Морской эмир
Шрифт:
Сердце екнуло и глухо ударило в реберную клетку. Тейноран все видел, хмуро провожая взглядом наше исчезнувшее спасение.
— Какого скользкого ерша вы вытворяете? — возмущенно размахивала тонкими ладонями Латимерия, и от ее пальцев во все стороны распространялась стихийная магия воды. Эмирита пыталась успокоить море в храме, но получалось плохо.
А дальше произошло сразу несколько событий, предпосылки к которым, честно говоря, являлись мне уже давно. И клянусь, если бы я догадалась обо всем чуть раньше… хотя бы немного раньше!
Но
В этот миг Латимерия увидела, что произошло с жемчужиной, и ее глаза округлились от ужаса.
— Вы убьете ее! — ахнула она, рванув к нам и одним быстрым движением отцепив наши ладони от пульсирующей сферы, вены на которой набухли и посинели, а сама она уже приобрела темно-багровый болезненный цвет.
Вот только я так и не успела понять, исчезли ли до конца наши с Тейнораном печати до того, как эмирита разрушила цепочку колдовства.
Однако едва она коснулась наших рук, которые, словно провода, несли в себе таинственную магию жемчужины, как, похоже, эта сила коснулась и самой эмириты. Ее бледная кожа едва заметно вспыхнула, приобретя жемчужный блеск, а затем на лбу у девушки зажегся символ… Тот самый, который я прекрасно знала.
— Если вы не объясните мне, что происходит, слово-кремень, я доложу все брату! — воскликнула Латимерия.
И проклятый пазл сложился.
«Слово-кремень» — именно эту таинственную фразу я слышала через камень в момент, когда узнала о покушении на дожа. Именно ее сказал неизвестный мужчина женщине, которую назвал «Лати».
Почему я не вспомнила об этом раньше? Почему не сопоставила имя предателя с именем кузины Тирреса? Лати — это Латимерия. Но прошлое вылетело из головы, как пепел от потухшего костра.
Лишь сейчас, вновь услышав непонятную присказку, я сумела восстановить в памяти тот ужасный разговор. Вот только символ «Фуртум» на лбу девушки вызывал серьезные вопросы.
Могла ли эмирита лишиться магии и мое ли заклятье в этом виновато?..
Мысли хрустели в голове сломанными шестеренками.
Я читала заклинание вовсе не на кражу сил. И никоим образом не рисовала фуртум. Но проявился он именно сейчас. Почему?.. Что я упустила?..
Понять, что не так, я не успела. События разворачивались слишком быстро, и дальше стало еще хуже.
— Что такое? — нахмурилась Латимерия, увидев наши с Тейнораном вытянувшиеся лица. Шеррий тоже что-то понял, но, к сожалению, прочесть мысли в его голове было невозможно.
Кузина Тирреса тем временем опустила взгляд на свою чуть светящуюся в полумраке храма кожу, а затем резко коснулась пальцами лба, широко распахнув глаза. Ее тонкие брови сдвинулись, взгляд приобрел мрачное выражение.
И в этот миг будто кто-то поставил пленку нашего кинофильма на низкую скорость — я стала осознавать, где допустила ошибку.
— Вот, значит, как, — проговорила Латимерия тихо. — Что ж…
— Ты состоишь в ордене Зрящих! — ахнула я, понимая, что попала в точку.
Символ на лбу той русалки, которую я нашла много дней назад, вовсе не означал непосредственно кражу ее магии. То, что она лишилась сил, — лишь последствие. Фуртум на ее лбу и тот же знак на Латимерии означали принадлежность к запретному ковену!
Эмирита хмыкнула, и ее губы растянулись в улыбке.
— Жаль, что ты узнала. Я пыталась сохранить тебе жизнь. Ты мне даже начала нравиться.
Начало было неутешительное, меня на долю секунды сковал ужас. Я потерла виски, пытаясь привести себя в норму, но получалось плохо.
— Что тогда случилось с той русалкой, которая потеряла память? — спросила я тихо.
Латимерия пожала плечами, глядя на жемчужину Айремора, которая постепенно меняла цвет на прежний, черный. Вены на ней уже не так бешено пульсировали, а водоворот вокруг нас окончательно успокоился.
— Она нарушила один из наших законов, — сморщилась эмирита. — Узнала о моей принадлежности к ордену. Пришлось ее нейтрализовать. И как раз очень удобно, что символ, которому она служила много лет, мог помочь нам в этом, оставив ее и без магии, и без памяти, которая становилась опасной для нашей миссии.
— Получается, никто не должен знать членов, входящих в орден? — спросила я, осторожно глядя на шеррия. Тот стоял на полшага позади, опустив голову, но я видела, что слушал он внимательно. — Как же вы тогда держите связь друг с другом?
— У нас есть глава, — ответила девушка с улыбкой. — И он очень силен. Он держит связь с четверкой ильгатов — это командиры. Каждый ильгат владеет информацией о личностях тринадцати нихторов-единиц. Каждый из этих — о тринадцати нихторов-двоек. Далее тройки, четверки — и так до тринадцати последних. Цепочка сложная, но у каждого свой ранг и своя цель.
— А ты?..
— Я — единица, — ухмыльнулась эмирита. — И мое инкогнито, как ты понимаешь, не может быть раскрыто.
Я невольно переглянулась с шеррием, потому что уже второй раз Латимерия мне явно угрожала. Но едва Тейноран поймал мой взгляд, мгновенно все понял и дернулся вперед, чтобы напасть, как эмирита, звонко усмехаясь, шевельнула пальцами, и шеррия откинуло к противоположной стене. Водоросли, что росли тут повсюду и опутывали черную жемчужину, медленно, но верно спеленали его по рукам и ногам.
Хорошо, что я не трогала местную растительность. С ней явно были какие-то проблемы.
Вернувшись взглядом к эмирите, я поняла, что и мне не избежать пленения, но, пока кузина Тирреса медлила, стоило немного потянуть время. Если я нападу на нее сейчас, окажусь в положении Тейнорана.
Но что, осьминог ее укуси, мне тогда делать?..
— Это ты подготовила нападение на дожа, — прошептала я, коротко оглядываясь и ища какой-то помощи. А еще — не веря, что говорю сейчас обо всем этом с единственной подругой, которая появилась у меня в Айреморе.