Монтайю, окситанская деревня (1294-1324)
Шрифт:
3. Гийеметта Бело, свекровь байля Бернара Клерга [420] .
Отметим, прежде всего, что в этом кратком списке преобладают существа нежного возраста — пять «молодых» против трех «старых». Это подтверждает цифровые показатели каталонского изгнания (см. выше) о большей подверженности болезням в Монтайю сравнительно молодых людей.
Более полный счет, который включал бы всех еретикованных, умерших естественной смертью (происходящих из Монтайю и других мест [421] ), которые известны нам благодаря Жаку Фурнье, дает в целом на пятнадцать еретикованных этого типа, возрастная категория которых примерно известна, восемь «молодых» и семь «старых». (Само собой разумеется, что в этот счет я не включаю младенцев, еретикованных вопреки правилам. Они отражают младенческую смертность, уровень которой, сколь бы высок он ни был, я не в состоянии подсчитать при нынешнем состоянии моих сведений. Учтем также и тот факт, что среди именуемых мною в качестве «старых» можно найти мать взрослой замужней дочери, и ей самое большее под сорок. Это просто позволяет лучше представить, повторюсь, до какой степени высок уровень юношеской или относительно «ранней» смертности в верхней Арьежи еще до чумы [422] .)
420
I, 462. Кроме того, отмечу ряд других персон, получивших consolamentum в предсмертный час, но на сей раз вне Монтайю: старая Раймонда Бюскай из Прада (I, 494, 503); Мангарда Алибер из Кие, мать взрослой замужней дочери (II, 307); мать одного женатого мужчины из Акса (II, 16); Арно Савиньян из Прада, старческого возраста (II, 149); некий молодой человек (III, 264); женщина из Акса неопределенного возраста (I, 292); мать и ее малолетняя дочь из Жюнака (III, 267); два младенца, еретикованные вопреки местным катарским правилам, которые были с легкостью нарушены в данном случае «совершенным» Прадом Тавернье, один из этих «утешенных» младенцев был рожден Сибиллой Пьер, другой — Мангардой Бюскай (см. об этом: II, 414; I, 499, 504; II, 16).
421
См. предыдущее примечание.
422
Говоря «до чумы», я подразумеваю период от 1295 до Черной смерти 1348 г. Под «старыми» я подразумеваю либо действительно старых людей, старше 50 — 60 лет, либо «старых взрослых», у которых уже имеются взрослые женатые дети. Отметим, что эти «старые взрослые» в действительности могут быть еще довольно молодыми; и что — если речь идет о какой-нибудь матери семейства, дочь которой уже замужем, — им может, повторяю, иной раз быть самое большее под сорок. «Молодые», по моей классификации, это холостые юноши и молодожены, не соответствующие пока вышеупомянутой категории «старых взрослых».
Смерть над миром. Миниатюра первой половины XV в.
Многие арьежские или монтайонские женщины могли бы в известной степени принять на свой счет речи Эсперты Сервель из Тараскона, которой эпидемии нанесли удар и как супруге, и как матери. У меня было трое детей, — говорит Эсперта. — Двое мальчиков, которые умерли в Лериде. Третьей, Матане, когда умерли братья, было года три. Покойным сыновьям было одному лет одиннадцать, другому около семи. Старший умер лет шесть-семь назад. И муж мой умер в том же году (II, 454). В самой Монтайю Гийеметта Бене тоже теряет мужа и двоих детей в интервале менее года. За короткое время я потеряла четверых детей, — в свою очередь заявляет Алазайса Мюнье, молодая кума орнолакского байля Гийома Остаца (I, 193). В короткий отрезок времени умерли Жанна Бефай, ее мать и муж; вероятно, женщин скосила какая-то зараза (III, 213), мужчина же сошел в могилу раньше жены и тещи по причине несчастного случая. В Жюнаке (верхняя Арьеж) Фабрисса (фамилия неизвестна) и ее дочь, умершая «доброй женщиной», которая явно не была ребенком, ибо еретиковали ее по всем правилам, умерли в один год (около 1303) от эпидемии: одна на Богоявление, другая на Сретение (III, 267—268). 1300—1305 годы в верхней Арьежи были, по-видимому, отмечены повышенной смертностью, скорее всего от заболевания, вызванного отравлением через хлеб [423] .
