Мои семейные обстоятельства

Анна Лерой

Дядя, по всей видимости, принимает мое поведение за капитуляцию и все-таки дает разрешение на мое присутствие на обеде. В ответе на письмо есть приписка по поводу поведения за столом и несколько завуалированных угроз, но мне уже не страшно. Я позволяю мысленно себя поздравить: первый этап пройден. Главная задача письма — вывести меня из этих комнат — выполнена.

За два часа до обеда ко мне начинают ходить толпами слуги с пакетами, потом появляются две горничные, чтобы помочь с приготовлениями. Вся эта суета мне даже немного нравится: квалифицированный уход и внимание — это достаточно приятно, и чувствуется, что горничные определенно разбираются в том, что и как

они делают. Происходящее навевает воспоминания о том, как мама наряжалась на торжества. У нее тоже были помощницы и красивое платье. Но к той суете примешивались праздничная атмосфера и скорое ожидание гостей, за долгими приготовлениями следовали танцы и вкусная еда. А сейчас я лишь верчусь то в одну, то в другую сторону и скучаю в ожидании, когда же церемония облачение меня в наряд закончится. А ведь это всего лишь обед: не выступление перед территориальным Советом, не торжественный вечер и не прием с гостями.

В столовой я откровенно скучаю: огромный зал, огромный стол, а людей — по пальцам перечесть. Глядеть по сторонам не на что и разговаривать не о чем: обедающих всего четверо — дядя, его сын с женой и я. Слуги скрываются в тенях у стены. Из-за психологического напряжения деликатесы безвкусны, а вино слишком сладкое. Но вот обед подходит к концу. Слуги как раз убирают тарелки, меняют блюда и приборы. Остаются десерт и напитки. Момент для разговора очень удобный. И я чуть громче, чем нужно, откладываю приборы.

— Ты, я смотрю, успокоилась и наконец ведешь себя подобающе, — расслабленно проговаривает дядя. Он явно доволен происходящим. Я кратко киваю в ответ и быстро прячу взгляд. Приличная радетельная из исторических романов не смотрит в глаза мужчинам.

— Не смей позорить своих предков, — поучающе говорит он и грозит пальцем, будто ребенку: — Если ты с чего-то решила, что сможешь бежать и тебе это простят, будь добра, сделай это после торжественной церемонии. Сумеешь исчезнуть из Викки — скатертью дорожка. Все твои дальнейшие действия меня не касаются, это проблемы твоего мужа.

— Да, дядя. Я поняла, — приходится добавить в голос стальных ноток, чтобы дядя не думал, что это решение — следовать правилам — мне дается легко, чтобы он не заподозрил, что у меня есть возможность трепыхнуться. Я должна выглядеть так, будто сдалась, будто выплакала все слезы и прогнулась.

— Что именно тебе понятно?

— Я не буду позорить предков, — мой голос дрожит, будто от слез, и это полностью устраивает дядю.

— Вот и молодец, — усмехается Леонард Флейм и с удовольствием втыкает тонкую крошечную вилочку в пирожное. Глазурь трескается, вытекает золотистая помадка. Я могу представить, сколько стоит такой десерт, а еще какое количество обычных сладких булок можно купить вместо него. Перед моим взглядом мелькают дети из Пшеничек и то, с каким желанием и жадностью они накидывались на фрукты. Сделает ли мое замужество их жизнь на самом деле хоть на каплю лучше? Неизвестно.

— Тогда позволь мне показать себя в лучшем свете, — я с вызовом вскидываю голову. — Я желаю провести ночь перед встречей с мужем в покоях моей матери — бывшей хозяйки Флейма. Все же я — радетельная, а не служанка, и вовсе не ребенок, чтобы ютиться в заброшенной детской!

