Монтайю, окситанская деревня (1294-1324)
Шрифт:
Как обстоит дело с собственно народными и деревенскими социальными группами? Арно из Савиньяна, тарасконский каменщик, знает Ave Maria, а также Pater, Credo и несколько псалмов. Но стоит заметить, что этот образованный, урбанизированный ремесленник-иноверец, кузен нотариуса, явно выделяется среди vulgum pecus. Что касается крестьян, они скорее знают, хотя бы понаслышке, Pater Noster, чем Ave Maria [756] , которая, впрочем, некоторым из них известна. Само собой разумеется, они полностью в курсе существования Девы Марии и весьма чувствительны к ее чарам. Многие из них способны не только назвать ее, но и молиться ей с усердием, если не с пылом. Я много раз говаривал моему брату Пьеру (поддавшемуся альбигойству), что ему следовало часто повторять Pater Noster ш Ave Maria, — говорит Жан Мори, монтайонский пастух, остающийся наполовину католиком (II, 446). Самого Жана обучила Pater и Ave Maria его собственная мать (в то время как его отец держал в семье сторону еретиков [II, 449]).
756
Ср. II, 111 И III, 36.
Один любопытный текст являет нам крестьянку из Фуа, настолько приверженную Деве Марии, насколько это возможно в той среде и в тот период. Шестнадцать лет назад, — рассказывает в 1314 году Риксанда Кортиль, дочь крестьянина из Вейши и жена крестьянина из Аску, — в день праздника я пришла в церковь в Аксе и преклонила колени перед алтарем Блаженной Марии, где и принялась молиться ей. Гийеметта Отье, жена Амьеля Отье, теперь уж покойного, была неподалеку от меня. Услыхав мою молитву, она мне сказала:
— Перестань молиться Марии. Молись лучше Господу нашему.
Но я и дальше молилась Марии! (III, 308).
Риксанда Кортиль — вовсе не католическая святоша, поскольку не ставит себе в вину то, что лично относит «добрым людям» зерно, считая их присутствие в этих краях гарантией плодородия в Сабартесе (III, 307). И между тем текст не вызывает сомнений: она молится именно Богородице, вслух, упорно, перед специальным церковным алтарем и не обращая внимания на других. Произносит ли она в данном случае просто Ave Maria? Это возможно, но не обязательно: по поводу этой детали текст хранит молчание.
В Монтайю я не нашел крестьянок, подобно Риксанде Кортиль открыто демонстрирующих свою приверженность культу Марии. Однако очевидно, что Дева Мария в менталитете наших монтайонцев занимает важное место. Мать и дочь Тестаньер — две простушки, но себе на уме (I, 457, 461). Если верить им, то спасение души осуществляется сразу и нашим спасителем «Богом» (id est Христом, плохо идентифицируемым этими дамами) и Блаженной Марией. Дева Мария в данном случае не ограничивается своей ролью заступницы, в которой она и должна выступать согласно правильно понятой католической теологии; согласно двум монтайонкам, отражающим, несомненно, распространенное мнение, она обладает и собственными полномочиями спасительницы. Эта смутная, но мощная идея, которая может доходить до обожествления [adoration] Девы Марии, обнаруживается во всех концах Сабартеса. Он поручил свою душу Богу и Блаженной Марии... и обоих он куртуазно превозносил; а стало быть, он не еретик, — говорят посетители таверны в Фуа, комментируя, как заправские болельщики, поведение одного вальденса на костре (I, 174).
Поклонение Деве Марии в «стране ок» имеет, безусловно, давнюю историю, но оно не было «признано» повсеместно и топонимически. В отличие от того, что происходит во многих северофранцузских регионах, эта мариальная религиозность в южных областях в период развитого и позднего Средневековья не была официальной, во всяком случае, не появлялось большого количества приходских топонимов, упоминающих Марию, Деву или Богородицу [757] . Тем не менее, очевидно, что в рассматриваемую мной эпоху и даже раньше мариальный культ необычайно распространен в опоясанных большими долинами Пиренеях: романские Девы Марии издавна во множестве существуют там [758] . В самой Монтайю находится почитаемое место паломничества, посвященное Деве Марии Карнесской. Монтайонки, и благородного, и крестьянского происхождения, охотно приходят к ней по случаю оправления после родов, держа друг друга под руки, с цветными свечами в руках.
