Монстры
Шрифт:
ПОЭТ Да, да, вы правы, товарищ милицанер! Видите ли, товарищ Гамлет, искусство не есть случайная забава праздных созерцателей. Нет. Искусство есть одна из форм познавательной деятельности человека. И в нашей ситуации с ограниченным набором действующих лиц она представительствует всю эту сферу деятельности человека, которая, как справедливо заметил товарищ Милицанер, соучаствует и способствует жизни, истории и прогрессу. Отбросив всякие личные, эмоциональные и прочие случайные привнесения, искусство представительствует эту сферу человеческой деятельности как чистый язык описания. Но для искусства важен факт. А что есть основные, так сказать, артефакты в жизни человека – это Жизнь и Смерть. Но это Факты природного человека. А насильственная смерть,
ГАМЛЕТ Ну, тогда я убью вас, товарищ Милицанер!
МИЛИЦАНЕР Нет, нельзя. Так как я – это не я, в высшем смысле, то убив меня, вы уничтожаете Государство, уничтожаете один из вышеназванных полюсов и лишаете жизнь динамики, и тем самым лишаете себя этой динамики, уничтожая тем самым возможность порыва убить меня. Вы противоречите сами себе, товарищ Гамлет, поскольку если бы у вас было намерение убить Государство, то вопрос стоял бы не в «убить или не убить?», а – «как убить?». Но поначалу вы, товарищ Гамлет, правильно почувствовали суть проблемы, и не надо отступать от частного ее разрешения, соблазняясь ложными и случайными проблемами.
ГАМЛЕТ Тогда я убью вас, товарищ Поэт!
ПОЭТ Нет, товарищ Гамлет, нельзя. Убив меня, вы лишаете событие описателя, т. е. языка, и в данном случае само событие становится невозможным, т. е. становится не закономерным, а случайным, и может вообще не произойти, и тем самым обессмысливается ваш, товарищ Гамлет, вопрос «убить или не убить?», т. е. вы, товарищ Гамлет, убиваете, можно сказать, самого себя и уже не можете вообще убить кого-либо иного, скажем – меня.
ГАМЛЕТ Тогда я убью себя.
МИЛИЦАНЕР Тоже нельзя. В каждом убийстве должен быть объект убийства и субъект убийства. Убив себя, вы уничтожаете субъект убийства, становясь чистым объектом убийства. Но государство не может соотноситься с объектом убийства. Тогда оно, чтобы быть явленным в мире перед фактом убийства, вынуждено объявить кого-то другого субъектом убийства. Объявить субъектом убийства Поэта нельзя, т. к. поставив его субъектом убийства, мы лишаемся языка описания, и все различия объекта и субъекта убийства теряют всякие возможности быть описанными и определенными. Тогда Государство вынуждено объявить субъектом убийства меня, Милицанера. Но в этом случае, помимо явной бессмысленности этого акта как акта реального, Государство лишается возможности реализоваться в этом мире, т. к. я уже убийца и не есть его представитель в этом мире. Реализоваться же в поэте Оно не может по тем же самым причинам, т. е. исчезает язык описания, который дефинирует все эти понятия. Следовательно, Государство противостоит мне как чистая абстракция. Как нирвана. Но этого не может быть, т. к. это не так. Если бы это было так, то вы бы сами, товарищ Гамлет, не задали бы вопрос «убить или не убить?», а спросили бы «что делать?».
ПОЭТ Да, товарищ Милицанер абсолютно прав. Убив себя, вы бы, товарищ Гамлет, в тот же самый момент, как убили себя, стали бы чистой природой, в которой отсутствует язык описания, и тем самым бы уничтожили бы всякую возможность человека человеческого, но узаконили бы человека-камня, человека-дерева.
ГАМЛЕТ Понятно. Я пошел. (Вынимает шпагу.)
МИЛИЦАНЕР Иди, иди. (Вынимает револьвер.)
ПОЭТ Иди, иди. (Вынимает авторучку.)
Что-то крови захотелось Дай, кого-нибудь убью Этот вот, из них красивый Самый первый в их строю Вот его-то и убью Просто так, для пользы дела Искромсаю его тело Память вечная ему Девочка идет смеясь Крови в ней всего три литра Да, всего четыре литра Литров пять там или шесть И от малого укола Может вытечь вся она Девочка! Моя родная! Ради мамы, ради школы, Ради Родины и долга Перед Родиною – долго Жить обязана! Родная Береги-храни себя! Как же так? — В подворотне он ее обидел В смысле – изнасиловал ее Бог все это и сквозь толщу видел Но и не остановил его Почему же? — Потому что если в каждое мгновенье Вмешиваться и вести учет То уж следующего мгновенья Не получится, а будет черт-те что — Вот поэтому. Домик дачный средь участка А над ним с небесных круч — Звезды – и не то чтоб часто Да и то в отсутствье туч А не то чтоб досаждают А проглянутся когда Мать ребенка утешает: Вон, горит твоя звезда Да тебе еще не скоро — Но кто может предсказать? Этот домик, этот сад Возле улицы Садовой Это было, это было Ровно сорок лет назад Или лет немного меньше Только все равно назад Сколько мимо их прошло — Этих лет и этих женщин! Только всех я отменил Из-за справедливой мести — Не жил я на этом месте! Да и вообще не жил! Как мучит нас ненужная природа От дел высоких гонит нас в кровать К делам, которые должны занятьем быть Спецьяльно выделенного народа Вот в Византии евнух – муж и полководец И чистой государственности свет Он прав, не прав – ему позора нет И в чистом сне ему домеку нет Что мучится какой-то детородец