Модификаты
Шрифт:
— Он сказал, Софи не будет трогать самца с неправильной кровью, и тогда он сможет пойти с нами. Его судьбу решат они, — донес до нас Арни.
— Кто эти они? — спросила я, но ответа не последовало. Похоже, на меня рассердились или обиделись. Агова, тот вообще скрылся в темноте, а Глыба выслушал объяснения, что нам надо забрать вещи из тоннеля, "с каменным лицом", если так можно сказать о ком-то, чьего лица вообще было не разобрать. И пустил он в пещеру только меня, а на мужчин угрожающе оскалился, да и сам за мной не последовал. Однако, когда я, спотыкаясь и еле волоча ноги, вытащила наружу рюкзаки, быстро обнюхал их и забрал только мой, отшвырнув остальные как мусор.
— София, еда и препараты, — напомнил мне Джеремая, вызвав новую волну неудовольствия пришельца.
Отыскав нужное, я уже на ходу сжевала батончик, вкуса которого не почувствовала, проглотила стимуляторы и запила из фляжки. Все это сопровождалось, естественно, недовольным сопением Глыбы, вкупе с обнюхиванием и откровенно раздраженными взглядами через плечо на моих спутников, если они слишком приближались, следуя за нами. При этом он еще и умудрялся показывать дорогу лично мне, и жесты его были доброжелательными, что ли. Такие вот две абсолютно разные линии поведения, демонстрируемые одновременно.
Физическое и нервное истощение быстро стало отступать под действием препаратов. Да, расплата за это будет наверняка жесткой, и я через несколько часов, скорее всего, просто упаду и в лучшем случае буду спать беспробудным сном сутки кряду, но пока могла идти, и это главное. Даже внезапно начавшийся дождь не был сейчас помехой, и мы быстро продвигались вперед. Пусть и в неопределенность, и конечный пункт был известен только нашим странным сопровождающим, но, как по мне, это все лучше, чем то, что мы оставляли позади. Ожидаемо из-за льющейся с неба воды должно было похолодать, но и сами капли были приятно тепловатыми, и окружающий воздух от влаги заметно нагрелся, так что продрогнуть нам явно не грозило. Когда дождь шел уже около десяти минут, на открытой травянистой равнине, по которой мы двигались, стало происходить нечто, что я сочла бы прекрасным зрелищем, если бы мой разум не занят был больше вопросами выживания, а не любованием здешней жизнью. Крошечные подвижные серебристо-розоватые огоньки появились сначала на земле и постепенно стали подниматься к вершинам травянистых стеблей. Их тут были, наверное, миллионы, и поначалу рассмотреть мне их не удавалось, потому что при нашем приближении даже на пару метров они тут же перемещались, создавая эффект отхлынувшей мерцающей волны. Я даже забеспокоилась, что подобный световой эффект слишком выдает нас в общей темноте. Но спустя несколько минут я расслышала тихий посвист, напоминающий звук взмахов множества крыльев, и рассмотрела, что эти мягко полыхающие приливы-отливы возникают повсюду и им предшествует мелькание стремительных темных летящих теней. Их тоже было все больше, и поэтому вскоре все пространство вокруг превратилось в сплошное хаотичное смешение хлещущих во все направления светящихся волн. Тогда-то я и смогла рассмотреть мерцающих созданий. Они чем-то напоминали земных кузнечиков, только брюшко каждого имело форму большой прозрачной капли, в которой и рождалось эта люминесценция. Темные же, заставляющие их спасаться бегством тени удалось рассмотреть лишь в общих чертах, когда они несколько раз пронеслись, едва не цепляя узкими крыльями мое лицо. Очевидно, вид каких-то пернатых, а может, и мелкие рептилии, сугубо ночные, учитывая отблеск огромных, относительно самой крошечной головки глаз. Клювы раскрыты во время полета, нижняя часть более длинная и широкая, и с ее помощью они умудрялись подцеплять насекомых с травы прямо в движении. Примерно такая тактика охоты у водорезов, вот только мне не понятно, как эти умудрялись не сворачивать себе на скорости шею. Ведь трава это не вода, и зацепиться тут ничего не стоит. Да уж, земным птицам было далеко до маневренности обитателей Нью Хоуп. Заметив мое любопытство, Глыба, наверное, решил перестать на меня дуться.
— Рисинг, — сообщил он мне, ткнув в очередной мелькнувший прямо у нас над головами крылатый силуэт.
— Рисинг, — повторила я и кивнула, давая знать, что понимаю, о чем речь. Мой сопровождающий выдохнул… ну, я бы сказала, довольно. Очень похоже, что интерес к местной фауне он одобрял.
Стремительно взмахнув на ходу длинной конечностью, он умудрился загрести сразу нескольких кузнечиков-светляков и, чуть приоткрыв ладонь, продемонстрировал копошащуюся массу мне.
— Оссца, — продолжил он мое просвещение, я опять повторила и кивнула, и тут же невольно скривилась, когда Глыба закинул парочку насекомых в рот и со смачным хрустом сжевал, а потом протянул оставшихся мне.
Есть это я была не готова, но и отказываться страшновато. А вдруг отвергнуть пищу тут равносильно нанесению непростительного оскорбления.
