Монтайю, окситанская деревня (1294-1324)
Шрифт:
Инквизиция не ошибается, хватая всех монтайонцев от двенадцати лет и старше, им нет необходимости входить в частности в данном случае. Бог узнает своих [409] {229} .
Дочери, однако, представляют особый случай. По крайней мере, с точки зрения профессиональной. Когда они достигают двенадцати, или даже четырнадцати лет, они не становятся пастушками. В Монтайю не сыскать маленькой Жанны д’Арк. В стране «ок» (столь непохожей на оседлую Лотарингию в стране «ойль») все пастухи мужского пола: особенность отгонного овцеводства. Это не женское дело. За отсутствием времени перехода к профессиональной деятельности у девочек имеется все-таки — а мы и не сомневались! — обряд, отмечающий переход в девичество. Обряд связан с первыми регулами, обретающими в нашей деревне общественное значение после откровенного диалога матери и дочери. Беатриса де Планиссоль смотрит своей дочери Филиппе прямо в глаза и спрашивает о причине недомогания (I, 248). С этого момента для Филиппы начинают подыскивать мужа...
409
См. гл. I, III и т. д. (сомнения в возрасте в пределах одного-двух лет). Согласно Манси (vol. 23, р.830) все должны отрекаться от ереси: мужчины с 14 лет, женщины с 12 лет (собор в Альби 1254 г.).
{229}
Согласно легенде, когда крестоносцы во время альбигойских войн подошли в 1209 г. к Безье, рыцари обратились к духовному руководителю похода, легату (представителю папы) Арнольду Амальрику (Арно Амори; ум. 1239) с вопросом: как отличить еретиков от правоверных католиков? Амальрик ответил: «Убивайте всех, Господь познает своих».
В Айонском Праде, более крупной, более веселой, более открытой миру деревне (там играют в шахматы), молодежь лет пятнадцати и старше образует особую возрастную группу: по праздникам у них свои танцы и свои игры (между тем ничто не указывает на то, что дети до двенадцати лет имели собственный круг общения, помимо игрового, который был бы аналогичным тому, что разовьется, когда повсеместно появятся сельские школы). Можно принять, в качестве весьма вероятной, гипотезу, что юноши и девушки Монтайю образуют одну или две особых группы [410] , как и в Праде. Эти группы в рамках подавляющей и раздробленной на отдельные молекулы системы domus почти не ведут активного автономного существования. В нашей деревне желтых крестов нет ничего похожего на молодежные братства и молодежных аббатов, дорогих Провансу классической эры (XVII век) {230} . Тем более ничего, — и не без основания! — что напоминало бы деревенских желторотых [conscrits] XIX века... {231} . Кроме того, раннее замужество исключает долгое пребывание в группе девушек на выданье. Что касается юношей после восемнадцати лет, они быстро интегрируются в разряд взрослых мужчин (юноши, молодые люди, зрелые, холостяки, женатые). Внутренне разделенная, эта категория, тем не менее, верховодит в Монтайю.
410
См. гл. XVI.
{230}
Молодежные братства — здесь: неформальные, но тем не менее обладавшие жесткой структурой и неписаным кодексом поведения группы холостой молодежи. В Провансе XVII в. (более в городах, нежели в деревне) лидеры таких братств, тоже неформальные, но обладающие значительной властью, именовались молодежными аббатами; как правило, ими являлись студенты, нередко недоучившиеся.
{231}
Conscrits (букв. фр. «приписные») — лица, по возрасту подлежащие призыву на военную службу, также — рекруты и новобранцы, в расширительном смысле — «зеленая молодежь», «желторотые».
Далее в книге я еще вернусь к особым проблемам, которые ставят взрослые, мужские и женские, группы нашей деревни. С моей точки зрения, они более важны, чем детские или молодежные сообщества, ресурсы которых, атомизированные domus, кажутся мне довольно ограниченными.
В данной же главе мне пора закончить описание возрастных групп. Завершая, я покину почву детства и юности. Перейду к зрелости как к третьему возрасту.
И здесь опять приходится говорить о поле: старость женщин не одно и то же с мужской старостью. Об эволюции женщины Монтайю, угнетаемой молодой жены, потом, с возрастом, любимой сыновьями и уважаемой как «матриарх», я уже говорил, и детально. Кривая мужской судьбы заметно отличается: весьма рано и весьма быстро Бело, Клерги, Мори и другие юноши хороших деревенских семей, обретают свое место благодаря силе, обаянию, духу ответственности. Взрослые мужчины, которые и в самой Монтайю, и в ее диаспоре диктуют законы в качестве байлей, кюре, пророков, предводителей пастухов, хозяев имений, по-видимому, находятся в возрасте между 20-тью и 50-тью годами. Их расцвет — тридцать лет [411] . Их окситанское сорокалетие — еще могучий возраст. Зато действительно старые люди той эпохи, те, которым за пятьдесят, не рассчитывают на дальнейший рост своего престижа. Как раз напротив: вот отличие в оценке третьего возраста, которое отделяет их от старых женщин.
411
Для вальденсов из Памье идеальным является возраст Христа в момент смерти: 33 года. Это возраст, который обретут тела людей в момент воскресения (I, 88).
