Моя прекрасная повариха
Шрифт:
– Не хочу, спасибо, – ответила я. Мысль о еде вызывала ужас. – Постой, ты сказал, что Эвентин…
Мне сделалось страшно неловко, словно это я была виновата в том, что Эвентин приехал в Келлеман. Фьярви печально улыбнулся.
– У нас тут Валентин Веттель, управляющий банка. Он считает, что это была диверсия.
Я знала этого Валентина: он всегда держался отстраненно и равнодушно. Когда я получала в банке мигрантское пособие, он с каменным лицом обналичил чек, вручил мне памятку с графиком работы банка и информацией
– Как он к нам попал?
– А! – Фьярви махнул рукой. – Там кто-то заорал «Бей эльфов!», и он бросился в гостиницу спасаться.
Бей эльфов? Неудивительно, если все поняли, что заразу в Келлеман принес именно эльф. Но неужели Эвентин сознательно приехал сюда, зная о своей болезни? И ходил по городу, пришел ко мне, понимая, что каждый его вздох, каждое движение полны яда?
Эвентин, которого я знала, никогда бы так не поступил. Он всегда был честным и искренним. Но я уже успела понять, что за красивой внешностью может скрываться монстр – почему бы и Эвентину не стать им?
– Значит, диверсия? – переспросила я. Фьярви кивнул.
– Он приехал в город. Заглянул в магазины, позавтракал у Морави, зашел в ратушу, потом к агентам по недвижимости, потом навестил тебя, потом пообедал у Морави и как в воду канул.
– То есть, его не нашли? – удивилась я. Нет, это было не похоже на Эвентина. Не мог он измениться настолько, чтобы привезти заразу в город, и скрыться без следа.
– Нет. Полиция носом землю роет, но его нигде нет, а больше в Келлеман никто не приезжал.
– Он бы так не поступил, – сказала я. – Я понимаю, тебе неприятно об этом слушать, но…
Во рту сделалось сухо и горько, словно я наелась ваты – силы куда-то делись, и я почувствовала, как снова покрываюсь потом.
– Полежи, я принесу чаю, – произнес Фьярви и вышел из номера. За окнами царила ночь, Глория тихо спала, не слыша нашего разговора, и я чувствовала тихую радость – моя девочка жива и здорова, с ней все хорошо, и мы справимся и с этой бедой. Вернулся Фьярви, принес чай с медом и малиновым вареньем и, сев рядом со мной, велел:
– Пей. По глоточку, потихоньку, но все выпей.
Чай не имел никакого вкуса. Вернее, нет – в нем была отдаленная нотка рыбы. Протухшей рыбы. Я послушно выпила все, что было в чашке, и сказала:
– Я не хочу выгородить своего бывшего жениха. Но Эвентин всегда был порядочным и добрым. Либо его использовали, и он не знал, что болен… либо это был не он.
Фьярви угрюмо кивнул.
– Да я уже вижу, что нам из Благословенного края нечего ждать хорошего, кроме плохого. Кушать хочешь? Домовые сказали, что сделают кашу с изюмом.
– Не хочу, – ответила я, чувствуя, как в голове пробуждается звон, а комната снова начинает качаться и плыть. – Просто посиди со мной.
– Посижу, – улыбнулся Фьярви. – Я
Глава 8
Фьярви
Азора заснула через несколько минут после выпитого чая, и ее сон был спокойным. Я смешал себе еще лекарства, проверил Глорию – девочка спала крепко и тихо, за ушами и на щеках не было ни единого пузырька – и вышел из номера.
Была ночь, почти вся гостиница спала тревожным сном. В баре девицы госпожи Бьянки, привычные к ночной жизни, усердно работали, смешивая лекарства. Почти у каждой уже появились пузырьки. Я посмотрел в окно: Келлеман не спал. Откуда-то доносились крики, где-то разбили стекло – одним словом, народ гулял, причем в плохом смысле.
– Ну как, есть новости? – спросил я у господина Шарля. Тот сидел за стойкой регистрации, сжимал в руке стаканчик из-под лекарства, и было видно, что он едва держится.
– Пока никаких, – со вздохом сообщил он. – Эльфов отмутузили знатно, но я это вроде рассказывал уже. Полиция скрутила самых энергичных драчунов, да и отпустила через час.
Если господин Шарль и рассказывал, то не мне. Я кивнул одной из девиц – она подошла к стойке, и я приказал:
– Идите в номер, господин Шарль, вам надо лежать. Бекки поможет.
– Помогу, конечно, – с готовностью сообщила девушка. – Не хватало еще, чтоб вы с лестницы упали. Но учтите! Мы пока не работаем.
Господин Шарль сумел улыбнуться.
– Знаете, мне сейчас меньше всего интересны любовные утехи.
Девушка заулыбалась.
– Когда заинтересуетесь ими, то поймете, что поправились.
Когда они ушли, я сел за стойку и в очередной раз за сегодняшний день подумал, что разорен. Проклятые эльфы! Какая в мире ни есть дрянь, вся от них!
Стоило мне подумать об эльфах, как я увидел Валентина, который спускался с лестницы. Вот кто рад до безобразия: мог бы сейчас лежать с разбитой головой и народной ненавистью, но предпочел наш чумной барак и выиграл. Валентин подошел ко мне, небрежно оперся о стойку и поинтересовался:
– Господин Фьярви, как думаете, мы сможем послать весточку полиции?
Так. Полиция. Еще одни плохие новости.
– Вы там кому-то проломили голову? – спросил я.
– Ну что вы, нет, разумеется, – едва заметно улыбнулся эльф, и я увидел, что из-под воротника его белоснежной рубашки выглядывают пузырьки. Неудивительно. – Я признателен вам за мое спасение и оплачу все неудобства. Но сейчас полиции надо искать труп.
Я вопросительно поднял левую бровь.
– И чей же?
– Эвентина Келлиана, чей же еще. Если его запустили сюда, чтобы он перезаражал весь Келлеман, то вряд ли ему собирались сохранять жизнь. Начнет болтать, создавать неудобства… Полагаю, он лежит где-нибудь за городом в канаве.