— Мы не едим… э-э-э… живое, — для убедительности я показала пальцами шевеление лапок и прикрыла рот, замотав головой, надеясь, что вышло доходчиво, и обратилась через плечо к Арни: — Объясни ему, пожалуйста.
— Нет, — неожиданно четко произнес Глыба и, сделав знак лингвисту не встревать, выдал какую-то фразу с упоминанием моего имени и только потом позволил тому говорить.
Да уж, слово "нет" я произнесла столько раз с момента нашей встречи, что ему запомнить и понять его значение и употребление не составило труда. Сообразительный и легко обучаемый пришелец. Нечто прям из сюжета старых фантастических фильмов.
— Он говорит, что эти… оссца очень сладкие. Лакомство для женщин. Но, если ты не хочешь шевелящихся, он позже соберет и изжарит их для тебя. Так еще вкуснее, придает много сил и пахнет лучше того, что ты ела. Спрашивает, примешь ли ты их.
Я подумала, что два отказа подряд будет чересчур. И жареные насекомые внушали мне меньше отвращения, чем живые, так что я согласилась принять будущее угощение. Потом разберусь уже, можно ли будет избежать его употребления. К тому же стоит помнить, что запасов энергетических батончиков нам хватит всего на пару дней. Может, три при экономии. Но дальше-то, как ни крути, придется переходить на дары инопланетной природы. Так что пора начинать перенимать ценный гастрономический опыт потихоньку.
— Как же мне это все не нравится, — еле слышно пробухтел Штерн.
— А мне кажется, все складывается лучше, чем можно было ожидать в подобной ситуации, — тихо возразил док. — Уж для Софии точно, а она не даст нам совсем пропасть.
Поразительный человек — Питерс. Учитывая, насколько недружелюбно к нему отнеслись инопланетяне, он не держал на них зла и совсем не выглядел запуганным. В противоположность прежде всегда оптимистичному и открытому Арни. И это тем более странно для меня, потому что именно наличие чуждой разумной жизни делало участие лингвиста в путешествии "Ковчега" не бессмысленным. Неужели он рассчитывал максимум на возможность изучать какие-нибудь древние письмена давно вымершей цивилизации, а наличие ее живущих ныне представителей ему поперек горла? Я находила это раздражающим, даже делая поправку на общий стресс и шок. Полет и все пережитые страдания изменили его полностью, или же он всегда таким и был, а я просто не замечала? Впрочем, делать окончательные выводы рано. Хотелось надеяться, что, немного адаптировавшись к новым обстоятельствам, Штерн перестанет воспринимать все настолько подозрительно и враждебно. Хотя нельзя и отрицать вероятность того, что именно его пропитанный пессимизмом взгляд на все окружающее окажется верным.
Повелительный краткий рык Глыбы, заметившего, что я прислушиваюсь к их разговору, вынудил мужчин замолкнуть. Впереди показалось нечто огромное и темное, заслонявшее собой горизонт. Я решила, что мы идем к еще одному лесному массиву, и это было хорошо. Ведь утро весьма скоро, и оказаться при свете дня на открытой местности было неосмотрительно. Дождь прекратился, небо прояснилось, и в нем появились первые намеки на приближение рассвета, а я смогла рассмотреть, что темная масса перед нами — это скалы, но в отличие от той, в которой мы впервые решили найти укрытие, это была целая гряда, полностью преграждавшая путь, и конца ей не виделось ни справа, ни слева. В мышцах опять постепенно начала проявляться боль, а дыхание становилось тяжелее и шумнее. Я выдыхалась. В этот раз гораздо быстрее, чем раньше. Резервы организма исчерпаны, и даже химии было уже не под силу вернуть мне бодрость.
— София, нам следует сообщить Вашему проводнику, что дальше идти без отдыха для Вас очень чревато, — окликнул меня Питерс.
Глыба резко развернулся, будто окончательно потеряв терпение, и грозно рявкнул на дока. Но мужчина не спасовал, а, наоборот, шагнул ближе и указал на меня рукой.
— Софии нужен отдых, — громко и четко произнес он. — Если она будет двигаться и дальше, то ее здоровье и даже жизнь окажутся в опасности. Штерн, переведите ему.
— Да хватит мною помыкать, — огрызнулся Арни, но, однако же, стал подбирать нужные слова, прислушиваясь к "Лингво".
Вняв ему, Глыба порывисто повернулся ко мне и максимально приблизил наши лица, настолько, что я едва не отшатнулась, увидев его огромные клыки всего в паре сантиметров от себя. И теперь стало видно, что его скрытые густыми лохмами глаза имели поразительный цвет. Так, словно к влажно блестящему шоколадному добавили насыщенного темно-вишневого, причем оба цвета были отчетливы и не перекрывали друг друга. Хотела бы я знать название подобного оттенка. А еще, несмотря на полное отсутствие белков, взгляд его совершенно не был пугающим или лишенным разумности. На меня пристально и изучающе смотрело абсолютно точно мыслящее создание, а не животное, имеющее лишь небольшие зачатки сознания. Глыба, по обыкновению, стал изучать мой запах, уделив особое внимание покрытому обильной испариной лбу. Потом он искоса глянул на Арни, как бы давая указание быть участником диалога, и заговорил. Закончив, повернулся ко мне спиной и опустился на корточки.