Прежде всего, стариков мужского пола в приходе немного [412] {232} {233} . Значительная численность вдов подчеркивает пустоту, которая образовалась в пирамиде возрастов ближе к вершине с мужской стороны. И потом, немногие одряхлевшие толстокожие, доживающие свой век в Монтайю, не окружены уважением и спокойной любовью, которыми увенчаны На Рока, Гийеметта «Белота», Мангарда Клерг и столько еще крепких стариц Айонского края [413] . Старый Понс Клерг не авторитет для своего сына-священника, не в силах что-либо изменить, он оплакивает страсть последнего к доносительству. К моменту смерти Понс Клерг уже давно не возглавляет domus. Понс Рив тоже трепещет перед старшим сыном, который взял на себя управление осталем. Даже когда его дочь хочет попользоваться мулом из семейной конюшни, Понс Рив уважительно испрашивает согласие своего отпрыска, ставшего главой семейства (I, 339—340). Добавлю, что среди немногих доживающих век стариков, не желающих вымирать реликтов XIII века, никому не приходит в голову идея освоить искусство быть дедом. Это изобретение, будучи наверняка старше отца Гюго, еще не было широко известно в верхней Арьежи XIV столетия. Воистину, невелика радость дожить до старости в Айонской земле 1300—1320 годов. По крайней мере, если ты представитель сильного пола. Зато какая прелесть быть вдовой и, более того, фактически, если не юридически, «матриархом», проживая совместно с молодой четой. Словами не выразить, каково при любящем сыне осваивать искусство быть свекровью [414] . Средиземноморская мать, и в Монтайю ты всегда в нашем сердце.
412
Их немного и среди 60-и свидетелей-мужчин, допрошенных Жаком Фурнье: два случая (не монтайонских) шестидесятилетних (I, 357; III, 318—330). Тогдашние современники и мужчины «долгого XIII века» после сорока лет имели слабую надежду прожить еще много лет: см. примечательный текст De Miseria Иннокентия III, приведенный г-жой Мартино (р. 101).
{232}
«Долгий XIII век» — эпоха с кон. XII в. по сер. XIV в., с начала экономического подъема до тяжелейшего кризиса, вызванного Черной Смертью (см. прим. 1 к гл. I).
{233}
Иннокентий III (в миру Лотарио Конти, граф Сеньи; 1160—1216) — римский папа с 1198 г., один из самых великих пап; в его понтификат власть и влияние папства достигли апогея, он первым объявил римских первосвященников «викариями (то есть наместниками)» Иисуса Христа; он был инициатором Четвертого крестового похода (1202—1204), закончившегося взятием Константинополя крестоносцами, крестового похода против альбигойцев (см. прим. 22 к Предисловию), в его правление появились нищенствующие ордена.
413
См. также случай зрелых или пожилых женщин, уроженок Монтайю, в каталонской диаспоре.
414
Крепкие свекрови: Мангарда Клерг, Гийеметта Бело, Гийеметта Бене, Гийеметта Мори, а также свекровь Мангарды Бюскай. С другой стороны, я уже отмечал ухудшение отношения к старой женщине, но только как к супруге: см. II, 365; I, 253 (старая свинья).
Глава XIV. Смерть в Монтайю
Проблемы брака, рождаемости, детства, возрастных групп и старости естественным образом подводят нас как демографов к проблемам смерти и ее причин, среди которых и инквизиция, и болезни. Наш регистр не слишком щедр на статистику смертности. Г-жа Вурзе [415] попыталась определить с этой точки зрения судьбы 25 арьежских изгнанников в Каталонии, почти наполовину уроженцев Монтайю [416] . Эти 25 человек обретались к югу от пиренейского хребта между 1308 и 1323 годами, которыми ограничивается наше о них знание: из них девять (36%) умерли от болезни; один — от несчастного случая на лесоповале; восемь были схвачены инквизицией (двое из этих восьми закончили жизнь на костре); семь остались в живых, и мы не знаем, что с ними сталось впоследствии. Если из этих 25-ти человек катарской диаспоры в Каталонии выделить двенадцать уроженцев Монтайю, то обнаружится четыре смерти от болезни, четверо арестованных, четверо уцелевших. Все 25 беглецов не были стариками, это были люди молодые или зрелого возраста. Бесспорно, болезни взяли с них дань, превышающую современные нормы для уровня соответствующего возраста; обратное соотношение было бы удивительно. Не будем и говорить об ущербе, причиненном инквизицией!
415
Vourzay, in fine, p. 120.
416
Вот список г-жи Вурзе (op. cil., p. 120), уточненный и исправленный мною в том, что касается Эмерсанды Мори и ее дочери Жанны Бефай (имена уроженцев Монтайю даны курсивом).
A) Умерли от болезни или несчастного случая: Бернар Белибаст, умер в лазарете Пучсерды; Раймон из Кастельно, умер от болезни в Гранаделле; Раймон Мор, умер от болезни в Саррсале; Бернар Марти (муж Гийеметты, урожденной Мори, «Хозяйки»), умер в горах Орта; Бернар Сервель, умер в Лериде; Гийом Марти из Жюнака, умер в Каталонии; другой брат Марти (?), умер в Каталонии; Бернар Бефай, умер от несчастного случая в лесу; Эмерсанда Мори и ее дочь Жанна Бефай, умерли от эпидемии (III, 214).