423
О кризисах выживания в эту эпоху см. выше, гл. I.
В Бовези при Людовике XIV {235} , по словам Пьера Губера, из четырех новорожденных один умирал до достижения годовалого возраста, второй — от года до двадцати лет. Младенческая (меньше года) и детско-юношеская (от года до двадцати) смертность составляла, таким образом, в районе Бовези 50 процентов. Столь высокий процент твердо гарантировал демографическую стагнацию.
В Монтайю мы далеки от столь показательных цифровых оценок, как в Бовези. Не вдаваясь в детали, можно сказать одно: в еретической деревне смертность среди детей, подростков и молодых взрослых, вероятно, была повышенной. Инквизиторы, застенки которых были более губительными для юных существ, с этой точки зрения вносили свою лепту в роковые старания эпидемий и т. п.
{235}
Людовик XIV (1638—1715) — король Франции с 1643 г.; его правление считается «Великим веком» Франции, эпохой ее могущества, а также временем классического, «эталонного» абсолютизма.
Что касается младенческой смертности (меньше года), то репрессии со стороны католической церкви почти не повлияли на нее (разве что косвенно, в силу психологической травмы родителей). С другой стороны, ее невозможно подсчитать (за исключением особых случаев вне Монтайю) [424] , опираясь на количество обрядов consolamentum. А значит, приходится довольствоваться чисто оценочными и весьма приблизительными данными на сей счет. Достоверно, что детская (собственно говоря) смертность рассматривалась современниками как повсеместное и обычное явление. Пастух из Монтайю Жан Мори, оспаривая мнение Белибаста о том, что крещение не имеет никакого значения для спасения, горячо заявил святому мужу: Разве же нет спасения стольким крещеным детям, которые мрут что ни день? (II, 483).
424
См. гл. XIII.
Отдельные случаи, которые встречаются в наших досье на сей счет [425] , впечатляют, но не составляют ряда. Мы не располагаем даже приблизительными данными, позволяющими судить о младенческой смертности.
При Старом порядке, как утверждает историческая демография, временами умирали от голода, но чаще от эпидемий. Были ли смерти от голода в Монтайю 1300—1320 годов? С учетом вышеизложенного, такое вполне возможно, но недоказуемо: документы по этому поводу говорят только об исходе, но не о причине. Я покинула свой край (ради Каталонии) от голода, — говорит Эсперта Сервель. — Наша семья не знала, чем жить при такой дороговизне (II, 453).
425
См. гл. XIII (смерть ребенка Мангарды Бюскай и ребенка дровосека). См. также II, 403, 415: смерть двух маленьких дочерей Сибиллы Пьер: смерть трех малолетних детей одной пары (I, 134); см. также I, 193: смерть от болезни четырех маленьких детей одной женщины.
Что же касается болезней, массовой и главной причины смертей, я поражен скудостью крестьянских теорий, будь то монтайонских или арьежских. Феномен эпидемии, например, следует из факта многих почти одновременных смертей в одной и той же семье, в частности, во время распространения смертельной инфекции, зафиксированного в верхней Арьежи в начале первого десятилетия XIV века [426] . Однако эпидемия никогда не привлекает внимания как таковая. Неужели надо было ждать чумной волны 1348 года, чтобы крестьянское сознание прониклось, наконец, страхом перед заразой? [427] Классификация болезней — это не назовешь «патологической таксономией» {236} — демонстрирует, со своей стороны, показательную скудость. Эта классификация на народном языке фактически сводится к простым констатациям симптомов, относящихся к той или иной части тела. Причем чаще речь не идет о внутренних органах [428] . Симптоматология берет верх над этиологией {237} . В момент смерти детей у Гийеметты Бене «болят уши». Раймонда Бюскай, как считает ее свекровь, умирает от «поноса». Пастух Раймон Мор, откушав рубца (испорченного?), заболевает непонятно чем; велит цирюльнику пустить ему кровь, немного приходит в себя, но после перехода в пятнадцать километров снова заболевает и через несколько дней умирает. Молодой пастух Гийом Гилабер, тяжело заболев, харкает кровью. Гийеметта Клерг сообщает: На правом глазу у меня вскочила болячка, которую обыкновенно называют «avalida». Од Форе из Мервьеля страдает падучей ап. Павла (эпилепсией или судорожной истерией?). Раймонда, сожительница Белибаста, мучается сердцем. Кроме того, она получила угрозу (от одного колдуна-сарацина) наведения бешенства и падучей. Овчар Бернар Марти, проведя пятнадцать дней в доме своего патрона, Гийома Кастеля, впадает в горячку, детали не уточняются. Старую тетку Арно Сикра поражает подагра, она не может ходить. Золотуха, свищи на заднице, язвы, чирьи тоже бросаются в глаза... в расхожем наборе ругательств [429] .
