Мой папа – Штирлиц (сборник)
Шрифт:
Но вдохновение посещает меня не только за компьютером. Как-то раз мы с мужем гуляли по Бродвею. Нас обтекал вечно спешащий куда-то человеческий поток, по проезжей части нам навстречу мчался поток автомобильный. Муж, как всегда, о чем-то задумался, я по обыкновению глазела по сторонам. Прожив вместе двадцать пять лет, мы пришли к выводу, что залог семейного счастья в том, чтобы не мешать друг другу быть самими собой. Любит мой муж уходить от реальности в глубь своего внутреннего мира, ну и нечего его тормошить. Кругом и так много интересного.
Вдруг я заметила, что из припаркованной
Или вот эпизод из юности. Нам с мужем было лет по двадцать с небольшим, мы совсем недавно поженились, я была беременна, но мы все еще часто ходили в гости и возвращались домой за полночь. Вот и в тот раз мы ехали ночью домой с чьего-то дня рождения, других пассажиров, кроме нас, в автобусе не было, я очень устала и дремала у мужа на плече. Вдруг я очнулась, почувствовав, что плечо окаменело. Я подняла голову. Муж был страшно напряжен и бледен. Я спросила:
– Ты чего?
Он шепнул:
– Там сзади шпана, человек пять, очень пьяные. Кто-то подбежал, сорвал с меня шапку, но ты, главное, не оглядывайся. Скоро наша остановка.
Хорошенькое дело. Эту шапку я всего неделю назад подарила ему на день рождения, угрохав на нее всю свою месячную зарплату.
– А как же шапка? – спросила я.
– Да бог с ней, не драться же из-за нее. Они только того и ждут.
В то время мой муж еще очень плохо меня знал. До того как подать заявление в загс, мы были знакомы всего две недели, поэтому то, что произошло после его слов, несказанно его удивило.
Конечно, вступать в конфликт с пьяной шпаной с точки зрения здравого смысла было безумием, но я среди шпаны выросла и как никто знала, что ничто так не распаляет жажду крови, как безнаказанность. С задней площадки до нас доносились издевательства, и я понимала, что как только мы выйдем из автобуса, на нас нападут, изобьют и ограбят.
– Так дело не пойдет, – пробормотала я, и не успел муж сообразить, что к чему, как я уже вскочила, подбежала к водителю с просьбой остановить автобус и открыть двери.
Тот и сам с тревогой прислушивался к тому, что творилось в салоне, но в ответ на мою просьбу стал возражать, что, мол, лучше сейчас не выходить, а подождать до остановки, может, там будут какие-то люди.
– До остановки мы можем и не доехать, – отрезала я, и он сделал все, как я просила.
Примерно половина моих соседей по родной казарме [1] перебывала на зоне, так что с детства я вполне сносно «по фене ботала». Однако без вдохновения из молоденькой, к тому же беременной учительницы литературы мне бы ни за что не удалось перевоплотиться в дерзкую бесстрашную блатнягу, для которой замочить пару-тройку пьяных фраеров нефиг делать.
О чем я думала в те несколько мгновений, когда враскачку шла по проходу к задним сиденьям? Да ни о чем. Я только знала, что врага необходимо удивить, испугать и уничтожить. Подойдя к юным подонкам, я сипло спросила:
– Почем базар, бакланы?
Они заржали. Крайний, тот, у кого на голове красовалась мужнина ондатровая шапка, спросил:
– А ты чо, в натуре?
Я сорвала с него шапку, швырнула ее в другой конец салона и завизжала:
– Не базлать, сука, порву, как тузик грелку.
От неожиданности он сдрейфил, а я, не дав ему опомниться, схватила его за то место, которое у нас в казарме называлось «мотней», рванула на себя с такой силой, что он взвыл, доволокла до открытой двери и вышвырнула наружу. Его друганы повскакали, но, сунув два пальца в рот, я оглушительно свистнула и захохотала, как настоящая оторва.
– Сидеть, не кукарекать, жопе слова не давали!
Муж потом рассказывал, что я так вошла в образ, что он и сам забыл, что я его жена. Всего год назад он вернулся из армии, где после окончания строительного института служил в стройбате прорабом и несколько месяцев прожил в одном вагончике со своими подчиненными – освобожденными из-под стражи урками, которые между отсидками трудились на строительстве офицерского общежития. Он тоже кой-чему у них поднабрался, или, как он выражался, «наблатыкался». Он понял мою игру и, имитируя манеру вора в законе, со своего места вяло поинтересовался:
– Мань, те помочь иль сама управишься?
Я прохрипела:
– Сиди, я их сама, как курей, по одному передушу. Кто первый?
Сделав указательным и мизинцем левой руки блатную «козу», правой я ухватила ближнего к себе за грудки, поднесла «козу» к его ошалелым глазам и произнесла фразу, которую часто слышала в детстве от отмотавшего срок соседа, дрессировавшего своего кота: «Джуки-пуки, трешь-мнешь, конфета «Тузик», наколись, если не пидор». Говорят, коты плохо поддаются дрессуре, но тот решительно накалывался, видимо, чтобы действительно доказать, что он не пидор.
Фраза подействовала. Шпана рванула из автобуса. Водитель закрыл двери, и мы уехали. Вся операция заняла не больше двух минут.
Олэй!
10
Все это было давно, а сейчас я танцую перед взыскательной севильской публикой, и без помощи свыше мне никак не управиться. Нет, конечно же, мой танец нельзя было назвать фламенко. Любой, кто взял хоть один урок, знает, что фламенко – сложнейшее искусство, где мастерство решает все. В отличие от других танцев фламенко не существует под музыку, а является ее составляющей. Ритм, создаваемый ногами танцующих, прихотлив, непредсказуем и не совпадает ни с вокалом, ни с гитарным сопровождением, ни с ритмом, задаваемым хлопками других танцоров. Представить себе человека, который, не владея изощренной координацией движений, благодаря чему достигается независимость и гармоничность движений рук и ног, вдруг решится выйти на сцену в столице фламенко, просто невозможно.