Мой препод Укротитель
Шрифт:
Ни шелеста листьев, ни скрипа ветвей. Старательно укрывал и без того скрытное создание.
Я повыше подняла рогатину, приготовившись отбиваться.
– Ну, что там? – не выдержала первой.
Бранов предостерегающе махнул. Ещё шаг, и аспирант с громким всплеском выбрался из воды на островок. Сомнений в том, что кошкот его передвижения не оставил без внимания, у меня не было. Но отсутствие рыка и шипения выравнивало сердцебиение.
Может, зверь устал сидеть в засаде и давным-давно ушёл?
Осторожно раздвинув широколистные ветви кустарника, аспирант заглянул внутрь.
– Мика, сюда! Скорее!
Ругаясь на чём свет стоит, я нехотя ступила в воду и по коленки ушла в застоявшуюся жижу. Широко шагая и морщась, скоро добралась до островка.
– Оно ушло?
– Нет, – Бранов вынырнул из куста, лихорадочно сверкая глазами в темноте. Прямо как тот самый кошкот. – Помоги мне!
Подобравшись ближе, я нырнула в заросли. За стеной влажных, здоровенных листьев оказалась просторная полянка. Как раз впору, чтобы уместиться нам троим. Мне, Бранову и… самому безжалостному убийце этого мира.
Я так и охнула, глядя на тельце, так напоминающее человеческое, облачённое в набедренную повязку и клочок ткани на груди.
– Что с ним? Умер?
Существо, покрытое тёмной, извалявшейся в грязи шерстью, и впрямь не двигалось. Лапы, как передние, так и задние, неестественно кривились, а хвост казался переломленным в нескольких местах разом.
Кошкот если и издох, то издох в муках. Причём в адских. Виной тому была едва заметная серебристая сеть, которую я даже и не приметила сперва. Она опутывала кота с головы до ног.
От жалости в носу защипало, а страх сам по себе испарился. Уму непостижимо, как при таких увечьях кошкот умудрился ещё корзину в нас швырнуть.
– Мика, поможешь? – отвлёк меня Бранов от созерцания существа, созданного моим явно нездоровым подсознанием. – Нужно оттянуть нить посильнее.
Коснуться мёртвого, но до сих пор тёплого кошачьего тела боялась до дрожи, но делать нечего. Я присела на корточки рядом с аспирантом. Аккуратно поддела ногтем серебристую нить, врезавшуюся в тело до крови, и потянула. На удивление она поддалась без труда. Растянулась, а аспирант принялся с остервенением пилить её ножом, но безуспешно.
– Не шибко-то ножичек у вас острый, – протянула я, следя за потугами.
Бранов с удивлением уставился на лезвие, коснулся большим пальцем. Судя по залёгшей меж бровей складке, крайне простая мысль напрочь отказывалась укладываться у аспиранта в голове.
– Нет, с ножом всё в порядке. Странно… Ладно, попробуем иначе.
Отложив нож, Бранов покопался в кармашке рубахи. Отыскал коробок и чиркнул спичкой. Яркий рыжий огонёк резво вспыхнул на серной головке. Оживил длинные тени.
Я вновь коснулась сети, потянула, а Бранов уже поднёс спичинку. Против огня серебряная ниточка не выдержала. Лопнула, а сама сеть засветилась золотом и издала тонкий звон.
– Ага-а, – протянул аспирант, плавя одну нить за другой, – а мир-то магический, оказывается!
Я фыркнула, дивясь находчивости аспиранта.
– Реала мне и в реале хватает. А тут… Хочется же сказки.
Бранов чиркал и чиркал спичками.
– Сказочница, – проговорил себе под нос едва слышно и… будто бы улыбнулся.
***
Дело спорилось. Одна за другой ячейки сети плавились, с каждым разом сияя ярче и звеня пронзительнее. Скоро почти вся верхняя часть туловища и ушастая голова кошкота оказались свободны, только мощные задние лапы оставались крепко спелёнатыми.
– Спичек мало, – озабоченно покачал головой аспирант. – Как бы так умудриться…
Он склонился над котом, пытаясь изучить плетение сети, и я повыше подняла мобильник, чтобы дать побольше света.
– Ян Викторович, скажите, а зачем мы освобождаем мёртвого кошкота?
На свои замаранные чужой кровью ладони я даже смотреть боялась. Бранов поднял голову.
– А с чего ты решила, что он мёртв?
Я вытаращила глаза, но прежде чем хоть слово успела вымолвить, судорога короткой волной прострелила кошачье тело. Возмущённый рык, а за ним и взметнувшаяся когтистая лапа окончательно лишили меня дара речи.
Глухой удар, и аспирант взвыл не хуже кошкота. Жалкие остатки спичек разлетелись в разные стороны, а мёртвый прежде зверь ожил. Засверкал глазами и осклабился, похвастав клыками размером в полмизинца.
От испуга растеряв способность трезво соображать, я откинулась на спину, перекатилась на живот и поползла прочь с нечеловеческой скоростью. Брановский смартфон тут же предательски выпал из рук.
Судя по шлёпающим и рычащим звукам, кошкот следовал моему примеру. Вот только скованные задние лапы попытку удрать значительно затрудняли.
– Маша, твою ж!..
Перекатившись с карачек на спину, я уставилась на Бранова и окончательно убедилась в его героизме.
Аспирант оседлал… кошачью спину! При свете луны различимы были лишь силуэты, но и без того понятно – битва была жаркой.
Кот рычал и извивался. Бранов тоже рычал и прижимал кота к земле.
Вскочив на ноги, я бросилась на подмогу. Чудом отыскала свою рогатую ветку и приготовилась затыкать кошкота до смерти, если придётся…
– Мика, ветровку!
Я сперва застыла в недоумении. Чем тут моя куртка помочь могла? Бранище сейчас навряд ли ответил бы, отважься я спросить. Но раз надо...
Чтобы развязать узлы на поясе, мне нужна была как минимум ещё пара свободных рук. Недолго думая, я зажала палку между коленками. Терять единственное оружие – глупость несусветная.