426
Однажды в те времена пастух Бернар Марти побывал в доме благородных братьев де Кастель (трое законных и четвертый бастард) в Раба. Все четверо лежали в постелях, один на кухне, другой в подвале, двое остальных на гумне, во дворе дома. По меньшей мере трое («законные») вскоре умрут (III, 281). Эпидемии повсеместно усугублялись традицией общения возле смертного одра (II, 260; III, 189).
427
Одна лишь проказа порождает панику перед заразой, которая вынуждает опозоренного, обесчещенного больного покидать свой край (см. гл. XV).
{236}
Таксономия — принципы и правила классификации объектов, а также сама эта классификация.
428
Внутренние органы не обязательно неизвестны. Пастух Бернар Марти после убийства отца господами из Жюнака, которые устранили вероятного доносчика, сообщает, что у жертвы повреждена и сдавлена легочная трубка или артерия (трахея) под подбородком (III, 277).
{237}
Имеется в виду, что описание симптомов берет верх над объяснением причин.
429
I, 473 (уши); I, 489 (понос); II, 375 (рубец); I, 410 (кровохарканье); I, 337 (avalida); II, 39 (сердце); II, 100; I, 249 (два случая падучей); II, 39, 40; III, 234 (бешенство и т. д.); что касается каких-то судорог, ср. со «спазмами», которые испытывают св. Иоанн и добрые духи, читая Св. Писание: II, 45—46; III, 264 (горячка); II, 70 (подагра); III, 391, 413 (золотуха и язвы); II, 197: «свищи на заднице» Жака Отье (туберкулез? проявление остита?); III, 174 (чирей).
Кожные болезни, названия которых более упорядочены, — чесотка, лишай, парша, лепра, огонь св. Антония и огонь св. Марциала [430] {238} — одолевают население. Их лечат в сернистых купальнях Акс-ле-Терма. Они могут даже служить предлогом для паломничества в верхнюю Арьеж: теоретически — для лечения чесотки, фактически — для встречи с «добрыми людьми». Я очень хотел подняться в Сабартес ( = в верхнюю Арьеж), чтобы тайно встретиться там с добрыми людьми, — заявляет Бертран де Тэ, дворянин из Памье, давно симпатизирующий катарству (III, 313). — Поэтому я изо всех сил царапал себе руки, как если бы был чесоточным, и всем врал:
430
III, 234, а также гл. XXI.
{238}
Огонь святого Антония («огненная чума», «священная горячка», медицинское название — эрготизм) — болезнь, часто ведущая к смертельному исходу и характеризующаяся высокой температурой, нестерпимой жаждой и омертвением конечностей, вплоть до гангрены. Вызывается употреблением в пищу зерна, пораженного спорыньей (паразитический гриб), так что на деле эпидемии «огненной чумы» были массовыми отравлениями. Болезнь эта известна по меньшей мере с раннего Средневековья, наиболее сильные вспышки — 954, 993—994, 1089, ИЗО, 1285 гг. Поверье о том, что св. Антоний Великий (см. прим. 5 к гл. IV) спасает от этой болезни и само название ее появились ок. 1095 г., когда некий рыцарь Гастон из Бургундии основал братство св. Антония по уходу за страдающими «антоновым огнем», ибо его сын излечился от «огненной чумы» прикосновением к мощам святого, которые, якобы, были перенесены из Константинополя в 1070 г. в один монастырь в Дофине. Позднее огнем св. Антония стали называть гангрену. Строго говоря, «священная горячка» — это одна из разновидностей эрготизма: гангренозный эрготизм. Существует еще одна разновидность — конвульсивный эрготизм, при котором помимо конвульсий наблюдается так называемая сухая гангрена — чрезвычайно болезненное воспаление кожи, которое может продолжаться годами, приводить к потере чувствительности, но не к гниению плоти. Эта последняя разновидность эрготизма и называется огонь святого Марциала. Святой Марциал (ум. 250) — епископ Лиможский, по преданию, явно недостоверному, ученик ап. Петра; день поминовения — 30 июня.
