Мумия
Шрифт:
– Вот такой шум, я думаю, тоже может разбудить мертвых, – высказался Джонатан.
– Ты, возможно, не так уж и далек от истины, – произнесла Эвелин, осматривая в свете факела свалившийся предмет. Это был, по всей очевидности, какой-то массивный гранитный «футляр».
– Что это еще за хреновина? – поморщился О'Коннелл.
– Саркофаг, – пояснила девушка. Пыль тем временем уже почти осела на пол. – Захороненный под защитой Анубиса, у самых ног бога. Кто бы там ни был, он являлся очень важным лицом.
– Ты полагаешь, что ему таким образом были оказаны все почести после смерти? – поинтересовался англичанин.
– Его сестра лишь неопределенно пожала плечами:
– Возможно, что так. Или же кому-то было необходимо, чтобы за этой личностью присматривали сами боги. Возможно, он при жизни как раз и был...
– Человеком порочным и нечестивым? – подсказал ее брат. – Может быть, заглянем внутрь и проверим, на месте ли его сердце?
– Помогите мне стереть пыль вот отсюда, – попросила Эвелин. Мужчины тут же достали из своих рюкзаков тряпки, и вскоре на крышке саркофага проступил единственный, но весьма впечатляющий иероглиф.
Хотя О'Коннеллу он показался довольно простым (правда, он даже приблизительно не представлял себе, что тот мог означать), Эвелин уставилась на него очень внимательно. При этом выражение ее лица становилось все более серьезным и даже испуганным.
Джонатан все это время нетерпеливо барабанил пальцами по крышке саркофага:
– Ну? И кто же там? Царь такой-то или просто его садовник?
Эвелин замялась, словно ее что-то смутило и озаботило:
– Здесь говорится только... Тот, Чье Имя Не Называется.
– Наверное, это очень плохой садовник, – покачал головой Джонатан.
– Этот гранит, судя по всему, был добыт в каменоломне и привезен сюда издалека, – со знанием дела сообщил О'Коннелл, протирая поверхность саркофага, на которой обнаружился некий выступ, напоминающий замок. – Качество превосходное.
– Согласна, – отозвалась девушка.
– Ну, раз тут покоится такая важная персона, – подхватил Джонатан, – может быть, внутренний гроб у него сделан из чистого золота, как у царя Тутанхамона?
– Не исключено, – вынуждена была уступить брату Эвелин.
– Но без ключа нам понадобится месяц, чтобы открыть эту штуковину и заглянуть внутрь, – покачав головой, сообщил Ричард.
Внезапно Эвелин задумалась, и глаза ее радостно заблестели:
– Вот что это значит – ключ! – радостно воскликнула она и щелкнула пальцами. – Вы понимаете? Вот что, оказывается, искал медджай, который забрался на пароход. Нy, тот самый, с крюком. Он хотел, чтобы я отдала ему ключ!
– Понятно! – лицо Джонатана просияло. – Вот для чего нужна была эта шкатулка с секретом! Еще одна тайна разгадана!
Эвелин достала шкатулку из рюкзака брата и быстро заставила ее раскрыться, так, что она развернула свои острые «лепестки». Теперь коробочка стала действительно напоминать большой ключ, и, более того, она идеально подходила к замковому механизму саркофага.
Все трое восхищенно заулыбались. Наступал торжественный момент. Джонатан и Рик встали по обе стороны Эвелин, а она не слеша потянулась ключом к замку.
Но церемония в тот же миг была прервана истошным криком, который донесся до них из глубины лабиринта. По нему можно было легко определить, что человек, издававший его, находился в безвыходном положении.
Эвелин тут же закрыла шкатулку, бросила ее Джонатану, а он уложил ее в свой рюкзак. О'Коннелл выхватил у девушки факел, и все трое помчались в туннель навстречу несчастному, который, вероятно, очень нуждался и помощи.
Они добежали до того места, где коридор расширялся, и остановились. Крики все усиливались и приближались к ним, и через несколько мгновений они увидели и сам источник этих нечеловеческих завываний: начальника тюрьмы Хасана!
Тучный араб выскочил из коридора, нелепо подпрыгивая на каждом шагу. Глаза его были вытаращены, и он буквально рвал у себя на голове волосы, разбрасывая их клоки по полу.
– Хватай его! – велел О'Коннелл Джонатану, и оба мужчины зажали Хасана между собой, пытаясь удержать его за руки.
Но начальник тюрьмы, вконец обезумевший от боли, быстро избавился от горе-помощников, раскидав их в стороны и продолжая орать, как целая орда диких туарегов. Он пробежал через широкую часть коридора и со всего разгона ударился лбом о каменную стену, будто машина, потерявшая управление и врезавшаяся в фонарный столб.
Хасан замер на месте и стоял так еще пару секунд, словно давая возможность Эвелин ощутить весь ужас его положения, и только после этого грузно шлепнулся на спину. Распростершись на полу, он уставился широко раскрытыми, но уже ничего не видящими глазами в каменный потолок.
– Боже мой! – только и смог вымолвить О'Коннелл.
Эвелин в страхе прикрыла рот рукой.
– Что это на него нашло? – пожал плечами Джонатан.
О'Коннелл подошел к Хасану и, встав возле него на колени, сначала пощупал пульс, затем закрыл глаза бывшему начальнику тюрьмы и медленно поднялся на ноги.
– У Города Мертвых появился еще один житель, – мрачно доложил он.
Эвелин отвернулась и заплакала. О'Коннелл и Джонатан тревожно переглянулись.
Наверное, поэтому они и не заметили, как из уха Хасана выполз покрытый кровью жук и тут же скрылся где-то в темноте лабиринта.
Глава 11 «Ночные посетители»
Сапфировый саван ночи, усеянный звездами, опустился на Город Мертвых. Луна осветила остатки колонн и стен Хамунаптры, придавая им бледный оттенок цвета слоновой кости. Оба лагеря разместились на территории, огражденной полуразрушенными стенами города. Причем располагались они на максимальном удалении друг от друга. По сравнению с лагерем американцев, их многочисленными палатками, вьючными животными и огромным ревущим костром, четыре крохотные палатки экспедиции Эвелин капались жалкой деревушкой рядом с густонаселенным городом. Их маленький костерок поддерживался лишь предусмотрительно захваченными О'Коннеллом в оазисе пальмовыми ветками и охапкой сухой полыни.