась голова змееподобного существа. Треугольная, приплюснутая, с двумя гребнеообразными длинными остроконечными образованиями, идущими от затылочной части и почти до самой пасти, с узенькими щелями ярко-зеленых глаз и раза в два крупнее головы самого туземца. Однако Агова даже не пытался бороться с напавшим на него змеем. Он хихикал и ерзал, будто ему было просто щекотно. Здоровенный инопланетянин действительно тихонько смеялся как мальчишка, пока его пыталась удушить колоссальных размеров рептилия, от одного взгляда на которую все внутри холодело. Может, док ошибся, и об землю я приложилась сильнее, чем показалось? Или те кочерыжки были совсем не просты? Я уставилась на бездействовавшего Глыбу, но аборигена тоже не взволновал тот факт, что его соплеменник сейчас станет добычей чудовища. Он просто стоял и ждал, совершенно не проявляя нервозности. Тем временем водная тварь приблизила морду к самому лицу Аговы и вдруг стала тереться боковой ее частью о его щеку, издавая мелодичное рокотание, будто была кошкой. Да уж, ничего себе адская кошечка. А спустя полминуты таких вот леденящих кровь нежностей удерживающие кольца распались и змей стремительно ушел под воду, исчезая в густом лесе придонных водорослей. Агова спокойно доплыл до противоположного берега и скрылся за раскидистыми деревьями с толстенными стволами. А Глыба, оживившись, тут же завел снова свое "Софи идет — мужчины остаются, пока им не разрешат". Но я упрямо замотала головой. Это уже просто перебор. Не говоря уже о том, что речи не идет о разделении, нет таких аргументов, что заставят меня войти в эту воду после того, что я видела. Наплевать, насколько это непрофессионально.
Я твердила "Нет. Нет", указывая на воду, Глыба же продолжал упорствовать, даже снова опустился на корточки ко мне спиной, как тогда, когда собирался нести меня. Он тараторил все более настойчиво и нервно, постоянно поглядывая на тот берег, будто ожидал появления чего-то не слишком приятного оттуда. Арни просто не поспевал за ним и от напряжения даже голову склонил направо, прислушиваясь, наверняка, к потоку информации, выдаваемой его "Лингво".
— Софи должна идти с Глыбой домой, — отрывисто сообщал он мне то, что удавалось уловить. — Страж воды — самец. Софи в безопасности. Она должна согласиться идти прямо сейчас. Он точно знает, что нужно так сделать. Блин… еще про какой-то гребень… и нож… Черт. Софи, прости, я не понимаю, о чем он.
Я снова возражала, жестикулируя и всячески давая понять, что при всем уважении к возможным причинам, ступить в воду, когда точно знаю, что на дне затаилась огромная рептилия, просто не в состоянии. Может, у аборигенов и были какие-то своеобразные взаимоотношения с этой тварью, позволяющие вести себя столь беспечно, но я-то человек из другого мира вообще-то. Как там ни назови это ползучее создание, но оно было животным, явно натренированным узнавать своих. А я совсем не своя. И не для того сбегала с "Ковчега", чтобы совершить самоубийство, отдавшись в "нежные" объятия этого "стража". Довод, что мне ничего не грозит, только потому что я женского пола, не был для меня нисколечки убедительным.
— Ребята, кажется, необходимость в споре отпала, — вмешался напряженным голосом док, прерывая наш галдеж. — У нас тут целая делегация встречающих.
Уставившись на противоположный берег, я действительно заметила мелькание стройных силуэтов между светло-серыми мощными стволами деревьев. Увидев их, Глыба выдохнул громко и досадливо и, повернувшись спиной к реке, уселся на землю передо мной, остановив взгляд, открыто выражающий поражение, на моем лице. Это было так странно и больше всего смахивало на реакцию мальчишки, не получившего, что хотел, и собирающегося теперь игнорировать окружающих, виноватых, по его мнению, в произошедшем. Однако на меня его обида, похоже, не распространялась, как будто я была кем-то исключительным. И черт меня возьми, но внутри опять шевельнулось что-то мягко-щекотное и, конечно же, абсолютно неправильное. Я не могу испытывать никакой эмоциональной связи с ним, и мне совершенно точно не должно нравиться быть кем-то особенным для него. Я вообще его не знаю, и даже мыслить в подобной плоскости — глупость и безответственность.
