Мой ангел-хранитель
Шрифт:
– Я могу идти?
– вновь спросила Бирта, боясь вдруг взболтнуть что-то лишнее.
– Подожди. Присядь, выпей чаю вместе со мной, - с доброй улыбкой предложила Сигюн, беря Бирту за руку, усаживая за столик.
Девушка робко опустилась напротив бывшей принцессы, а та достала чашку из шкафчика, налила в неё чаю, а затем подала Бирте в руки.
– Поделись со мной, - попросила Сигюн, отпивая из чашки терпкий мятный напиток, ощущая, как горячая волна растекается по её телу, утешает своим теплом, облегчает состояние.
Бирта пару секунд молчала, то ли стесняясь, то ли не зная, с чего начать, а потом стала не громко рассказывать свою историю:
– Когда-то очень давно у меня был возлюбленный по имени Эрн, он служил у царя Бёра, отца нашего Великого Одина, тайным советником. Мы любили друг друга до беспамятства, мы ожидали благословения царя, уже
Сигюн внимательно слушала Бирту, боясь перебить, хотя вопросов накопилось много. И только, когда девушка сделала паузу, ванка осторожно спросила: -Времена темных эльфов? Это же было много тысячелетий назад. Сколько же тебе лет? Ты ведь совсем ещё девочка, - взгляд Сигюн загорелся восхищением и удивлением.
– Да, мне очень много лет, - улыбнулась молодая девчушка.
– Но дело тут вовсе не в рождении под долголетней и нестареющей звездой. В раннем детстве я болела сильной простудой, которая ходила во времена трескучего мороза. Ни один лекарь не мог помочь мне, и каждый приходил, осматривал меня, а после обреченно сообщал моей маме, что я не протяну и пары дней. Моя мама владела даром магии и непременно использовала этот тогда ещё запрещенный дар, изготовив для меня зелье молодости, которое вылечило меня от простуды и лишило возможности стареть. Долгое время она прятала меня от людей, очень боялась, что асы узнают о её способностях. Конечно, она не могла скрывать меня всю жизнь, и позже народу стало известно о её даре. Маму вместе со мной хотели изгнать из Асгарда, но она с трудом уговорила правителя, чтобы меня не подвергали никакому наказанию. Так я осталась одна примерно в двенадцать лет. Через некоторое время мне пришло известие, что мама умерла от тяжелой аллергии в Ванахейме. Мне даже не позволили отправиться туда, чтобы попрощаться с ней.
Сигюн видела, как Бирта рассказывает ей о своей жизни, и вся та боль, которую она испытала давно, больше уже не колит её в сердце, больше не бьет по душе. Бирта выглядела спокойной, она даже не пустила слезинку, вспоминая свое далекое, печальное прошлое. Должно быть, за столько лет жизни девушка смирилась со своим положением, от которого никуда ей не деться.
– А что же в итоге случилось с Эрном? Его оправдали?
– спросила Сигюн, заглядывая в глаза собеседницы с надеждой. Та отрицательно покачала головой, а потом, нервно сглатывая, продолжила:
– Нет. Последний раз я видела любимого в день казни, что произошла по решению Суда. На моих глазах его пронзили десятками острых стрел.
Сигюн вздрогнула от исхода истории. Она боялась даже представить на секунду, каково было бедной Бирте, которая улицезрела казнь своего возлюбленного. В груди ванки сильно заколотилось сердце, а глаза наполнили непрошеные слезы, которые она тут же попыталась скрыть.
– Я очень надеюсь, что с вами не случится подобного никогда, Леди Сигюн. Возможно, для вашего Локи ещё есть путь к спасению, - с душевной полуулыбкой произнесла Бирта, замечая слезные глаза ванки.
– Наш Один хоть и жесток, но не так, как был его отец…
– Я завидую твоей выносливости и силе, Бирта. Я бы не смогла выдержать всего этого, - сказала Сигюн, вытирая слезы ладонью.
– И я уже точно знаю, что не вынесу, если потеряю Локи, я просто не смогу дальше жить.