— Мне надо в бани Акса!
На что жена (настроенная антикатарски) сказала:
— Нет, не бывать тебе в этих банях.
И добавила для тех, кто оказался рядом:
— Не хвалите вы эти бани. А то у мужа возникает соблазн отправиться туда.
Что касается лепры, то она в деревнях и городках выступает как настоятельное приглашение к вынужденному путешествию. Кто-то вдруг исчезает из нагорных земель? Его бегство, по местным понятиям, может иметь только три возможных объяснения: долги, ересь или проказа. В последнем случае он должен «сойти вниз», в один из лепрозориев на равнине, в Памье или Савердене [431] .
431
II, 200, 365—367; см. также II, 110, 135-147 Местных статистических данных по лепре нам в целом не хватает. Напомним, что Пиренеи надолго останутся страной святош и прокаженных. О лепре как факторе страха и сексуальных комплексов см. III, 31.
Если отвлечься от проказы и чесотки, то следует отметить убогость народной медицинской мысли. Равно как и дефицит медицинского персонала. Конечно, время от времени лекари поднимаются до Монтайю. А то и больные спускаются к ним. Дочь моя Эсклармонда, с тех пор как заболела, повидала множество лекарей, но никто не вылечил ее, — заявляет Гозья Клерг, простая, между прочим, крестьянка, ибо сама убирает репу на своей земле (III, 360—361). В отчаянии, поистратившись ради дочери на врачевание телесное, Гозья решается призвать врача духовного, иначе говоря, «доброго человека», которые в этих краях гораздо более активны, чем господа с медицинских факультетов, если таковые вообще имеются [432] .
432
III, 361. Одержимые, как мы увидим, проблемами спасения, люди Монтайю в своем сознании ставят едва ли не на одну доску спасение тела и спасение души (III, 235).
Ближе всего к Монтайю, в Лорда, «устроился» врачеватель Арно Тессейр. В округе Арно почитают авторитетом по любому вопросу. Он пользует недужных вплоть до Тараскона. Кроме того, он исполняет функции нотариуса. Обходя свои края, собирает завещания, хранит их в своей конторе об одно оконце, которая одновременно служит ему спальней [433] . Можно быть уверенным, что Арно Тессейр больше занимается своими нотариальными пергаментами, чем склянками с мочой, принесенными пациентами. Как зять Пьера Отье, он считается в верхней Арьежи человеком благополучным, который никогда в жизни не знал горя (II, 219). Сей врачеватель-нотариус, тем не менее, не слишком снизил показатели смертности в своих горах. И крестьяне Монтайю не могут довольствоваться столь далеким, единственным и ученым доктором. С глазными болезнями они обращаются к услугам деревенской знахарки На Феррерии из Айонского Прада [434] . Никто не заглядывает далеко. Для Монтайю, Сабартеса и всех арьежан главное не болезнь, которая не более, чем эпифеномен {239} . Главное — смерть. Просто смерть, безо всяких фраз, которая настигает как нож гильотины, без предупреждений, по крайней мере без каких-либо предупреждений со стороны окружающих. Она убивает и юношу, и зрелого мужа, полного сил. Приходится «собирать вещи» задолго до старческого одряхления [435] .
433
II, 198, 215, 201, 209, 199 (завещания).
434
I, 337 Мы обошли стороной проблему ветеринарной медицины, которая может быть как научной, так и народной. Особо развитой она выглядит в том, что касается лечения мулов и ослов (II, 57; III, 270). Эти животные, используемые на полевых работах и в качестве транспорта, действительно ценятся выше других.
{239}
Эпифеномен — сопутствующее, побочное явление.
435
Б. Вурзе извлекла из Регистра прекрасную серию текстов относительно неожиданности смерти, не высказанной явно в «речах» наших свидетелей. Поразительна скорость исцеления, если это случается. Понятия о курсе лечения просто не существует. Едва оклемавшись, продолжают путь или налегают на ручки сохи: см. случай с Жаном Мори, который был едва ли не в агонии, но потом немедленно возобновил работу (II, 484). См. также гл. VI о том, как быстро встает на ноги один тяжелобольной из Прада. Суровые времена — суровые люди.