Мой XX век: счастье быть самим собой
Шрифт:
Огромный архив опубликованных материалов – лишь малая часть того, что всем нам пришлось пережить и продумать о горькой участи самой богатой страны. Здесь я упомянул только самые печальные страницы трагедии России – захват власти, грабежи, коррупция, обман, очковтирательство, духовное и нравственное предательство...
5. «Писать о самом себе – и трудное и скучное дело...»
Эти слова принадлежат одному из замечательных писателей прошлого века – современнику Александра Блока, Сергея Есенина, Евгения Замятина, Максима Горького – Разумнику Васильевичу Иванову-Разумнику, оставившему нам свои неповторимые воспоминания. Но об этом говорят и едва ли не все мемуаристы прошлого и настоящего времени, книги которых становятся чуть ли не самым любимым чтением у современного читателя, уже избалованного обилием самой разнообразной литературы. Писать о самом себе – дело действительно трудное... Только по-настоящему крупным личностям удается избежать главной опасности, подстерегающей чуть ли не всех повествователей о времени и о себе, – преодолеть субъективность в истолковании исторических событий и фактов и представить себя в самом благоприятном свете, чуть ли не вершителем самого значительного, благородного, судьбоносного в недавнем прошлом.
Естественно, каждый показывает свое Время со своей точки зрения, как подсказывает Дело, которому он служил, жизненный опыт, кругозор, связи с окружающим миром, человеческий талант... И только то, что он видел, пережил, совершил. Но так трудно избежать соблазна показать себя получше, а свою роль в событиях посущественнее, позначительнее, иной автор мемуаров порой и не замечает, как скатывается на проторенную предшественниками дорожку мелкого субъективизма и выпячивания собственного «я», что чаще всего приводит к искажению ДУХА ВРЕМЕНИ, вызывает раздражение у читателей, проживших ту же самую, так сказать, эпоху и бывших свидетелями и участниками ея.
Вышли мемуарные книги у замечательного поэта и многолетнего редактора журнала «Наш современник» Сергея Викулова, Михаила Лобанова, печатались отрывки воспоминаний Сергея Семанова, Владимира Карпова...
Среди многочисленных мемуарных книг, вышедших в последнее время, обратили на себя внимание и читателей и общественности мемуары Станислава Куняева «Поэзия. Судьба. Россия» в двух книгах (Москва, журнал «Наш соврменник». 1999. № 1 – 9, 11, 12; 2000, № 1, 3, 11; 2001, № 2. Издательство «Наш современник», 2001).
Проще и легче всего похвалить эту книгу, как это сделали десятки читателей журнала «Наш современник», где печатались мемуары, наградить Большой литературной премией, как это сделал Валерий Ганичев от имени Союза писателей России, желчно отозваться в газетах и журналах, где чаще всего по-прежнему господствуют однобокие в своей убогости пристрастные отзывы и оценки, и гораздо труднее дать этой книге объективную и беспристрастную оценку, настолько сложен, противоречив, многопланов и многомерен тот мир, который здесь умно и талантливо воплощен, мир, который «объемлет более шестидесяти лет сегодняшней истории России», как говорится в издательской аннотации... Станислав Куняев – мой давний друг и единомышленник, но пути вхождения в литературу у нас были разными. Вот это и толкнуло меня написать нечто вроде отзыва о мемуарах.
Еще и потому трудно быть объективным, что уж очень много общего в нашей с автором жизни – университетские годы, вхождение в литературу, бытование в ней, симпатии, антипатии, литературные адреса, журналы, издательства, символы времени, любимые писатели-классики... Но многое и разделяет нас, и прежде всего происхождение, предопределившее сложный, противоречивый, извилистый творческий путь Станислава Куняева, выходца из интеллигентской семьи врачей не одного поколения. Ая из крестьянской трудовой семьи, сразу выбравший свой творческий путь с 1954 года, избрав темой своей кандидатской диссертации «Человек и народ в романах МА. Шолохова», которая вышла в издательстве «Советский писатель» в 1965 году под названием «Гуманизм Шолохова». Станислав Куняев, вернувшись в Москву после журналистской практики в Сибири, поступил на работу в редакцию «Знамени» в 1961 году, а я в том же году пришел в издательство «Советский писатель» после защиты кандидатской диссертации. Так что мы были свидетелями почти одних и тех же событий литературной жизни.
Книга Станислава Куняева заставила многое вспомнить... Порылся в памяти, и как наяву возникли давние картины во всей их многомерности, сложной и противоречивой борьбе известных деятелей, устремленных к разным целям: одни, быстро усвоив идеологические задачи и трафареты своего времени, легко и просто входили во властные литературные органы, получали премии и ордена, дачи и квартиры, в свою очередь начинали диктовать свою волю в журналах, газетах, издательствах, выдвигая и издавая только тех, кто усвоил принципы социалистического реализма; другие, ощутив в себе потребность высказаться, писали то, что думали и чувствовали, поступали так, как повелевала им совесть, что, естественно, оставляло их на обочине официального литературного движения, их не упоминали на литературных съездах, не жаловала официальная критика, а самых неугодливых времени подвергала разносной травле, чтобы неповадно было другим выделяться нестандартностью своего художественного мышления из общего литературного потока, привычно управляемого сверху.