– Вы не потеряете, Леди. Не потеряете никогда. Младший принц очень любит
Этой же ночью Сигюн уснула с трудом, все размышляя, думая о бедной Бирте, о её возлюбленном. Ведь все могло бы быть иначе, нужно было просто сделать шаг в сторону, свернуть с фальшивого пути, выстроенном чьей-то гнусной ложью и клеветой, и тогда юношу оправдали бы, но все случилось так, как случилось…
С этими мыслями Сигюн провалилась в сон. Моментально в сознании начали выстраиваться нечеткие изображения, которые потом переросли в полноценные картины: Сигюн стоит среди толпы людей, что скандируют какое-то слово. Дева не различает его, оно невнятно слышится в её голове. Сигюн не видит, что происходит в центре толпы, она лишь чувствует, что ей нужно успеть туда, попасть туда и остановить все это. Она бежит, расталкивая людей, пробирается между ними, и когда цель её уже почти рядом, она видит, как стрела поражает юношу, вонзаясь ему прямо в грудь, затем одна, потом другая, третья, и так бесконечное множество, пока все его тело не усыплется ими. Сигюн кричит, выныривает из толпы, бросаясь к деревянному возвышению. Все вдруг затихают, неотрывно глядя на девушку, что подходит к мертвому юноше. Она падает на колени возле его тела, платье её тут же тонет в крови, которая пачкает её нежные тонкие руки. Сигюн дрожит от слез, от непреодолимого страха, хотя она даже сама не понимает, чего так боится. Ванка осторожно переворачивает тело юноши на спину, чтобы взглянуть на его лицо последний раз. Всю её начинает знобить, а сердце устремляется в пятки, когда в лежащем перед ней юноше она узнает Локи, чье лицо теперь бледнее прежнего, а зеленые глаза - стеклянные, и вместо танцующих костров в них догорает лишь последний блик солнца, последнее, что увидел трикстер перед вечной тьмой. Он весь в крови, обездвижено лежит на её руках.
– Нет! Локи! Нет!
– грудь её разрывают рыдание, внутри все горит от беспомощности, от осознания того, что его сердце пронзило стрелой, а её сердце до сих пор бьется…
– Локи!
– с криком Сигюн распахивает глаза и почти подлетает на кровати. С ужасом взирает на темные комнаты, на проплывающую по небу луну, на искрящийся в ночи город за окном, она судорожно хватает ртом воздух, пытается прийти в себя, унимая бешеное сердце. “Все хорошо. Это всего лишь сон.”, - повторяет она, пытаясь согнать ночной морок. Успокаивается, ложится и кутается в одеяло, но заснуть больше не может.
========== Глава 35 ==========
…Наступила середина девятого месяца беременности. Асгард постепенно покидали летние жаркие деньки, но на смену им приходила не менее жаркая и солнечная осенняя пора. Листва на деревьях, однако, все чаще шуршала, волнуемая прибрежным ветерком, океан стал немного прохладнее, а песни соловьев стали слышны все реже. Эти мирные птицы прятались теперь в лесах, сплетая себе теплые гнезда на осень.
Мир Богов ожидало благое известие: Льёсальвхейм был полностью освобожден от нападений вражеских полчищ, мародерства и кровопролития. Почти целых четыре месяца воины Асгарда защищали мир славных альвов, и вот наконец они прибыли домой с победой, приводя с собой страшных преступников, разгромивших полмира. Безо всякого оглашения Суда их, скорее всего, пожизненно упекут в подземелье на вечные страдания. В день прибытия воинства Всеотец объявил вечерний пир в честь прекрасной победы над злостными мародерами, на котором асы восхвалят предводителя и будущего царя Асгарда, Тора, и его верных помощников.
Сигюн, находясь в покоях, слышала перезвон колоколов, улавливала слухом веселые песни, что даже не пели, а чеканили строевые отряды, проходя по улицам. Люди с радостью подпевали им, встречая прибывших и уставших воинов. Где-то были слышны оркестры, целые марши, казалось, что Асгард был весь переполнен радостью, которую народ так долго не испытывал.
Сигюн с трудом поднялась с кушетки, отложила недочитанную книгу на столик, а потом, придерживая большой живот одной рукой, а второй подпирая поясницу, тихонько прошла к раскидистому балкону, чтобы увидеть, как играют солнечные лучи в щитах асгардских воинов, услышать, как ветер забавно разносит строевые песни, раскидывая их звонким эхом по всеми миру.