Мумия, или Рамзес Проклятый
Шрифт:
– Разумеется.
– Рамсей пытайся предотвратить грабеж, когда заявилась полиция. Он странный человек. При ее появлении он запаниковал. Но ты наверняка сможешь доказать его невиновность.
– Ладно, попробую. Но скажи, какого черта Стратфорд решил украсть эту мумию?
– Мне и самому не совсем понятно. – «Сенсация года», – подумал Эллиот. – Я знаю только, что мумия Рамзеса Проклятого в Лондоне тоже исчезла. Похоже, он украл еще несколько монет и украшений. Наверное, он был вынужден сделать это: украсть пару реликвий, получить наличные
– И он осмелился совершить кражу из самого знаменитого в мире музея?
– Египетская стража не самая лучшая в мире, старина. Ты ведь не видел Генри в последние несколько месяцев, да? Он очень опустился, друг мой. Скорее всего, он просто психически нездоров. Дело в том, что мне очень не хочется, чтобы Алекс и Джулия задерживались в Каире. А они не смогут уехать, пока не прояснится ситуация с Рамсеем Рамсей ни в чем не виноват.
Он допил свой бокал.
– Джеральд, помоги нам выпутаться из этой истории. Если хочешь, я могу сделать официальное заявление. Я постараюсь найти Рамсея. Если ему гарантируют неприкосновенность, он обязательно свяжется со мной. Ты ведь можешь проследить за ходом расследования. В колониях так много кретинов! Я долгие годы имел с ними дело.
– Да, конечно. Вмешательство необходимо. Но действовать нужно крайне осторожно. Они должны отыскать Стратфорда. Только тогда с Рамсея снимут обвинение.
– Да, пожалуйста. Будет много бумажной волокиты. Займись ею, Джеральд. Не важно, каким путем ты пойдешь, главное – мой сын должен вернуться домой. Зря я впутал Алекса во всю эту…
– Что?
– Не важно. Ты поможешь?
– Да, но сам Генри… Ты не представляешь, где он может быть?
«В котле с битумом!» Эллиот содрогнулся.
– Нет, – сказал он. – Совсем не представляю. Но у него здесь много врагов. Он занимал деньги направо и налево… Мне нужно еще выпить. Позаботься о старом дураке, ладно?
– Юный лорд Саммерфилд, – сказала Клеопатра, не отрывая взгляда от его губ, – давайте устроим банкет в моем номере. Уйдем отсюда и побудем одни.
– Если хотите. – Щеки Алекса запылали. О, как же прекрасно, должно быть, его юное тело! Только бы его орган оказался не хуже всего остального!
– Да, но хотите ли вы? – спросила его Клеопатра и пробежалась подушечками пальцев по его шее. Потом ее рука скользнула под жесткую накрахмаленную рубашку.
– Да, хочу, – прошептал он.
Она увела его с танцевальной площадки, собрала свои сумочки, и они вышли из музыки и огней ресторана в огромный многолюдный вестибюль.
– Номер двести один, – сказала Клеопатра, доставая ключ. – Как его найти?
– Надо всего лишь подняться на лифте на второй этаж, – ответил он, поедая ее глазами. – И пройти в центральную часть здания.
На лифте?
Алекс подвел ее к двум воротам из латуни и надавил на маленькую кнопку в стене.
Между латунными воротами висела все та же гигантская афиша: опера «Аида». С фигурами египтян, которые уже были ей знакомы.
– Ах,
– Да, настоящее событие.
Латунные двери открылись, внутри крошечной комнатки стоял человек. Казалось, он ждет именно их. Клеопатра шагнула внутрь. Похоже на клетку. Ей вдруг стало страшно. Двери захлопнулись. Ловушка. Потом комнатка начала подниматься вверх.
– Лорд Саммерфилд – закричала Клеопатра.
– Все в порядке, ваше величество, – сказал Алекс. Обнял ее, развернул к себе, и она прижала голову к его груди. Он гораздо нежнее, чем все остальные. А когда сильный мужчина еще и ласков, на него заглядываются даже богини с Олимпа.
Наконец двери открылись. Алекс вывел ее наружу и повел по тихому коридору. Они направились к самому дальнему окну.
– Что вас так напугало? – спросил виконт, но в его интонации не было ни насмешки, ни осуждения – одна только ласка. Он взял у нее ключ и вставил его в замок.
– Комната двигалась. – Клеопатра вздохнула. – Я неправильно говорю по-английски?
– Да нет, правильно, – сказал Алекс и замолчал. Они вошли в просторную гостиную с дорогими занавесями на окнах и с такими огромными креслами, что они больше напоминали гигантские диваны. – Вы очень странная женщина. Совсем не от мира сего.
Она потянулась к нему, погладила его лицо и медленно поцеловала. Внезапно в его карих глазах мелькнула тревога. Но он ответил на поцелуй, и она задрожала от страсти.
– Лорд Саммерфилд, – сказала она, – пусть сегодня ночью это будет мой дворец. А сейчас давайте пройдем в царскую опочивальню.
Эллиот и Питфилд выходили из бара.
– Как мне отблагодарить тебя? Ты так быстро откликнулся на мой зов.
– Держи наш разговор в тайне, старина, и постарайся связаться со своим другом. Конечно, я не могу посоветовать тебе…
– Знаю, знаю. Попробую сам разобраться. – Эллиот вернулся в бар, сел в кожаное кресло и поднял рюмку с джином. Когда все закончится, он начнет медленно спиваться. И сопьется до смерти.
Он поедет в деревню, наполнит подвал бутылками отличного шерри, портвейна, виски и джина и станет пить изо дня в день, пока не умрет. Это будет просто замечательно. Он уже видел себя в загородном доме, сидящим у зажженного камина: одна нога покоится на оттоманке. Сладостная картина вспыхнула и растаяла. Эллиот почувствовал слабость и чуть не упал на пол.
– Пусть только Алекс уедет домой, пусть только доберется до дома целым и невредимым, – прошептал он.
И тут его снова затрясло. Он опять увидел, как она бредет по музею с протянутыми руками. Потом – как она смотрит на него, лежа в постели; почувствовал ее ласки, почувствовал прикосновение голых костей, когда она прижалась к нему раненым боком. Вспомнил, какими безумными стали глаза Рамсея, когда тот начал бороться с ней.
Дрожь била все сильнее. Эллиоту стало совсем плохо.