757
См. поздний, составленный в конце XVII в. список приходов юга Франции в словаре Согрена (см. библиографию).
758
Deleor М. 1970. Сердань и Конфлан, пишет М. Делькор, представляют собой с точки зрения романской скульптуры настоящий «сад Марии».
Дева Мария, покрывающая плащом монахов. XIV в. Витраж церкви в Гальберштадте, Германия.
Церковь Сабара или Савара в Тарасконе, при которой живут монахини, эпоним Сабартеса, является мариальным святилищем нашего пиренейского населения, идентифицируемого по названию данной местности [759] ; не играла ли эта церковь одновременно роль центрального храма архипресвитерства? [760] Если верить Адольфу Гарригу, «Маколею {342} Арьежи» [761] , то, согласно местной традиции, святой храм в Сабартесе основал Карл Великий около 775 — 780 годов после своих побед над сарацинами {343} . В прошлом веке археологи обнаружили неподалеку от этого места золотые и серебряные монеты, датируемые XI и XII веками. Сабарское паломничество в эту церковь происходило обычно 8 сентября, в день Рождества Богородицы. Этот праздник был связан с бродячей жизнью арьежских пастухов. Мой брат Пьер Мори, — рассказывает Жан Мори, — продал своих баранов в том же самом году на ярмарке в Морелье, которую проводят в день Рождества Богородицы (II, 486). Другое мариальное паломничество в Сабартесе — к Марии Блаженной Монгозийской (Монгози расположен в Фуа, у самой границы этих краев). Это паломничество преимущественно имеет панический характер, смешивающий слезы и молитвы в нежной, эмоционально наполненной и горестной идентификации, — той специфической идентификации, которую историки с удовольствием обнаруживают сегодня повсюду, когда изучают эмоциональное восприятие образа Девы Марии в эпоху около 1300 года. Гайярда Роз, крестьянка из Орнолака, стала жертвой вора, похитившего у нее деньги и «скарб». Стеная и обливаясь слезами, она тут же отправляется молить Марию Монгозийскую, чтобы она вернула ей «скарб». Гайярда украшает алтарь длинной свечой и молит Деву Марию вселить в «сердце» воров желание вернуть похищенное добро [762] . Сложная процедура; с одной стороны, она включает в себя то, что может показаться нам суеверием (невероятной длины свеча, Богородица, возвращающая украденное), с другой — она предполагает эмоциональную включенность, причастность, типичные для мариального культа в народной среде начиная с этой эпохи (слезы, стоны, высказанные молящейся просьбы, смягчающее и усовестляющее воздействие [763] на душу деревенских воришек, которое оказывает Дева Мария, — или, по крайней мере, на которое есть надежда). Во всяком случае, Богородица в этой ситуации нисколько не похожа на какого-нибудь св. Антония Падуанского {344} , которому механически кладут в кружку два су, чтобы он нашел потерянные вещи. Отношения, поддерживаемые Гайярдой Роз и многими крестьянками ее окружения с Девой Марией, предполагают интенсивное сострадательное переживание.
759
О церкви Сабарской Богоматери см.: III, 33, 258, 392, 434, 449.
760
См. гл. XXVIII.
{342}
Томас Бабингтон Маколей (1800—1859) — английский историк, публицист и общественный деятель, в 1839—1841 гг. — военный министр, автор обширнейшей «Истории Англии от восшествия на престол Иакова II», где самым подробным образом описываются события 1682—1702 гг., причины, ход и последствия так называемой «Славной революции» 1688 г., приведшей к окончательному установлению в Англии парламентской системы. Его «История» была, при всей тщательности исполнения, скорее политическим манифестом либерализма, нежели строгим научным исследованием, и пользовалась огромной популярностью благодаря яркому и живому изложению и прекрасному языку.
761
Carrigou A. Etudes..., vol. I (надпись в саварском пределе), 1845; Duclos Н., 1885-1887, vol. 5, р. 667.