Первая фигура в длинном светлом одеянии вышла на берег, отвлекая меня от анализа своей неподобающей реакции на поведение Глыбы и вынуждая разорвать с ним зрительный контакт. Высокая женщина в свободном платье, оставляющим открытыми только ее лицо, кисти рук и босые ступни, с цветом кожи даже более темным, чем у Аговы и Глыбы, подошла к самой кромке воды. Не демонстрируя никаких эмоций, внимательно и неторопливо осмотрела каждого, начиная с меня и заканчивая Питерсом. Ни удивления, ни даже явного интереса, просто вдумчивое визуальное изучение, от которого захотелось поежиться, ощутив себя слишком беззащитной, но почему-то не закрыться или спрятаться. Чувство некомфортное, но без малейшего намека на угрозу. Так, словно тебя почти касаются, но не снаружи, а, скорее уж, изнутри, но без эффекта вторжения, которое захотелось бы оттолкнуть. Я всмотрелась в ее черты, безусловно, великолепные, но немного жестковатые, будто ее лицо создавал скульптор, имеющий в своем распоряжении только грубые инструменты и лишь одну попытку для каждой творимой им детали. Высокий гладкий лоб, линия бровей без малейшего изгиба, прямой нос, с таким очертанием ноздрей, которое так и хотелось назвать хищным, скулы по-настоящему острые, четкий контур тонковатых губ, говорящий о властности. Никаких мимических морщин, кроме еле заметных лучиков у глубоко посаженных темных глаз, намекающих на то, что перед нами совсем не юная особа.
— Кхм-м… должны ли мы приветствовать ее первыми, или и тут лучше помалкивать, как думаете? — тихо спросил док в затянувшемся молчании.
У ближайших деревьев показались еще женщины, одетые точно так же, как первая, лишь только растительный орнамент, богато вышитый по всей поверхности ткани их платьев, отличался, и даже с первого взгляда стало понятно, что они моложе. И еще что-то неуловимое подсказывало, что статусом они пониже. Позади одной из них появился Агова, возвышаясь над девушкой больше чем на голову, и, прижавшись к ее спине, обнял и зарылся буквально святящимся от довольства лицом в макушку, по всей видимости, нисколько не смущаясь никого и не считая, что торжественность момента встречи представителей двух разных миров — достаточная причина для того, чтобы подождать с нежностями. Закончив рассматривать нас, первая инопланетянка пристально уставилась в спину Глыбе, и он вздрогнул, будто она его коснулась, но упрямо мотнул косматой головой, продолжая смотреть только на меня. Одна из черных бровей женщины чуть приподнялась, впервые выдавая некий намек на эмоцию.
— Рисве, — произнесла она мягким, но очень глубоким голосом, в котором явственно читался призыв.
— Глыба, — не оборачиваясь, категорично отрезал сидящий у моих ног пришелец.
Женщина снова посмотрела на меня, и уголок ее рта приподнялся в намеке на улыбку. "Ну и что же мне с этим делать?" вопрошал ее взгляд. Как будто у меня и в самом деле могли быть ответы.
Низкий вибрирующий гул донесся со стороны ущелья, напоминая о том, что установление диалога с местными далеко не единственная наша проблема. Я испуганно стала озираться в поисках укрытия и совершенно автоматически схватила Глыбу за руку, понуждая встать, чтобы покинуть слишком открытое место.
— Нужно спрятаться. Скорее, — встревоженно сказала я ему и посмотрела на аборигенов на той стороне. — Арни, скажи им всем, что нужно скрыться.
Вместо того чтобы послушаться, Глыба уперся и стал тыкать на другой берег, по-прежнему настаивая на переправе. Да и остальных слова Штерна ни в малейшей степени не взволновали. Выходил опять один пустой галдеж, и никто даже не подумал двинуться с места. Никаких объяснений, с научной точки зрения, для ночных событий и трансформаций, произошедших с Аговой и Глыбой, у меня не было, да и не время над этим размышлять, потому что я очень сильно сомневалась, что в нынешнем облике они так же неуязвимы, как и в образе того чудовищного монстра. Не говоря уже о женщинах, стоявших на открытом пространстве и представлявших собой отличные мишени. Может, и ужасно думать так о себе подобных, но я отчего-то не сомневалась, что с челнока откроют огонь без разбора, если придется. Паника придала моему голосу почти визгливые нотки, и я уже просто умоляла своего невозмутимого человека-гору уйти в укрытие и убедить сделать это же и остальных. Питерс тоже присоединился к уговорам, активно жестикулируя, но все без толку. Ни один местный не собирался бежать и прятаться. Страх за абсолютно чужих, но никак не причастных к нашей ситуации людей, которые могут пострадать не за что, стянул горло как железный обруч.