Я чувствую, как в дядиной голове проносятся мысли. Ему ведь действительно важно показать соседям, что я достойна этого брака, и напомнить о том, насколько Флеймы чтут традиции. Вывести меня в свадебном наряде из традиционных покоев хозяйки земель Флеймов — лучший и менее затратный вариант. Даже покупать наряды не нужно. То платье, что сейчас на мне, скорее всего, перешито из старых

маминых. Так что моя идея дяде нравится: никаких минусов нет, чтобы можно было отказать мне в просьбе.

— Признаю, вполне ценное замечание от такой бестолковой девчонки, — наконец соглашается он. — Я распоряжусь, чтобы покои хозяйки привели в порядок.

Я сдержано кланяюсь ему, снова прячу взгляд, будто выражаю почтение. Но на самом деле пытаюсь скрыть свое ликование: мне снова удалось склонить чашу весов на свою сторону. Через пару часов я буду именно там, где нужно.

Покои хозяйки Флеймов — особенное для меня место. Комнаты расположены в старой части дворца, это почти отдельное здание, соединенное с основной частью дворца узким коридором. Изначально покои — небольшой домик в два этажа — предназначались для женщин и маленьких детей. Но со временем их значение изменилось.

У белых широких дверей мне приходится подождать, пока слуги занесут все необходимое и оставят меня одну. Мне немного не по себе: это место тоже полно воспоминаний. Глубоко вдохнув, я захожу в убранные на скорую руку комнаты, где все знакомо до мелочей. Осматриваюсь: просторная гостиная в старом стиле, немного вычурная мебель с вытертой до заплат материей, потемневшие от времени камни камина, зелень на балконе и легкие занавески, прикрывающие широкие окна.

Когда-то здесь всегда было уютно и светло. Приходили мамины знакомые и мастерицы, бегали стайками дети. Кто-то читал стихи вслух, где-то играли легкую мелодию торопливые пальцы совсем юной ученицы, а залетные ведьмы вполне могли варить косметические зелья на крошечной кухоньке. Пахло чем-то сладким, цитрусами и вином.

Гости всегда приходили с мелкими подарочками и гостинцами. Я непременно утаскивала со стола или горсть рассыпчатых печенюшек, или яркие сладкие ягодки, или тягучие конфеты, от которых слипались зубы. Частенько в комнаты заглядывали мужчины и мальчишки, привлеченные съестными запахами и веселым смехом. Традиции уже давно не запрещали им приходить в женское крыло. Но особенно были рады здесь интересным рассказчикам. Ох, о скольких дальних землях и загадочных местах я тогда узнала, сколько дивных событий пережила и разгадала загадок, следуя мыслями за рассказчиком!

Время не жалеет и этого места. Я вижу остатки паутины на потолке среди красивых, вылепленных руками мастеров, цветов. Посерели от времени некогда золотистые шторы, и одичали, разрослись растения на балконе. Пропали без следа изящный столик и три пуфа, некоторые картины и все зеркала в резных рамах. Здесь не было ничего действительно дорогого, ничего, что можно продать и существенно помочь нашим бедным землям. Но все же кто-то обобрал комнаты, не посчитался с памятью. Я ощущаю, что больше это место не кажется роскошным и уютным, и на сердце еще больнее. Потому что смерть матери все еще остается горем для меня. И если у нас с Левисом ничего не выйдет, то эти комнаты, до сих пор хранящие мои воспоминания о ней, навсегда останутся закрытыми для меня.

Но я пришла сюда с определенной целью. Благо неизвестные не покусились на монолитный, встроенный и не особо красивый кухонный стол с выдвижными ящиками. Я долго собираюсь с силами. Ведь если я не права и того, что я ищу, уже давно нет, то выбора не останется: придется отложить мою последнюю попытку. Везение оказывается на моей стороне. Ящик скрипит, очень туго движется — дерево рассохлось и стало менее плотным от времени. Мелкая труха сыпется на пол, но мне удается его вытащить. Я в спешке ворошу мусор, остатки специй и записок с рецептами. И да — мамина копия ключа от хранилища в кабинете все еще здесь.