Молодость
Шрифт:
Но наш случай почти совсем ничего такого высоконравственного не предполагает:
Мать Романа умерла, и сёстры болтали о её жизни всякое. Видно, так человек и устроен – всё, о чём он высказывается, вмиг становится для него понятым, а значит, и пройденным. Логика, достойная восьмиклассника.
Елена – мама Романа – не знала мужчин кроме своего единственного мужа. Она в молодости была очень красива; и молодой парень, Михаил, только что вернулся из армии в свой родной и любимый городок. В этот же вечер, успев только ванну горячую после двух лет службы принять, Михаил отправился на вечеринку к знакомой, где и познакомился с Еленой.
Михаилу тогда ещё и двадцати не было.
Но вот кто-то из ребят, заметив его некоторую неловкость и даже скованность, решил свести его со всеми, кто доселе был ему неизвестен, а потому вызывал у Михаила подозрение, а следовательно, и неприязнь. И тут-то Михаил и увидел эту девушку – мать своего будущего сына. Он так и обомлел. Его познакомили с Еленой. И тут уж он оставил свою неловкость и, вспомнив, как он обольщал сотрудниц военного госпиталя и поварих в столовой, стал лезть из кожи вон, чтобы понравиться Елене.
Елене тогда едва было восемнадцать; как бы то ни было, она казалась немного старше. Во всяком случае, так уверял себя в этом Михаил. Елена была темноволоса, бледна и во всём её образе Михаил видел какой-то шарм, пленявший как его, так и других ещё ребят. Но из-за ревности-то этой и сказалась его армейская прыть.
Елене этот армейский задор Михаила как будто нравился. «Как будто» – потому что она тогда ещё, в силу возраста, не умела всегда правильно истолковать себе свои чувства, – качество, вырабатываемое женщинами годами посредством всякого, между прочим, опыта. Но Елена чувствовала какое-то, отнюдь не пошлое, влечение к этому парню. Потому что он напоминал ей отца.
Её отец был офицером и на фотографиях и в её памяти так навсегда и остался молодым и задорным. Он погиб во время второй Чеченской кампании.
В тот же вечер Михаил проводил Елену до дома. Ещё через неделю Елена стала с ним женщиной. А через месяц они поженились и, в тайне ото всех, обвенчались, хотя венчаться в то время было непринято. (Это для ярой коммунистки Альбины Игоревны – бабушки Евы – то время было лучшим…)
Через десять месяцев родился Ромка.
Они жили в квартире, оставленной Михаилу его крёстным, который сам в то время отбывал срок в тюрьме. Других родных у Михаила не было. А у Лены, кроме погибшего на войне отца, была ещё бабушка Варя по отцовской линии, – единственный, пожалуй, человек, с которым она делилась всеми своими тревогами и заботами.
Через три года Михаил запил. Ещё через три года умерла бабушка Варя. И теперь, когда муж напивался, Лена брала на руки шестилетнего Рому и уходила в квартиру отца, ибо это он, ещё в первой половине своей службы, купил и подарил матери эту квартиру в городе Жуковском.
Михаил, бывало, наведался к ним – в пьяном угаре барабанил он по двери, то умоляя, то требуя, чтобы ему открыли. И орал матом, кляня свою жену во всём, на чём свет стоит.
Тогда Лена сажала Рому к себе на колени, затыкала ему уши ладонями и, уткнувшись лицом в его затылок, сидела так, плакала и молилась. А со стола напротив, рядом с иконой Божьей матери, смотрел на неё с фотографии её любимый и вечно молодой отец, которого ей когда-то так напомнил Михаил.
Когда Михаил скончался, Лена осталась совсем одна с девятилетним сыном, которому пыталась теперь посвятить всю себя. Но у неё это не получалось. Потому что, как всякая мать знает, его нужно было одеть, обуть, воспитать и дать ему достойное образование, чтобы он вырос хорошим человеком. А делать всё это одной, совершенно, то есть, без всякой поддержки, – было тяжело. От сестёр помощи не было, у каждой из них – а их было трое – была своя жизнь. Жили все в Екатеринбурге, только кто-то в области, а кто-то в самом центре. У каждой были свои заботы и треволнения, своя насущная семейная жизнь, да и не общалась с ними Лена как будто бы даже не с той самой вечеринки, на которой познакомилась с Михаилом.
Лена вертелась как могла, но всё чаще стала задумываться о том, что надо что-то менять, и, уже будто бы научившаяся с годами объяснять себе свои чувства, она стала искать отца своему сыну. Во всяком случае, так она себе это объясняла, а на самом же деле её просто тянуло к мужчине. Ведь Михаил был у неё как первым, так и последним, других мужчин Лена не знала. И её сёстры потом нелицеприятно выскажутся об этом, что девка просто не нагулялась.
Лена как будто помешалась: кого-кого, а уж точно не отца Роме искала она, потому что встречалась преимущественно с молоденькими парнями, которым было от восемнадцати до двадцати трёх лет. Но она всё пыталась увидеть во всех этих лицах и характерах тот самый задор и ещё что-то неуловимое, что было в её герое-отце и что она впоследствии увидела и в Михаиле.
Лена всё больше окуналась в похоть и тем самым проваливалась в какую-то бытовую пропасть. За Ромой она уже так не следила, уроков, бывало, и не проверяла, но что было для него самое обидное, что и послужило первородной причиной его комплекса, – было то, что его мать спала со старшеклассниками, которым нравилось спать с ней, но не хотелось ничего более от этой девушки; и ещё им нравилось потом обо всём этом трепаться в школе и во дворах. Лена всего этого как будто не замечала. Не заметила она и того, как её сын вдруг её возненавидел всей своей ещё детской душой.
Дотянув до совершеннолетия и успев за это время встать на учёт в городской администрации за самые различные правонарушения, которые случались в его деятельности эпизодически, Рома, так и не снявшись с учёта, оставил мать и покинул город. Он поехал тогда с Евой в Пензу. Еву он знал с детства, потому что она жила в соседнем дворе и позже у них была одна компания. Потом он какое-то время снимал у Евы квартиру и подрабатывал на автомойке. Нигде более не учился, хотя любил книги. Просто так вышло, что, став меланхоличным и замкнутым, он предпочитал учебным заведениям самообразование.
Кстати, прежде чем он встретил свою девушку Алину, о чём ещё будет рассказано впереди, Рома и Ева как будто бы встречались. Или просто спали время от времени вместе – когда Ева приезжала после сессии из Москвы. Впрочем, это уже не более чем домыслы любопытных.
А что до Романа, то он полгода как съехал от Евы и теперь снимает квартиру в другом районе города. Ему двадцать один год, и работает он по-прежнему на автомойке – бывает, что и в две смены.
***
За шесть лет до этого