Морозных степей дочь
Шрифт:
— Но не для того призваны герои! Не копать навоз и не греть копыта. Как же наша добродетель — верность ремеслу?
— Ты серьезно? — умильно спросила она. — Наивный ты дурачок. У самого за плечами без году неделя жизни в открытом мире, а меня ремеслу учишь? Поверь, геройство — страшная глупость. К слову, — резко сменила она тон, — раз уж заговорили, давай-ка поведаю, как я сюда попала. Один шанс нашему ремеслу, говоришь? Ты присаживайся, будет интересно. После выхода из Башни я всего через неделю наткнулась на другого героя, такую же потеряшку. И знаешь, как ее звали? Не поверишь. Настя! Одинаковое имя, во
Тот промолчал, понимая, что недолго.
— Меньше недели. Даже ты дольше, поздравляю.
Настя задрала правый рукав туники и продемонстрировала угловатый, побледневший от времени шрам.
— Мы шли через поле, знатный такой, высокий ячмень. Наверное, последний, не сжатый в регионе. Из-за бесконечных дождей поле осталось нескошенным дольше положенного. Выпали поздние сумерки, мы думали, пройдем напрямик, срежем путь, хотя нас и предупреждали не оставаться за пределами деревни ночью. В кромешной осенней темноте на нас набросилась эта тварь. Вовсе не добрая девочка-волк, какую ты ловил в Бересте на пару с копейщиком. Может, разъяренная полуночница или ырка, или черт знает, кто в здешних полях водится. По форме похожа на человека: руки, ноги, голова, — Настя помедлила, отведя взгляд в сторону. — Оттого еще страшнее. Поныне дрожь пробирает, как вспомню ее движения, сразу на четырех конечностях, точно у паука. В общем, не без потерь, — она снова показала на шрам, — смогла отогнать ее дубиной, вот только Настю, ту, вторую, она так по животу полоснула, что девчонка у меня на руках угасла.
Рэй попытался возразить, но Журавлик подняла палец:
— Нет, дослушай! Что мне было делать? Ночь, на руках умирает подруга, непонятно, где моя кровь, где ее, а рядом эта жуть рыскает меж колосьев. В итоге, — взгляд ее вдруг стал растерянным, — я просто бросила ее. Можешь себе представить? Бросила и побежала! Никогда в жизни с такой скоростью не бегала. Вот какой из меня герой! Утром, как рассвело, пошла в поле с мужиками. Нашла место: земля вытоптана, колосья смяты, лежат бурые от крови. Но тела Настиного уже не было.
Она убрала прядь волос, что прилипла к влажным губам и отвела взгляд.
— Она лежала у меня на руках. А я смотрела на нее, и, знаешь, говорят, в какие-то критические моменты начинаешь видеть себя со стороны. Можешь не верить, но вот мы с ней посреди этого поля, и в тот момент я не могла понять, где она, а где я. Кого из нас ранили? Кто сейчас умрет? — мечница задумчиво покачала головой. — До сих пор кажется, что с ней умерла и часть меня. И это случается каждый раз! — с тяжелеющими веками, выкрикнула она.
— Знаешь…
— Это ты знай! С ребятами, Андреем и Асланом, я познакомилась в Хмари, это далеко на юго-западе отсюда, мерзкая деревушка, названию своему соответствует. Вокруг нее стоят соленые болота, которые даже зимой не замерзают. Аслан тогда спас мне ногу от обморожения. В прошлом медбрат и охотник по увлечению, он вынес меня на себе из зимнего леса и вылечил. Вот он был настоящим героем:
Рэй молчал.
— А теперь ты! Сначала сходу заявил, что мы друзья, полез помогать, хоть и совсем меня не знал. Потом я бросила тебя, друга, в этой жуткой Бересте, опять. А ты сам выбрался и даже зла не удержал. Вернулся и заставил поверить, что и дальше будешь мне другом. Но тут же собрался драться с этим чудищем! И ради чего? — снова шмыгнула. — Ну, есть что сказать?!
— Есть.
Та подняла взгляд. Он поглядел на ее стройное сложение, влажные, блестящие глаза, что терялись в зыбком закатном свете, и вдруг заявил:
— Ты трусиха и эгоистка.
Настя аж попятилась от такой наглости, она набрала воздуха в легкие, да так и не ответила.
— Не мне судить, что ты пережила.
Она подошла вплотную, крепко схватила его за рубаху, глаза сверкнули ненавистью.
— Но я вижу последствия. Ты сдалась.
Рэй без страха смотрел мечнице в глаза, и даже недвусмысленная угроза получить за свои выражения не сдерживала. Настя оттолкнула героя, снова взявшись за вилы. Зубцы вонзились в кучу, полностью скрывшись в теплой бурой субстанции, а Настя оперлась на черенок и задумалась.
— Мы убьем чудище, что завелось в Умире, — заявил Рэй. — Жаль, что без тебя.
Настя не отреагировала. Герой отправился прочь, но вскоре услышал за спиной оклик.
Настя отпустила вилы и зашагала к выходу из денника, прошла до хозяйского пристроя, там поднялась по веревочной лестнице в мансарду, где проживала.
По ее возвращении в грудь Рэя ударились тяжелые черные ножны с поясом. Тот обнял увесистый полуторный меч, затем обхватил эфес, оголив несколько сантиметров серебряной стали. Широкая гарда, тяжелое навершие в форме желудя, рукоять вороненой кожи.
— Дарю! Авось поможет.
— А сама как без оружия?
— Тебе, герою, будет сложно поверить, но вот какая штука. Оказывается, когда не лезешь в пасть чудовищам, а живешь своей жизнью, оружие не особо нужно.
Рэй смело шагал под гору с лошадиного холма. Пристроил меч на поясе, туго подвязав ремень. Отвага, что, видимо, шла в комплекте с превосходным боевым клинком, так и влекла на подвиги. По пути к дому Ярослава он несколько раз вынимал меч, наслаждаясь приятным весом оружия и звонким свистом, с которым лезвие рассекало воздух. Меч у Насти был преотличным: дубовые, дочерна просмоленные ножны, матовая сталь, прямое лезвие с ребром жесткости по всей длине и штампом города Окалень у гарды — красотища! Ухватистый — в руке лежал как влитой. Рэй от нездорового азарта даже позабыл, что целью его визита было вовсе не это.
К моменту, когда он вернулся к товарищам, сумерки сменились ночным покрывалом, плотно укутавшим деревню. Дождевые облака, еще вечером набредшие с юга, без шансов сокрыли звезды и нарастающий полумесяц.
— Отдала меч?! — изумился Ярослав. — Эх, надеюсь, будет от тебя толк.
Копейщик подвязал шнурок на чешуйчатой броне, подтянул кожаные перчатки и подобрал с лавки каплевидный шлем с длинным носом. Тихомир, как и всегда, не носил настоящей брони, только кожаную жилетку поверх тёмно-серой рубахи с закатанными рукавами.