Мор мечей

Камерон Кристиан

На лестнице Кронмир был один. Интересно, что бы случилось, если бы он просто развернулся и вышел из дворца на площадь, где свободно ходили люди и продавалась рыба. Он сказал себе, что бояться нечего. Но пыток он все же боялся. Он хранил множество тайн и постарался бы хранить их и дальше – а это значило, что ему пришлось бы терпеть очень много боли и унижения.

Кронмир хорошо это понимал, потому что раньше его уже пытали. Но он поднимался дальше, пока не добрался до маленького окошечка и закрытой двери.

Лестница на этом закончилась,

так что он постучал.

– Входи.

Кронмир толкнул дверь, и она поддалась. За ней горел тусклый свет. На скамье сидели четыре человека в алых мантиях, белых париках и белых масках.

Кронмир поклонился. Четверо кивнули в ответ.

На скамейке оставалось свободное место – ее делали для семерых людей? Кронмир заметил, что двое слева сидели совсем рядом, соприкасаясь бедрами. И что у самой левой фигуры выбился из-под парика золотой локон.

Его допрашивали больше часа, нечеловеческими голосами задавая вопросы о битве с Шипом, о сьере де Рохане и архиепископе Лорики. Потом сосредоточились только на архиепископе.

– Вы абсолютно уверены? – спросила женщина, в которой Кронмир угадал герцогиню. – Уверены, что архиепископ мертв?

– Да, – нахмурился Кронмир.

– Почему?

– Я убил его собственными руками.

Тишина оглушала.

– Назовите свою должность, – сказал четвертый голос, до того молчавший.

– Господа, – вздохнул Кронмир. – Я допускаю, что обычай древних времен требует от Семерых сохранять свою личность в тайне. И если я назову ваши имена, это будет грубо и бестактно. Позвольте и мне не разглашать свою должность.

Четверо посовещались.

– Я даже рискну пойти дальше, господа. Полагаю, я знаю источник вашего беспокойства. Кроме внешнего врага у вас появился внутренний. Вы боитесь, что патриарх Рума, который прилагает усилия, чтобы запретить герметические искусства, утверждает, что Диких не существует, и возносит молитвы против Альбы, а также, как я понимаю теперь, угрожает устроить крестовый поход… вы боитесь, что его голосом, голосом церкви, тоже управляет враг.

Если за его сухим признанием в убийстве архиепископа последовала тишина, то теперь и говорить стало не о чем. Четверо сидели неподвижно, напоминая алебастровые фигуры в церкви.

– Мы свяжемся с вами. – Герцогиня подняла руку.

Кронмир встал.

– Я вам не враг. Но у меня есть свои цели и свои средства. И я должен сказать, что кто-то в городе действует против вас. Если это не вы следили за мной, когда я шел сюда с капитаном Парменио… что кажется мне напрасной тратой сил.

– Что вы собираетесь делать? – спросила та, кого он считал герцогиней.

– Отправлюсь в Верону и разыщу магистра Петрарку. Что случится потом, не знаю.

– Вы отправитесь во тьму? – спросила она.

– Если у тьмы есть граница и если я узнаю у магистра что-то дельное, я пойду к границе и посмотрю, что оттуда можно увидеть.

– Мы одобряем, – сказала она как будто несколькими голосами сразу. – Мы поддержим.

Четыре головы склонились, Кронмир вышел и спустился по лестнице. Его появление встретили гробовой тишиной, и Кронмир подумал, что из этой дверцы выходят далеко не все. Парменио он не нашел. Раскланялся с мастером Аткинсом, который тоже ждал приема в морском совете. Кронмир не привык успокаивать людей, но все же на хорошем альбанском объяснил Аткинсу, а потом Кирону, что бояться им нечего.

Погодный маг оделся в очень длинную котту, какие носили чуть ли не в прошлом веке, и надвинул капюшон, несмотря на яркое солнце. У Кронмира еще оставалось много дел, но он подозревал, что без Кирона бы погиб.

– Позвольте пройтись с вами, магистр, – сказал он.

Кирон посмотрел на людей вокруг и поклонился:

– Я не магистр. Просто студент.

Они беспрепятственно вышли из дворца на площадь. Кронмир немедленно заметил одну из тех, кто следил за ним с утра, но не стал усложнять ей жизнь. Вместо этого он отвел Кирона в центр площади, где стояла грандиозная башня с часами.

– Послушай. Ты спас нас всех. Я хочу оказать тебе услугу. – Кронмир пожалел, что у него нет времени на деликатность.

Кирон поклонился. Лицо его скрывал капюшон.

– Что-то мне подсказывает, что ты женщина.

Кирон молчал. Разносчики на площади торговали игрушками и медальонами для паломников, а две проститутки наперебой выкрикивали непристойности, рассказывая, что они умеют делать.

– Насколько я понимаю, твои навыки здесь оценят высоко. Но эти люди очень не любят тайн, и у них есть на то причина. Покажи сразу, что ты женщина, извинись перед капитаном Парменио за обман и живи дальше. Здесь женщины почти равны мужчинам.

– Я – то, что я есть. – Кирон поклонился.

Кронмир подумал, что влез в дело, где его вмешательство было никому не нужно.

– Тогда я покидаю тебя. Еще раз прими мою благодарность.

Кронмир оставил мага среди детей, возящихся с новыми безделушками, и смешался с толпой паломников. Он задумался о религии, которая обычно его не интересовала, и об архиепископе Лорикском. До этого ему никогда не приходило в голову, что тот прибыл в Альбу, чтобы чинить препятствия и портить все возможное.

Потом он заметил знакомый дублет, раскланялся с красоткой и сбежал по ступенькам к воде, где сразу прыгнул в лодку. Два человека на мосту, одетые паломниками, тут же бросились к перилам. Кронмир увидел блеск металла и выстрелил, даже не думая.

Один из пилигримов дернулся, вытянул руки и медленно перевалился через перила. Второй убежал. Лодочник, в ужасе глядя на пассажира, греб дальше.

Толстая стальная игла воткнулась в дно на несколько дюймов. В дыру просачивалась вода. Лодочник переводил взгляд с иглы на Кронмира. Кронмир наклонился, прикрыл иглу золотой монетой и в упор посмотрел на лодочника. Тот кивнул, поджал губы, как будто что-то унюхал, и отвернулся.