B) Схвачены и, возможно, сожжены: Гийом Белибаст Филипп из Алейрака, сожжены на костре; братья Пьер и Жан Мори, братья Гийом и Арно Мор, схвачены; Эсперта Сервель и Матана Сервель, мать и дочь, схвачены.
C) Уцелели на свободе: семья Гийеметты Мори (она сама и два ее сына, Арно и другой Жан Мори, и ее брат, еще один Пьер Мори, итого — 4 персоны); Раймонда и Бланш Марти из Жюнака; Раймон Иссора.
Эмигрантский «коллектив» в Каталонии все-таки не является уменьшенной моделью коренного населения Монтайю. Что можно сказать о смертности в самом приходе?
Увы! В деревне желтых крестов в ту эпоху не существовало метрических книг, которые дали бы возможность ясно увидеть распределение смертности по возрастам {234} . Приходится довольствоваться относительными сведениями о consolamentum, катарской церемонии, которая совершалась над простыми верующими, находящимися при смерти. Насколько мне известно, в Монтайю таким образом в момент или накануне предсмертной агонии получили «утешение» или, выражаясь языком источника, «еретикацию», одиннадцать человек. Из них трое неопределенного возраста: это Раймон Банки, Раймон Бар [417] и Раймон Мор [418] . Пять прочих — юноши или еще молодые люди, вот их имена:
{234}
Обязательная церковная регистрация браков, рождений и смертей была во Франции введена лишь указом Франциска I в августе 1537 г. «Одновременно абсолютистские короли реформировали в фискальных целях учет населения: стали проводиться более или менее всеобщие описи населенных пунктов, числа „очагов” в них; регулярнее стали составляться списки налогоплательщиков. Учету живых и умерших стали меньше противиться и сами французы, сдвиги в менталитете изменили отношение к письменной фиксации самих людей и их действий» (Бессмертный Ю. Л. Жизнь и смерть в средние века. С. 209).
417
I, 235, 415, 418, 475.
418
I, 413-414; III, 161 (не путать с другим Раймоном Мором, кузеном этого, умершим в Испании).
1. Гийеметта Форе, урожденная Бар, молодая супруга Пьера Форе [419] ;
2. Эсклармонда Клерг, дочь Бернара Клерга (тезки байля) и его жены Гозьи. Будучи больна, она была еретикована в доме своего отца (где после этого и умерла) в присутствии Гийома и Раймона Бело, Гийома и Гийеметты Бене, столпов местного катарства;
3. Алазайса Бене, дочь Гийеметты Бене, молодая жена Бартелеми из Акса. Смертельно больная, она была еретикована в материнском доме Гийомом Отье в присутствии Гийеметты Бене и Гийома и Раймона Бело (I, 473). Умерла на следующую ночь;
419
I, 475; III, 363-364. С другой стороны, весьма вероятно, что Гийеметта Форе — молодая женщина, если судить по очень нежному возрасту первой (отвергнутой) супруги ее молодого мужа, первый брак которого непосредственно предшествовал второму (I, 418). О героической endura Гийеметты Форе (15 дней) см. I, 235.
4. Раймон Бене, юный сын той же Гийеметты Бене (I, 474). Умер он тоже в отцовском доме через несколько месяцев после сестры. Был еретикован по собственной воле Гийомом Отье в присутствии Гийома и Гийеметты Бене, его отца и матери, а также Гийома и Арно Бело и Арно Виталя: все трое пришли в дом больного как спутники «совершенного»;
5. Гийом Гилабер, пастух пятнадцати лет. При кровохаркании он был еретикован в присутствии матери и трех деревенских женщин при поддержке Гийома Бело.
К этой пятерке молодых людей в той же Монтайю следует добавить трех человек более солидного возраста или просто стариков:
1. Гийом Бене, муж Гийеметты Бене, умерший в своем доме «на сентябрьского Михаила-архангела» вслед за дочерью, умершей зимой, и сыном, умершим на Троицу. Он был еретикован Гийомом Отье в присутствии жены Гийеметты Бене и сына Бернара при поддержке Гийома и Раймона Бело и Бернара Клерга. Обряд был проведен в той части дома Бене, где содержался скот и где было устроено ложе больного отца (I, 474, 401). Видимо, хотели, чтобы недужного согрело тепло животных;
2. Старая На Рока, «матриарх» Монтайю. В ее еретикации участвовали Гийом Бело, Гийом и Раймон Бене, Риксанда Жюлиа (свойственница Бене?) (I, 388). После еретикации за На Рокой во время агонии ухаживали три женщины (Брюна Пурсель, Риксанда Жюлиа и Алазайса Пелисье). Она отказалась принимать пищу и скончалась к исходу второго дня. После ее смерти две женщины (Алазайса Пелисье и Брюна Пурсель) взялись обрядить ее в саван. После старую даму похоронили на кладбище при местной церкви;