Мужчина нарасхват
Шрифт:
– Я только хотел победить, киска. Каждый раз, когда я имею дело с мерзавцами, кому-то становится больно. Те шутники, которые пишут всякий вздор о настоящем спорте и честной игре, лишают проигрывающего возможности драться в полную силу. Поэтому я никогда не интересовался спортом. Какой смысл в соревновании, если ты не можешь использовать все, на что ты способен, чтобы победить. Я предпочел уйти. Так проще.
– Ты очень прямолинейный, да, Джокко?
– Прямолинейный?
– Я не понял её.
– Как это - прямолинейный?
– Для тебя существует либо да, либо нет, так ведь?
– Как и для
– Да нет, так бывает не у всех - но я рада, что ты такой.
– Все-таки, о чем ты?
– спросил я, не понимая её.
– Ну, - попыталась она объяснить, подбирая нужные слова, - ты очень хорошо разбираешься в том, что хорошо, а что плохо. Ты живешь по своим собственным понятиям, и переубедить тебя очень трудно. Я права?
– Права. Поведение человека обусловлено его убеждениями. А если он не может следовать своим убеждениям, он просто ничтожество.
– Я рада, что ты такой, Джокко.
– Она прижалась ко мне ещё теснее и счастливо вздохнула.
– Очень, очень рада.
– Почему?
– спросил я, все ещё не понимая, к чему она клонит.
– Потому что мне не надо беспокоиться из-за твоих... девиц, ведь я теперь твоя женщина.
– Подожди-ка минутку, - сказал я, притормаживая, и посмотрел на нее.
– Мы только играем, ты помнишь? И кто сказал, что ты моя женщина?
– Ты сказал, глупый, - она радостно улыбнулась. Ты сказал Анджело, что избил Эла потому, что он положил свои грязные лапы на твою женщину.
– Она снова счастливо вздохнула.
– А это я. Ведь именно на меня он положил свои лапы.
– Минуточку, - сказал я почти серьезно.
– Ты, может быть, и не притворяешься, как мы договорились, но я притворяюсь.
– Во всяком случае, я покосился на нее, - какой лошади понравится ночевать в одном и том же стойле каждую ночь.
– Ах, ты - чертов распутник!
– Она повысила голос, притворяясь разгневанной, и толкнула меня локтем под ребро.
– Я научу тебя, как надо относиться к моим чувствам.
Чтобы сменить тему разговора, я сказал:
– Мне казалось, ты хотела попросить Лолу принести твои вещи из больницы.
– Она принесла. Мы положили чемодан в багажник, пока ты разговаривал с Анджело.
– Она оглянулась назад.
– Все стекло разбито от того выстрела прошлой ночью. Да, твою жизнь не назовешь скучной, Джокко!
В этот момент я остановил машину напротив своего дома. Взяв чемодан, я последовал за Франс в дом, поставил чемодан около кровати и переоделся в пуловер и слаксы. С небрежным равнодушием, как будто мы много лет прожили вместе, Франс разделась догола, даже не взглянув в мою сторону, взяла полотенце с полки и пошла в ванную.
У меня перехватило в горле и зашумело в ушах, когда её по-мальчишески стройное тело исчезло за дверью. Я так и остался сидеть на софе с огромным стаканом "Джека Дэниельса" в руке, когда её завернутая в полотенце головка высунулась из-за двери.
– Джокко, - позвала она так же небрежно, как и раздевалась передо мной десять минут назад, - потри мне спину, пожалуйста.
Самая обычная просьба, с которой любая жена обращается к мужу. Она стояла под душем, когда я вошел в ванную. Пять минут спустя я снова сидел на софе, но стакан с виски был пуст. Кровь горячей волной стучала в моем сердце, во рту пересохло,
Я налил ещё один стакан виски, на этот раз даже полнее прежнего, и постепенно успокоился. Я не мог понять, почему Франс Лоран действовала на меня таким образом. С любой другой женщиной я был главным, и хотел верховодить и с ней, этой девушкой. Мы можем вдвоем сыграть в её игру. Я залпом осушил свой стакан, налил ещё один и затем отнес бутылку на кухню, плеснул добрых пять унций виски в пустый стакан, выдавил туда сок из четырех лимонов, как прошлой ночью, размешал сахар и поставил на стол около кушетки, в это время Франс вышла из ванной. Капли воды стекали с её прекрасного обнаженного тела.
– Подойди сюда, Франс, - сказал я уже спокойным голосом, допивая свои виски, и протянул девушке её стакан.
– Выпей все до капли.
– Хорошо, Джокко, - ответила она, поднося стакан к губам и не отнимала его, пока не выпила все до дна.
Если Франс и понимала, до чего меня довела, по её лицу этого не было видно. Когда она протянула мне стакан обратно, она стояла так близко ко мне, что её колени упирались в кушетку между моими коленями. Какое-то время я позволил ей так стоять, затем обхватил руками её упругие ягодицы, прижал её к себе изо всех сил и стал исступленно целовать её нежные девичьи грудки. Как только мои губы прикоснулись к её прохладной влажной коже, Франс только вздрогнула - и все. Да, надо отдать девчонке должное - она прекрасно держала себя в руках.
– Ложись сюда, - сказал я, поднявшись на ноги и показав рукой на кушетку.
Послушно, без возражений она вытянулась на кушетке во весь рост, сведя ноги вместе и закрыв руками лицо. Я усмехнулся. Я покажу ей, как давить на меня. Я подошел к проигрывателю и неспешно поставил на него долгоиграющую пластинку, выжидая, пока виски начнет действовать, прежде чем за дело примусь я.
Прошлой ночью, протирая её тело спиртом, я однажды, как бы случайно, прикоснулся к её груди. Теперь же, усевшись на кушетку рядом с неподвижной Франс, я проделал то же самое, только не один, а несколько раз. И каждый раз её бедра раздвигались чуточку шире. Ее грудь приподнялась, будто она глубоко вдохнула воздух в легкие, а бедра и ягодицы непроизвольно содрогнулись. Я наблюдал за этими признаками приближающегося экстаза, и когда её плоский живот начал выгибаться дугой, я отнял руку и губы от её плоти и, не говоря ни слова, поднялся с кушетки и направился в ванную.
– Что ты за чудовище?
– с негодованием крикнула она мне, когда я вернулся в гостиную. Она стояла посреди комнаты, широко расставив ноги, уперев свои кулачки в бедра, и её обнаженное тело было слегка наклонено вперед. Ее лицо горело от негодования.
– Почему ты не закончил то, что начал?
Виски уже явно возымело свое действие.
– Просто я такой человек, киска, который не потерпит, чтобы женщина, даже такая хорошенькая, как ты, заставила меня плясать под её дудку.
– Заставила тебя?
– яростно воскликнула она.
– Ты же сам придумал, что мы будем играть!
– Она была вне себя от гнева.