Мы будем жить
Шрифт:
«Вот запущу в твой кабинет Пивза, будешь знать», – сердито размышлял Сириус, вынужденный под суровым взглядом Флитвика взяться за перо. Кому вообще, спрашивается, нужна вся эта дурацкая теория, зачем запоминать в каком году какой-нибудь плешивый старый маразматик перепутал две буквы и сделал из атакующих чар защитные? Сириус был уверен, что смог бы поставить прекрасный щит, половине этих зубрил такой и не снился, так какой смысл забивать голову разной ерундой? Как будто Пожиратели Смерти заглядывают в школьный аттестат, прежде чем засветить между глаз проклятием! Что за день сегодня? Сначала МакГонагалл со своей грандиозной контрольной работой по аниморфизму (хотя здесь Сириус был уверен в отличной оценке), потом Слизнорт, кудахчущий над котлом, в котором варилось что-то напоминающее вонючие зеленые сопли, а теперь еще и отработка!
Сириус посадил посреди листа огромную кляксу.
Солнце по-прежнему издевательски светило прямо в глаза, как будто намекая, что вот-вот наступит весна, что скоро потеплеет, что на улице сейчас свежо и светло…
Студенты-семикурсники продолжали скрипеть перьями.
Сохатый
Алиса мучилась у доски, вспоминая известные ей производные от заклятия Eximate, и записывала их в столбик.
Марлин МакКиннон, чувствуя, что Блэк по-прежнему ее разглядывает, улыбалась.
Когда Флитвик объявил о конце лекции, Сириус первым сорвался с места, но его тоскливо остановил Поттер. – Куда ты, намылился… Сегодня пятница, – мрачно пробурчал он. – Думаешь, старик так легко отвяжется? Вон, он нас уже ждет… Флитвик бухнул на первую парту несколько пыльных томов, велел найти в них двадцать пять исключений из стандартных свойств Протего, выявленных за последние триста лет и, мурлыкая себе под нос какую-то песенку, ушел. Сириус и Джеймс, несчастные и вздыхающие, дружно раскрыли книги. Флитвик явно решил поиздеваться, Сириус ползал пальцем по строчкам, зная, что обычно подобные вещи печатают мелким шрифтом или где-нибудь в примечаниях. Пролистав страниц шестьсот, не меньше, Блэк обнаружил всего лишь одну жалкую сноску. Сохатому повезло больше, он нашел целых три исключения, но от этого им все равно легче не стало. В стекло постучались. Джеймс вскинул голову, увидел своего вратаря, парящего на метле, недолго думая, махнул рукой, велел передать Флитвику, что он испарился, после того как случайно прочел одно из заклинаний из старого тома вслух. После этого Поттер помчался за своим «Нимбусом» и, уже спустя пять минут, Сириус услышал его громкий голос под окнами, а затем в стекло влетел крепкий, слепленный из талого снега и грязи комок. Сириус, ворча, перевернул следующую страницу. Затем еще одну, и еще, и двадцатую, и сто двадцатую… Строчки прыгали перед глазами, Сириус мужественно боролся со сном, но потом, сложив книги стопкой, пристроил на них голову, всего на минутку погрузился в блаженное спокойствие и задремал. Ему чудилось хлопанье двери, шорох мантии, чьи-то легкие шаги, поскрипывание половиц, запах странно знакомых духов, нотки которых повисли в воздухе, а потом пальцы, осторожно коснувшиеся его волос. Блэк вздрогнул, спросонья замахал руками и, со всей дури, въехал по носу… Марлин. Девушка ахнула от боли, схватилась ладонями за лицо и отвернулась. Перепугавшись, Сириус подскочил к ней, неосознанно хватая за плечи. – Марлин, прости, я не хотел, я случайно… – в какой-то миг он даже запаниковал, решив, что у нее идет кровь. – Дай посмотреть, может быть тебе нужно в больничное крыло или я сейчас сам поправлю. Марлин… – он осторожно отвел руки девушки в стороны.
Удар был не столько сильным, сколько неожиданным. Кончик ее носа слегка покраснел, Марлин часто моргала, глаза стали почти прозрачными (Сириус уже успел заметить, что это происходит, когда она злится), в них хрустел арктический лед, на ресницах все-таки повисли слезы, хоть Марлин и пыталась их смахнуть. Сириус сам не понял как опустил ладонь на ее щеку, еще раз посмотрел на лицо, оказавшееся совсем близко, затем на возмущенно приоткрытые губы, вдохнул и, не удержавшись, крепко прижался к ним своими.
МакКиннон поначалу опешила так, что даже не стала вырываться. Поэтому Сириус легко завладел инициативой, целуя увереннее и настойчивее, ломая ее сопротивление, вынуждая уж если не ответить, то сдаться, получая удовольствие.
Даже если бы Сириус захотел, то не припомнил бы, скольких он целовал до нее. Казалось, что и сейчас не происходит ничего особенного, если бы сердце Сириуса взволнованно не билось о ребра, а в голове не образовывалась летящая легкость.
Марлин, кажется, очнулась, попыталась оттолкнуть его, но Сириус только углубил поцелуй – умело, страстно, требовательно, пока не кончился воздух в легких.
Он осторожно и неторопливо отпрянул от мягких губ. Улыбнулся уголочками рта, когда Марлин растерянно распахнула глаза, игриво провел пальцами по скуле и краю ресниц, наклонился, намереваясь сорвать следующий поцелуй и, кто знает, сколько потом… Звонкая пощечина отпечаталась на лице пылающим алым следом. – Попытаешься снова, и я врежу тебе между ног, ясно?! Сириус оскорблено потер щеку. – Тебе ведь понравилось, МакКиннон. Понравилось же? – напирал он на нее, чувствуя, как желание снова ее поцеловать крепнет с каждой секундой. Марлин презрительно прищурилась. Серые клинки одним за другим вонзились Сириусу куда-то в центр груди. А она завелась! – Думаешь, что ты крутой, Блэк? – Марлин скрестила руки на груди. – Между прочим, не так уж и понравилось, ничего особенного, бывало и лучше, – она победно усмехнулась. Он даже рот открыл от таких слов. Да, может быть, в чем-то Сохатый прав, вот так просто к ней не подкатишь! Наверняка на других эти презрительные взгляды, насмешки и язвительные подколочки действуют, но Сириус жил по принципу: «Наглость второе счастье». – А ты покажи как надо, раз у тебя такой большой и разнообразный опыт, – неужели она думает, что он уже сдался. – Слабо? – Сириус уставился на ее ноги, а потом на вздымающуюся грудь. Волнуется? Уже хорошо. – Отвали, – