Моя в наказание
Шрифт:
Леша скользит по моей коже подушечками. Я смаргиваю и сглатываю. Коротко улыбаюсь.
Меня на секунду относит в недавнее прошлое.
У Айдара всегда был настолько пронзительный взгляд, что даже физически ощущался. Он меня на несколько секунд там проглотил. Я загорелась. Умерла. Меня расплющило. Потом наполнило. Я ожила. Слишком сильные чувства. А сейчас…
— Спасибо тебе, Леш.
— Поцелуй заслужил?
— Леш…
Парень вздыхает и опускает руку.
— Ладно, хотя бы в щечку. Я тебя.
Закатываю глаза. Тянусь
— Так сколько за бензин?
— Послезавтра вечером сходим в планетарий?
Мой вопрос он игнорирует, а своим делает еще хуже.
Леш, ну зачем тебе я?
Это с одной стороны. А с другой…
Аллах, почему я не сбежала тогда — до свадьбы? И почему я не встретила его пятью годами ранее? Еще не зная, как пьяно и сладко можно любить?
— Я подумаю, хорошо?
— Подумай, Аль. Я поехал. Мне еще в суд.
— Прости, что дернула.
Он подмигивает, разворачивается и начинает спускаться. Я так и стою на лестничной клетке, пока не слышу, как громко захлопывается дверь в парадное.
Теперь надо придумать, как его отблагодарить.
Вздыхаю и захожу в квартиру, качая головой.
Букет из конфет лежит посередине коридора. Брошен.
А из детской доносится разговор с многочисленным плюшевым зверьем Сафие Айдаровны.
«В Италии кр-р-р-расиво! Там есть коты, мороженое, Пентагон и Айдар-р-р. Мама сказала, мы еще туда поедем»…
Глава 4
Айлин
Мне хватает двух недель, чтобы успокоиться. Чувства по итогу смешанные. С одной стороны, начинать и заканчивать каждый день волнением из-за того, что бывший муж может найти нас с Сафие — то еще удовольствие. Изматывает. С другой, я испытываю тупую боль от мысли, что он мог всё понять и сознательно отказаться от своей дочери.
Если он ненавидит меня настолько… Наверное, я самый ужасный в мире человек.
Если он просто отмахнулся… Наверное, самый ужасный человек в мире когда-то спас меня, женившись.
Но это размышления в минуты слабости, а глобально-то я уверена, что нам с Сафие лучше продолжать жить так, как мы жили эти годы.
Я не заменю ей отца, но дам всё, что в моих силах. И чуточку сверху.
Часть денег за путешествие мне все же удалось вернуть. Это облегчает совесть перед собственным ребенком. Сейчас бы я уже, конечно, никуда не сбегала. Но так наши потери хотя бы не кажутся катастрофичными. Наверстаем. Может быть даже в этом году.
А пока мы вливаемся в свою привычную жизнь.
Утром Сафи трижды засыпает над рисовой молочной кашей, пока я собираю ее в садик. Хнычет. Пытается устроить революцию отчаянно-обнадеженным:
Но ее мама научилась быть стойкой. Поэтому в сад мы идем.
Один из последних раз своими ногами и на общественном транспорте. Сафичка еще не знает, но мы покупаем машину. Я уже присмотрела классный вариант.
Леша взял на себя её документальную и техническую проверку. Потому что цена заманчивая, сама я точно не сдержусь. Мне не терпится сесть за руль этой малышки так сильно, что вполне могу совершить новую опрометчивую глупость.
Наверное, я и занялась-то машиной так активно, именно чтобы перебить воспоминания о прошлой своей глупости. А еще потому что каждым своим достижением я до сих пор доказываю Айдару, что достойна его. Была.
Мы с Сафие заходим в садик. Я целую взбодрившуюся дочку в нос. Вручаю рюкзачок. Она уже не особенно слушает, когда говорю, что зайду за ней в пять. Смотрит по сторонам. Улыбается.
Дети. Воспитательница. Игры.
Ну зачем ей мама?
Отпускаю, чувствуя укол ревности. Не представляю, как когда-то отправлю ее учиться в университет, а то и замуж выдам. О том, что моей дочке могут так же жестоко разбить сердце, как было разбито мое, вообще лучше не думать. У нее всё будет иначе. Хорошо.
Я делаю для этого максимум.
После садика еду в ателье, которое позволяет нам с дочкой жить лучше, чем я когда-то могла расчитывать.
Первое время после моего побега в деньгах я не нуждалась. Наум не бросил меня сразу же. Мужчина, привозивший продукты, однажды вместе с ними привез и конверт.
В тот день я уже понимала: Айдар меня не простит. Видимо, Наум тоже это понял. Вряд ли его мучила совесть (я не очень верю в то, что этот человек ею обременен), но жестить он не стал. Немного облегчил мою участь.
Вживую мы больше не виделись, но по телефону и в переписке общались. Он арендовал квартиру, в которую я тогда заехала, на год. Передал денег и посоветовал тратить с умом.
Для меня это и был конец. Он наверняка контактировал с Айдаром. И наверняка понял, что в ближайший год мне лучше к нему не подходить.
Пока я была беременной, пыталась устроиться на работу, но ничего толкового не получилось. На меня накатывало волнами. Сначала вера в себя, потом отчаянье. Сейчас мне кажется, что я пережила депрессию. Слава Аллаху, не потеряла Сафичку, иначе… Лучше не думать.
Через несколько недель после родов к нам пришел еще один конверт от Наума. О нашей с Айдаром дочери он очевидно узнал, но мои шансы на прощение не повысил, хотя сам же говорил, что чем быстрее я рожу… Ошибся. С кем не бывает?
Когда Сафичке было полгода, я поняла, что нового конверта скорее всего не будет, а если и будет — на сей раз я должна отказаться. Всерьез занялась нашим будущим. Ждать подачек от Наума унизительно. Надеяться на прощение Айдара бессмысленно. Ползти к отцу — никогда и ни за что.