{343}
Эти сведения, скорее всего, принадлежат к сфере легендарного. Первый поход Карла Великого в мусульманскую Испанию состоялся в 778 г., но войско его, безуспешно простояв под стенами Сарагосы, в конечном счете вернулось обратно, арьергард армии был разбит в Ронсевальском ущелье. В памяти потомков это событие превратилось в великую победу, завоевание всей мусульманской Испании, и нашло отражение в «Песни о Роланде». В реальности часть Пиренейского полуострова к северу от р. Эбро была захвачена франками лишь к 812 г.
762
I, 192—197 и особенно I, 192,195.
763
Эта мысль подчеркнута странным ответом, который дает Гайярде Роз Гийом Остац (там же): согласно его мнению, Дева Мария не может вмешаться на стороне Гайярды, поскольку она (как воплощение мягкости?) не может убить воров.
{344}
Помощь в нахождении потерянных вещей являлась специализацией многих святых, а не только св. Антония Падуанского (см. прим. 5 к гл. IV).
Это эмоциональное отношение еще ярче проявляется в случае Од Форе, крестьянки из Мервьеля, чьи показания я уже использовал. Од Форе оказалась в бездне отчаяния, осознав, что не верит больше в реальное пресуществление тела Христова; и тогда она обратилась к своей кормилице, сказав ей:
— Моли Бога, чтобы он вселил в мое сердце способность вновь быть верующей.
И пока кормилица молилась Богу изо всех своих сил, явилась вдруг Гийеметта, служанка в остале Од Форе.
— Гийеметта, — сказала Од той служанке, — принимайся молиться и моли Блаженную Деву Марию Монгозийскую, чтобы она озарила меня и я снова могла уверовать в Бога.
Гийеметта тут же исполнила приказ хозяйки и преклонила колени. И едва она помолилась, как Од озарило и она уверовала крепко в Бога, и по сей день в него верует, как она говорит (11,95).
«Религия сердца» в описанном варианте мариального культа на этот раз абсолютно очевидна. Даже составляя меньшинство в своем социальном окружении, Гайярда Роз и служанка Гийеметта демонстрируют существование в этой местности и начиная с этой эпохи у крестьян неформальной и женской молитвы, объединяющей в поклонении Деве Марии тревогу и патетику.
Чтобы закончить с паломничествами к Деве Марии, отметим, что святилище в Монсеррате (Каталония) столь же популярно среди наших арьежцев, что и Монгози и Сабартес. Упомянем также Ле Пюи, Рокамадур и — в качестве исключения, конечно, — собор Парижской богоматери! [764]
Мариальные праздники крепко держатся в Сабартесе в народной памяти: я уже говорил о Рождестве Богородицы, одном из важнейших праздников во всем крае. Рождество, священный семейный праздник в нашей деревне, тесно соотносится с материнством Марии [765] ; даже катарские пастухи хранят нежные чувства по отношению к волхвам (II, 37), пришедшим через несколько дней после Рождества поклониться Сыну и Деве Марии. В разгаре лета привычным и для знати, и для скотоводов праздником является Успение [766] . Простая невежественная служанка умеет счесть время своей службы от начальной даты, пришедшейся, говорит она, на праздник «Очищения Блаженной Марии» (II, 99).
764
I, 145 (Монсеррат); I, 453 (Ле Пюи и Рокамадур); 1, 505 (Монсеррат); I, 547 (Рокамадур); II, 104 (Рокамадур и Ле Пюи) и I, 453 (собор Парижской богоматери).
765
См. гл. IV, V, XVIII; см. также: 1,226; III, 271, 280.
766
II, 364 (скотоводы) и выше (знать).
Теперь о том, что касается божбы: Sancta Maria стало в Монтайю, как и вообще в Сабартесе, своего рода женским восклицанием. Неопровержимые свидетельства популярности: Sancta Maria, сколько дурных слов изрыгает этот человек, — говорит Алазайса Мюнье своей куме Гайярде Роз по поводу Гийома Остаца, вольнодумца из Орнолака (I, 191, 194); Sancta Maria, Sancta Maria, я вижу дьявола, — кричит Гийеметта «Белота», умирающая еретичка из Монтайю, священнику из соседней деревни, который счел за благо принести ей последнее причастие [767] .
767
1,462.