Мучимые ересями
Шрифт:
— Данный трибунал считает, что донесения, переданные нам королём Жамисом, действительно были написаны священниками, погибшими в Фирейде. Мы, конечно же, не можем знать, являются ли эти копии полными, или не было ли каких-то смягчающих или оправдывающих обстоятельств, которые также содержались в докладах Инквизиции и которые не были переданы королю Жамису черисийцами. Несмотря на это, трибунал не считает, что наличие каких-либо смягчающих или оправдывающих доказательств могло бы оправдать действия инквизиторов Ферейда.
— Ни один служитель Матери-Церкви не может получить никакого удовольствия от вынесения такого вердикта, но у данного Трибунала нет выбора. Провозглашать истину — важная обязанность трибунала, какой бы болезненной она ни была, сколь бы мы ни хотели избежать этой обязанности или чтобы истина
Он ещё раз сделал паузу, потом явственно расправил плечи и глубоко вздохнул.
— Данный Трибунал также пришёл к выводу, что, по крайней мере, часть ответственности за эти действия лежит не на священниках, которые фактически совершили их, а на инструкциях, которые были даны этим священникам. То, как были сформулированы эти указания, суровое предписание любой ценой обеспечить захват черисийских галеонов в Фирейде, которое содержалось в этих инструкциях, давало возможность для их неверной интерпретации, которую отец Стивин и его товарищи и вложили в них. Нет никаких сомнений, что отец Стивин и другие инквизиторы в Фирейде грубо превзошли намерение и букву этих инструкций, однако у данного Трибунала нет иного выбора, кроме как отметить, что собственная директива Великого Инквизитора отцу Стивину сыграла немалую роль в последующих противоправных действиях отца Стивина. Соответственно, мы должны возложить, по крайней мере, часть вины за то, что так называемая «Церковь Черис» назвала «Фирейдской Резнёй», на самого Великого Инквизитора.
Если и прозвучал шёпот ужаса при упоминании о виновности священников, то это было ничто по сравнению с реакцией, вызванной последним предложением Рейно. Послышались вздохи, удивлённые возгласы, даже одно или два приглушённых проклятия.
Рейно позволил большей их части затихнуть, затем снова кашлянул. Этот звук был не особенно громким, но он вызвал мгновенную тишину, и он продолжил.
— Выводы Трибунала относительно действий отца Стивина и его коллег-инквизиторов, а также относительно того, в какой степени инструкции Великого Инквизитора могли повлиять на них, будут официально доведены до сведения канцелярии Великого Инквизитора и, по его собственному специальному указанию, непосредственно до сведения Канцлера и Великого Викария.
— Однако, помимо установления фактов, касающихся этих действий, этому Трибуналу было дополнительно поручено расследовать смерть инквизиторов, о которых идёт речь. Черисийский адмирал, уничтоживший Фирейд, подтвердил своими собственными словами, что он лично отдал приказ о казни и, более того, сделал это по прямому указанию отлучённых от Церкви Кайлеба и Шарлиен Черисийских. Трибунал не намерен в настоящее время делать какие-либо официальные выводы о разрушениях, гибели и страданиях гражданского населения, причинённых ни в чём не повинным гражданам Фирейда, тем же адмиралом. Эти вопросы выходят за рамки целей, ради которых создавался этот Трибунал, и Трибунал понимает, что король Жамис проводит своё собственное расследование и поделится его выводами с Матерью-Церковью, когда оно будет завершено.
— Тем не менее, этому трибуналу было поручено расследовать и сообщить о фактических обстоятельствах смерти инквизиторов Фирейда. И непреложный вывод Трибунала заключается в том, что, несмотря на вину инквизиторов, о которых идёт речь, их «казнь» фактически представляет собой акты хладнокровного и самого нечестивого убийства. Само Священное Писание, как в книге Лангхорна, так и в книге Шуляра, устанавливает на все времена,
Его голос был резок, как кованое железо, и он обвёл комнату холодным, жёстким взглядом.
— Возможно, Шань-вэй соблазнила отца Стивина и его товарищей к греху, взывая к их решимости исполнять волю Божью, как они её понимали, основываясь на указаниях Великого Инквизитора. Без сомнения, их бессмертные души заплатят высокую цену из-за их горькой неудачи, и ни один священник Матери-Церкви не сможет оправдать их действия. Не тогда, когда эти действия привели не просто к смерти самозваных еретиков, но к смерти детей, у которых не было выбора, не было голоса в действиях своих родителей. Кровь таких невинных жертв должна запятнать даже самые набожные души.
— Но даже если всё это правда, люди, убившие тех священников, были виновны в ещё более тёмном и отвратительном преступлении. Они повесили отца Стивина и его товарищей — повесили рукоположенных священников Божьих — в раскалённой добела яростной мести. В пылу своей кощунственной кровожадности они переступили границы, установленные самим Богом для смертных людей. Таким поступкам не может быть прощения, и обязательно настанет день, когда они ответят и перед Матерью-Церковью, и перед Инквизицией, и перед Богом за свои непростительные грехи.
.VII.
Плантация хлопкового шёлка,
Баронство Дейрвин,
Лига Корисанда
— Значит, они наконец-то двинулись в путь, — пробормотал сэр Корин Гарвей.
Он стоял на тенистой веранде дома плантатора, выращивающего хлопчатобумажный шёлк, который его штаб реквизировал для своей штаб-квартиры. Дом — очевидно принадлежавший богатому человеку — был прекрасно обставлен, хотя и маловат для штаба целой армии. С другой стороны, в далёком уголке его сознания мелькнула мысль, что его «армия» была маловата для всего, что любое из великих материковых государств, таких как Харчонг или Сиддармарк, могло бы обычно описывать этим конкретным существительным.
«Но, как минимум, армия Кайлеба кажется ещё меньше моей. Во всяком случае, это уже кое-что».
— Насколько достоверны эти сообщения, Алик? — спросил он вслух, глядя на статного, великолепно одетого мужчину, стоявшего рядом с ним.
Гарвей знал сэра Алика Артира, графа Разделённого Ветра с тех пор, как они были мальчишками. Они были хорошими друзьями на протяжении многих лет, и не было никого, кого Гарвей предпочёл бы иметь на своей стороне в бою. К несчастью, несмотря на всю свою драчливость и неоспоримую храбрость, Разделённый Ветер не был самым блестящим человеком, которого когда-либо встречал Гарвей. Он серьёзно относился к своим обязанностям, у него был, казалось, безграничный запас физической энергии, и он был самым великолепным всадником, которого когда-либо видел Гарвей. Дайте ему врага на другом конце открытого поля, саблю в руке и кавалерийский отряд за спиной — и он будет непобедим. Однако он был чуточку не уверенным в том, что касалось аспектов разведки и прикрытия в профессии кавалериста, и его естественным предпочтением, когда он сталкивался с вражеской позицией, было атаковать первым и выяснить, каковы были шансы для его послебоевого отчёта. С другой стороны, он пережил достаточно ударов судьбы, чтобы осознавать свои собственные слабости.