Мои Милфы
Шрифт:
Четвертый и пятый глоток подарят вкус, чуть перченый, чуть сладковатый, ощущаемый где-то на середине покровов языка. А вот шестой, седьмой, восьмой и далее, пока на дне чашки не останется тонкая лужица, сделают с вашими вкусовыми чувствами – переворот. С тех пор, вы будете искать этот вкус и послевкусие всегда и везде.
Такой была моя Ла! Настоящий, редкий, как клевер-четырехлистник, семидневный цветок!
***
В случае с милфами и милфологией, как и в случае с нимфетками, важно понимать суть явлений. Обыватель, знающий термин «нимфетка», любую девочку до восемнадцати, в короткой юбке и без прыщей, причислит к нимфеткам, что будет совершенно неправильно. Тот же Гумберт, слоняясь по Рю де ля Помп, выделял одну-двух настоящих нимфеток среди сотни, причем, это не зависело от внешней привлекательности, лишь являющейся часть условия, необходимым, но недостаточным.
Такая же ситуация с настоящими милфами. Не всякая женщина в сорок-пятьдесят, сохранившая фигуру, сделавшая губы и грудь, знающая толк в макияже, носящая одежду, подчеркивающую ее ППТ, попадает в классификацию, как милф.
В какой-то мере, даже и в большой, милфовость связана с сексуальностью, с желанием трахаться в сорок и делать это достаточно долго и разнообразно, чтобы к пятидесяти быть оттраханной много, часто, по-разному и разными, чтобы потом спокойно, заслуженно «засушиться» в икебане.
Это неплохое определение милфовости, но настолько огрубленное, что, боюсь, как и с мистером Фи, в конце концов, на поверхность всплывет ложное толкование: если телка в сорок хочет трахаться, – это милф.
Я не просто так применил вульгаризм «телка». Специально, чтобы вы ощутили контраст между женщиной-милфой, прекрасной, притягивающей, любящей… в первую очередь, – любящей себя, свою внешность, свою энергию, свои желания. И просто телкой, достигшей возраста третьей замены паспорта, но все еще, недотраханой. Той, которая никогда и не была цветком, а была травой и станет сеном.
Поставлю вопрос прямо: Что такое настоящая милф?
Отвечу! Сорока-пятидесятилетняя женщина, которая любит себя, любит свою физическую сущность (тело, внешность, ППТ) и, что немаловажно, любит свои желания, и любит все это на протяжении всей жизни. С тех самых пор, когда она, тогда еще будучи нимфеткой (возможно, хотя я не готов утверждать связь «нимфетка-милфетка», в силу отсутствия исследований и клинического анализа), раздавила первый прыщик на лбу, но не подумала «ну вот, уродина» или «ну все, это конец», а занялась вопросами, направленными на улучшение, на любовь к себе: где взять средство для кожи и какие продукты оставить в рационе, чтобы прыщей (раз уж так случилось), было поменьше.
Тоже происходит с милфой, когда она увидела первый седой волос или корку на бедрах. Она не думает «ну все, это конец», она хочет что-то сделать для себя, чтобы продолжить свою красоту. А главное – свою жизнь, которая клокочет внутри, несмотря на то, что тело начинает подводить.
И в этом ее настоящая магия! Возможно, не такая дьявольская, как у нимфеток. Зато, наполненная тем, что красивее красоты всех «Лолит» всего мира: последние годы настоящей милф, прежде чем она «засушится», наполнены истинным пронизывающим трагизмом покидающей красоты.
Более того! И это прекрасней всего остального, самое прекрасное! Наполнено покиданием самой жизни!
А что может быть притягательнее глубины трагизма превращения органики в неорганику, в сочетании с сильным желанием трахаться!? Истинное, чистое, острое соединение Эрос и Танатос в отдельно взятом красивом женском теле!
О, если вдруг! Милфология, как знание, попадет не только к братьям по психотерапии, но и во литературе, прошу не давать ей ярлыков «анти-Гумберт».
Милфовость лежит на противоположной стороне оси жизни женщины, но это все та же ось, по которой поэты, художники и даже философы, «ходят», вот уже тысячи лет и на которой нет ничего «анти».
Но, мои предупреждения напрасны. К сожалению, я в этом уверен, милфология никогда не войдет ни в один учебник по психологии, хоть в самую ничтожную брошюрку, которые обычно печатают на серой бумаге в крапинку, как будто на валах типографской машины засиживались насекомые.
Даже в такие дрянные издания, в которых, на самом деле, хранятся самые полезные данные, милфология не попадет. И это, насколько несправедливо, настолько и символично для нашего общества.
Даря тебе, мой неизвестный непознанный читатель, все выводы милфологии, как искусства, науки и, в первую очередь, практического метода, заключённые в одном знании, мне не приходится надеяться, что хоть кто-то сможет повторить мои результаты, даже вооружившись всеми, уже полученными, данными.
Увы, нет.
Как никто не смог воспользоваться учением мистера Фи. Лицемерные его последователи все извратили, перепутав сексуальность со слиянием, объект с вытеснением. Не говоря уже о том, как в исторической перспективе отрезали все самое важное про пресловутый Эдипов комплекс, который вовсе не означает: убить отца и изнасиловать мать… все-все запутали и, как следствие, извратили, хуже, – уничтожили, пытаясь упростить то, что мистер Фи с такой любовью и трепетом собирал, прохаживаясь вдоль холодных психиатрических ванн и электрошоковых «драконов».
А может, старый нарцисс, ты сам всех запутал? Так просто и легко направить всех этих жалких никчемных последователей? Не указав однозначно, что сексуальность – это не генитальная суета, происходящая между родителями и ребенком, между мужчиной и женщиной, а – слияние, во всех его видах и в одном единственном, жизне-смертельном, восстановительно-распадном… вечный танец Эроса и Танатоса, который невозможно до конца постичь.
Зря ты так путал следы, они бы все равно не поняли. Увы и ах! Так что уноси свое истинное знание и радуйся, радуйся, радуйся… Чему!? Ну, хотя бы тому, что оно открылось тебе и было с тобой столько лет.
Как и мое. Не знаю, сыграло ли оно роль в том, что твой жизненный путь оборвался так рано!? Наверняка.
Мое знание вот-вот меня убьет. По-своему, это хорошо. Оно становится чем-то большим, чем суждения одного человека, разрастаясь в объеме, поглощает свой источник.
Христос, Ганди, Маркс. Никто не избежал такой участи. Возможно незавидной, но в высшей степени компульсивной: я создал что-то, что переросло, поглотило меня, и в конце… уничтожило.
3.