Удачно сложилась судьба Станислава Куняева в Москве; под «крылышком» авторитетной редакции журнала «Знамя» он сразу стал заметной фигурой в московской поэтической среде. И долгие годы был под опекой влиятельного в литературных кругах Бориса Слуцкого, сблизился с Александром Межировым, Евгением Винокуровым, вошел в круг своих сверстников. Судьба Станислава Куняева полностью укладывалась в прокрустово ложе, уготованное временем для всех талантливых писателей, входящих в ту пору в русскую литературу. В редакции «Знамени» Борис Слуцкий, Александр Межиров, их друзья, единомышленники, столь же благополучно вписавшиеся в свое время прозаики и поэты, научили молодого поэта зарабатывать, то есть публиковать свои стихи в газетах и журналах, издавать книги, а главное – наладить связи с поэтами братских республик, приезжавшими в Москвув поисках переводчиков на русский язык, а опубликованные переводы открывали широкие возможности для безбедного существования, уж не говоря о поездках, как правило, в столицы республик, царские приемы у них и пр. и пр. Уже в 1962 году – поездка в Швецию, пусть и «за свой счет», а это уже немалые деньги для только что приехавшего из провинциальной газеты. Эти и другие факты уже свидетельствуют о том, что Станислав Куняев успешно встроился в Систему, заинтересованную, естественно, в благоприобретении своих сторонников и певцов. И действительно, творчество Станислава Куняева вполне соответствует духу своего времени, прославляя то лучшее, что действительно было, воплощалось в жизнь, в том числе и знаменитое «добро должно быть с кулаками». В своих сочинениях автор мемуаров остается в рамках дозволенного, а без этого не сделаешь карьеры... А судя по всему, о карьере и мечтал молодой поэт.
С удивлением я прочитал в мемуарах Станислава Куняева о том, что одним из источников формирующейся русской партии был отдел поэзии журнала «Знамя», естественно, только с приходом нашего героя и под его руководством. О других источниках он сообщает весьма снисходительно, как о чем-то малозначащем и не сыгравшем своей роли: «...в 1961 – 1963 годах, за моим столом и на диване, что стоял в дальней половине нашей журнальной комнаты, сложился некий небольшой, но очень любопытный духовный центр того, что позже стало называться русской партией, такие очаги были во многих уголках Москвы, были в так называемом русском клубе, в журналах «Октябрь» и «Молодая гвардия». «Но нас не устраивали «молодогвардейский» или «октябрьский» кружки, поскольку и тот и другой находились под мощным присмотром государственной денационализированной идеологии – «Октябрь» опекался цековскими чиновниками, а «Молодая гвардия» – комсомольской верхушкой, нам же хотелось жить в атмосфере чистого русского воздуха, полного свободы, и некоего лицейского царскосельского патриотического и поэтического содружества...» (I. С. 116 – 117).
Понятно желание мемуариста предстать перед читателем – перед сегодняшним, а особенно перед будущим – в облике несгибаемого и последовательного защитника светлых национальных ценностей, организатора «патриотического содружества». Но факты, даже извлеченные из его собственной книги, не подтверждают этих заявлений.
В начале 60-х годов в издательство «Советский писатель» пришли талантливые писатели-фронтовики Егор Исаев, Гарольд Регистан, Николай Родичев, Владимир Туркин, Василий Росляков, конструктивную позицию заняли руководители издательства Николай Лесючевский, Валентина Карпова, Борис Соловьев, и в издательство хлынули настоящие русские писатели, преимущественно из провинций: Михаил Алексеев, Иван Стаднюк, Анатолий Иванов, Григорий Коновалов, Николай Шундик, Петр Проскурин, Василий Шукшин, Василий Белов, Виктор Астафьев, Евгений Носов... Здесь на моих глазах и при участии патриотически настроенных сотрудников издательства возникло новое литературное направление, с явлением которого приходилось считаться всем идеологическим центрам. Конечно, рукописи названных писателей приходилось «пробивать» в план, спорить и доказывать, но процесс уже невозможно было остановить.
А в это время со страниц множества газет, журналов, с трибун съездов, партийных и писательских, во все голоса трубили, что у нас, в Советском Союзе, сформировался единый советский народ, и одно из требований коммунистической идеологии ко всем художникам (писателям, художникам, театральным деятелям, композиторам) – показывать героический советский характер, раскрывая в нем неповторимые качества и свойства своего времени. В это прокрустово ложе не умещались талантливые русские писатели. И началась литературная борьба...