Моя двойная жизнь
Шрифт:
Позже я извинилась перед Дюма-сыном за невольную купюру в тексте.
— Ах, деточка, — ответил он, — когда я пишу пьесу, она мне нравится, когда ее ставят, я нахожу ее глупой, а когда мне ее пересказывают, я вне себя от восторга, так как добрую половину текста забывают.
Публика по-прежнему валом валила в театр «Гэти» на спектакли «Комеди Франсез», и я оставалась ее любимицей. Упоминаю здесь об этом с гордостью, но отнюдь без тщеславия.
Я была счастлива своим успехом и чрезвычайно благодарна за него зрителям, но мои товарищи по сцене затаили на
Мой агент и советчик господин Жарретт заверил меня, что я смогу продать кое-что из моих произведений, либо скульптуру, либо живопись. Я привезла с собой шесть скульптурных работ и десять картин и устроила выставку на Пикадилли.
Я разослала около сотни приглашений. Его Королевское Высочество принц Уэльский прислал мне ответ с уведомлением, что прибудет вместе с принцессой. Весь британский высший свет, все знаменитости Лондона съехались на открытие выставки. Я отправила сто приглашений, а явилось более тысячи человек. Я была в восторге и прыгала от радости.
Господин Гладстон [71] почтил меня беседой, которая длилась более десяти минут. Этот человек с гениальным умом говорил обо всем с удивительным тактом. Он поинтересовался, что я думаю о нападках некоторых пасторов на «Комеди Франсез», а также на наше проклятое актерское ремесло.
Я ответила, что считаю наше искусство столь же благотворным для нравственности, как и проповедь любого католического либо протестантского священника.
— Объясните мне, пожалуйста, мадемуазель, какой же нравственный урок можно извлечь из «Федры»?
71
Уильям Юарт Гладстон (1809–1898) — премьер-министр Великобритании, лидер либеральной партии.
— Ох, господин Гладстон, вы меня удивляете «Федра» — античная трагедия, а тогдашние нравы и мораль нельзя рассматривать сквозь призму нравов и морали нашего общества. И все же я нахожу, что старая кормилица Энона, которая совершила ужасное преступление, оговорив невинного, понесла заслуженное наказание. Страсть Федры простительна: безжалостный рок тяготеет над всем ее родом, и она становится его жертвой Сегодня этот рок назвали бы атавизмом, ибо Федра является дочерью Миноса и Пасифаи. Что касается Тесея, то он искупил свой чудовищный приговор — вопиющий акт произвола — смертью горячо любимого сына, который был единственной и последней его надеждой и опорой. Никто и никогда не должен совершать непоправимых вещей!
— Ах, так вы против смертной казни? — спросил меня многозначительно этот великий человек.
— Да, господин Гладстон.
— Вы совершенно правы, мадемуазель.
Тут к нам присоединился Фредерик Лейтон и принялся расхваливать одну из моих картин, изображавшую девушку с пальмовыми ветвями. Это полотно было приобретено принцем Леопольдом.
На долю моей маленькой выставки выпал большой успех, но я не могла тогда и предположить, что она станет притчей во языцех, послужит поводом для стольких подлых выпадов в мой адрес и явится причиной моего окончательного разрыва с «Комеди Франсез».
Я не претендовала на звание живописца либо скульптора и выставила свои произведения на продажу, так как хотела приобрести двух львят, а у меня не хватало для этого денег. Я просила за свои картины то, что они стоили, то есть весьма умеренную цену.
Английская аристократка леди Ш… купила у меня группу «После бури», уменьшенную копию большой группы, которая выставлялась двумя годами раньше в парижском Салоне и получила награду. Я хотела продать ее за четыре тысячи франков, но леди Ш… прислала мне десять тысяч вместе с восхитительной запиской, которую я позволю себе здесь воспроизвести: «…Сделайте мне одолжение, сударыня, примите эти четыреста фунтов за вашу чудесную группу „После бури" и окажите мне честь отобедать со мной сегодня. После обеда вы сами укажете наиболее выгодное место для скульптуры с точки зрения освещения… Этель Ш.».
Это случилось во вторник. Вечером я играла в «Заире», а в среду, четверг и пятницу оказалась свободна. Теперь у меня было на что приобрести львят. Ничего не сказав в театре, я направилась в Ливерпуль. Я знала, что там находится большой зверинец «Кросс-300», где можно найти львов.
Путешествие вышло очень веселым. Несмотря на то что я путешествовала инкогнито в сопровождении трех друзей, меня повсюду узнавали, оказывали мне знаки внимания и осыпали ласками. Тайная прогулка, заполненная разными выходками, удалась на славу. Я отправилась в путь с чистой совестью, поскольку дело было в среду, а играть мне нужно было лишь в субботу.
Мы выехали утром в пол-одиннадцатого, а в половине третьего были уже в Ливерпуле и тотчас же поспешили к Кроссу. Нам никак не удавалось отыскать вход в его дом, и мы обратились в ближайшую лавку на углу улицы. Лавочник указал нам на дверь, которую мы уже открывали и закрывали пару раз, не подозревая, что это и был вход. Я представляла себе большие решетчатые ворота, за которыми нашим взорам откроется просторный двор, а мы оказались перед крошечной дверцей, ведущей в крошечную пустую каморку, где нас встретил крошечный человечек.
— Господин Кросс?
— Он самый.
— Я хотела бы приобрести у вас львов.
Он покатился со смеху.
— Значит, это правда, мадемуазель, что вы так страстно любите животных? На прошлой неделе я ездил в Лондон, чтобы посмотреть, как играют в «Комеди Франсез», я видел вас в «Эрнани».
— Не там ли вы узнали, что я люблю животных? — парировала я.
— Нет. Торговец собаками с Сент-Эндрю-стрит рассказал мне, что вы купили у него двух псов, и добавил, что, не будь с вами джентльмена, вы наверняка приобрели бы пятерых.
Он говорил по-французски очень скверно, но чрезвычайно остроумно.
— Так вот, господин Кросс, сегодня я хочу купить парочку львов.
— Сейчас покажу вам, что у меня есть.
И мы отправились во двор, где содержались хищники.
О, что это были за великолепные животные! Два роскошных, только что привезенных африканских льва с блестящей шерстью и мощными хвостами, рассекавшими воздух со свистом, были в расцвете сил и полны дерзкой необузданной силы. Им была неведома покорность — ведущий отличительный признак цивилизованных существ.