Мой препод Укротитель
Шрифт:
– Ян Викторович, – остановилась я, разминая ноющий бок. – Отдых.
Бранов понимающе кивнул и оперся на поросший лианами ствол. Прикрыл глаза. Дышал аспирант тяжело и часто, но, сделав пару глубоких вдохов, быстро пришёл в себя.
Я тоже торопилась отдышаться.
Едва лес раскинул над нами плотный полог листьев, мобильник, который я предусмотрительно захватила с собой, оказался как раз кстати. В темноте таились шорохи, и фонарик от фотовспышки создавал иллюзию защищённости.
– Скажите, а здесь, обитает только то, что придумала я? – я раскинула руки, и луч света скользнул по плотным листьям, напоминающим пальмовые. – Вернее… чудищ, подобных гидре, тут не водится?
Мыслями я раз за разом возвращалась к Оксане. Беспокойство за подругу росло в геометрической прогрессии! А вдруг она уже…
– Думаю, не водится, – задумчиво почесал переносицу Бранов. – В подобных местах редко появляется нечто не из авторского мира. Хотя место исключениям есть всегда. Но это когда уж совсем дела плохи.
Я насупилась.
– Если вы меня так успокоить хотели... у вас не получилось.
Аспирант вновь коснулся носа, будто смутился.
– Слушай, я не так уж часто путешествую и не могу всё знать.
Я отклонилась, стараясь выразить недоумение поярче. Бранище попытку оценил и хмыкнул.
– Удивлена?
– Не то слово!
Бранов развёл руками, мол, что поделать. Говорю, как есть. Я присвистнула.
– Да если бы у меня была такая способность... Зачем жить в реале, если можно перемещаться в удивительные миры по своему желанию?
Недолго думая, Бранов присел на корточки, а затем и вовсе опустился на землю. Подстелил под зад свитер. Вытянул ноги и, явно превозмогая ярое нежелание, заговорил.
– Другие миры – это, конечно, здорово, но всё не так просто, Мика. Как ты могла заметить, книги иногда…
– Оживают?
От нетерпения я едва ли на карачках не поползла, чтобы оказаться к преподу поближе.
– Просыпаются, – поправил аспирант. – Будешь перебивать, я не стану рассказывать.
– Молчу, молчу, – лихо изобразила я, как замкнула рот воображаемым ключом.
Для Бранова этого оказалось более чем достаточно.
– В общем, порой книги просыпаются и затягивают что-то из нашего мира, – принялся ломано объяснять он.
– Ага, – пробурчала я. – Вы хотели сказать, кого-то.
– Или кого-то, – согласился аспирант, растрепав пятернёй волосы на макушке. – Чаще кого-то. Предметы их мало интересуют.
– Но почему? Зачем это книгам? Они что, живые?
– Книги – это лишь корка и листы с напечатанным текстом, не более, – изрёк Бранов преподавательски-монотонно. – Так что, нет. Жизнью как таковой они не обладают.
– Значит, их кто-то оживляет? – с ужасом уточнила я.
– Здесь не место для подобных разговоров, – аспирант покрутил головой. Снова прислушивался. – Просто уясни: наш мир важен для книг. Через него они питаются. Обычно им хватает эмоций тех, кто их читает. Поэтому, что называется, хорошие книги пробуждаются гораздо реже. Им достаточно того, что они получают.
– А вы, стало быть, можете переселяться в книги и…
Я развела руками, предлагая аспиранту самому закончить мысль.
– Нет. Никуда я не переселяюсь. В идеале такие, как я, просто пытаются не допускать таких вот ситуаций, – Бранов с кислым видом огляделся по сторонам. – Реальным людям не место в сказках, а сказкам не место в реальной жизни.
– И все равно яснее не стало, – проворчала я, не удовлетворившись ни ответом, ни количеством информации. – Лекции у вас читать явно получше выходит, Ян Викторыч.
Бранов, кажется, впервые за сегодняшний вечер улыбнулся.
– Судя по твоему храпу, Мария, ты мне сейчас бессовестно льстишь.
– Я уснула на паре лишь раз! – запротестовала я. – И не храпела уж точно.
– Но и интересом никогда не пылала. Я частенько замечал, как ты на занятиях сидела в соцсетях или калякала свои рисуночки.
Глядите-ка, а вот и уязвлённое преподавательское самолюбие показалось. Правду говорят, преподаватель вездесущ. Он видит всё. А если тебе кажется, что не видит, значит, просто хочет, чтобы ты так думал.
Я фыркнула и подобно аспиранту присела на корточки, предварительно убедившись, что подо мной не раскинулся муравейник.
– Значит, в тот день ваше терпение иссякло, и вы решили меня проучить?
– Верно, – самодовольно кивнул аспирант. – Пора было. Заодно и остальным напомнил, что со мной подобные шутки не пройдут. Хотя жалею я об этом в последнее время всё чаще и чаще.
Я с пониманием помычала. И правда, не усни я на паре, не выдай Бранище мне задание, жили бы оба, горя не зная.
– Могли бы, кстати, и аннулировать наказание после всего, что мы в «Героях Эллады» пережили.
Аспирант фыркнул, покачав головой.
– Исключено. И вовсе не по причине моей скотской натуры, – протянул он, будто загодя знал, о чём я подумаю. – Вот скажи мне, Мика, скольким из одногруппников ты нажаловалась, что один мерзкий аспирантишка завалил тебя работой по самые уши?
– Ну-у-у… – смущённо улыбнулась я, пытаясь припомнить всех поимённо.
– Вот тебе и «ну», – поучительно изрёк Бранов. – Полунивера в курсе, наверное. Так что по меньшей мере странно было бы, перестань я вдруг требовать с тебя тот треклятый реферат. Начали бы говорить о нас… м-м-м… всякое.
Я кивнула со смешком. Действительно, странно. Оксана мне точно продыху бы не дала, если бы разузнала, что Бранище проявил снисхождение. И как это я сразу не сообразила?
В памяти живо предстала хохочущая соседка, по привычке поправляющая очки на переносице. От нахлынувших воспоминаний радостное возбуждение во мне сменилось новой волной тревоги.
– Ладно, хватит болтать, – вот уже в который раз совпав со мной в мыслях, подал голос аспирант и поднялся. – Сейчас важнее всего найти твою подружку и как можно скорее уйти в реал. Вставай.