Муссон
Шрифт:
— Как прикажет господин.
Аль-Аллама жестом послушания коснулся губ и сердца.
— Я сделаю первый шаг на этом долгом пути сегодня же, — поклялся он, и принц одобрительно кивнул.
— Если такова будет воля Аллаха.
После полуденной молитвы, когда принц со своими наложницами удалился в каюту на корме, аль-Аллама отправился на поиски ребенка. Дориан был поглощен разговором с Фуадом. Капитан, показывая на птиц и клубки водорослей, которые указывают направление течения, учил его отыскивать острова. Течения он называл морскими
Дориану нравились уроки навигации, которые давал ему Нед Тайлер. Самые приятные его воспоминания были связаны с тем, как они с Томом отмечали полуденное положение солнца или наносили на карту береговые ориентиры и делали об этом запись в судовом журнале. При этом Дориан смеялся и спорил со старшим братом.
Теперь Фуад знакомил его с особенностями новой части океана, называл морских птиц, морских животных и водоросли. Он показывал на маленьких птиц с белоснежным оперением, которые ныряли в воду и вились в кильватере корабля.
— Этих птиц не встретишь дальше чем в десяти лигах от берега. Следи за их полетом, и они приведут тебя к суше, — говорил Фуад.
В другой раз он подзывал Дориана к планширю и показывал за борт.
— Смотри, маленькая обезьянка! Морское чудовище, но ласковое, как не отнятый от матери барашек.
Они проходили так близко, что Дориан запрыгнул на планширь и посмотрел на пятнистую спину. Он видел, что это не кит, каких они сотнями встречали в южной Атлантике. Похоже на акулу, но длиной рыба почти с дау. В отличие от тигровой акулы и рыбы-молота, которых Дориан знал, эта двигалась в чистой воде лениво и бесстрашно. Дориан видел стаи мелких рыбок, выплывающих из ее пещерообразной пасти.
— Разве они не боятся, что их сожрут? — воскликнул он.
— Чудовище жрет только крошечные существа. Тех, что мельче рисового зернышка. — Фуаду нравилось рвение ученика. — Когда увидишь этих ласковых чудовищ, знай, что муссон готов из каскази перемениться на куси, с северо-западного на юго-восточный.
Аль-Аллама прервал их беседу и увел Дориана туда, где они могли поговорить наедине. Дориан, явно разочарованный, пошел за муллой неохотно.
— Однажды ты так ответил на мой вопрос, — напомнил ему аль-Аллама: — «Я такой же человек, как ты, но вдохновение открыло мне, что твой Бог — единственный Бог. Тот, кто желает встретиться с Господом, должен быть праведником».
— Да, святой человек.
Дориана не очень интересовал новый предмет. Он предпочел бы продолжить оживленное обсуждение с Фуадом. Но Тахи предупредила его, что мулла могуществен и в его власти защитить или наказать мальчика.
— Он слуга Бога и голос пророка. Обращайся с ним с большим уважением. Ради нас обоих, — сказала Тахи, и Дориан решил быть внимательным.
— Кто научил тебя этому? — спросил аль-Аллама.
— У меня был учитель. — Дориан, похоже, готов был расплакаться. — Когда я плавал с отцом. Его звали Уил, и он учил меня арабскому языку.
— Значит, этот человек учил тебя Корану, священной книге пророка?
—
— Ты веришь в Бога, аль-Амхара? — не отставал мулла.
— Да, конечно, — быстро ответил Дориан. — Я верю в вечного Бога, в его вечного Сына и в вечный Дух Святой.
В его памяти сразу возник ответ, который должен был дать Том на церемонии посвящения в рыцари.
Аль-Аллама постарался, чтобы его тревога и отвращение, вызванные таким кощунством, не отразились на его лице.
— Есть только один Бог, — торжественно сказал он, — и Мухаммад его истинный пророк.
Дориана это утверждение не заинтересовало, но ему нравилось спорить, особенно с теми, кто облечен властью.
— Откуда ты знаешь? — спросил он. — Откуда ты знаешь, что ты прав, а я нет?
Аль-Аллама не остался равнодушным этому вызову, и Дориан сел привольнее и позволил потоку религиозной риторики перекатываться через него, не мешая думать о другом.
Дориан хотел бы, чтобы на мачте корабля, как на «Серафиме», нашлось для него место — место высоко над морем, где он мог бы оставаться в одиночестве.
Однако на корабле с треугольным парусом такой возможности не было, и Дориану пришлось вместе с остальным экипажем смотреть с палубы, как Африка, загадочная, темная земельная масса, заполняет горизонт.
Он поморщился, учуяв в воздухе звериный запах этого континента. Пахло пылью, и пряностями, и мангровыми болотами. Чуждый запах вызывал легкое потрясение, но после соленого воздуха океана, который прочистил нос и обострил обоняние, этот запах манил и искушал.
Они подходили к суше. Стоя у руля рядом с Фуадом, Дориан впервые увидел остров Ламу. Фуад показывал главные ориентиры и кратко рассказывал историю этой жемчужины Оманского халифата.
— Мой народ торгует здесь со времен пророка и даже с более ранних времен, когда мы были неверными и не знали Великой Истины, — гордо объяснял он. — Здесь был важный порт, когда Занзибар еще оставался болотом, полным крокодилов.
Дау проходила пролив между островом и материком, и Фуад показал на темно-зеленые холмы над белым песчаным берегом.
— У принца на материке есть дворец, он живет там в сухой сезон, а в дожди переселяется на остров. — Он показал на белые здания, которые издали казались прибоем на коралловых рифах. — Ламу богаче Занзибара. Здесь здания прекраснее и величественнее. Султан Занзибара — подданный нашего принца и исправно платит ему дань.
У причала стояло много кораблей, и еще десятки приходили в порт или выходили в море. Тут были рыбачьи лодки, но были и большие, тяжело груженные торговые корабли и лихтеры, быстроходные работорговцы — доказательство процветания и важности этого порта.
На кораблях, мимо которых они проходили, дау принца узнавали по развевающемуся на мачте зеленому вымпелу и по внушительной фигуре Абд Мухаммада аль-Малика, который сидел на юте под навесом, окруженный свитой.
Все в знак уважения приспускали флаги и выкрикивали приветствия и благословения: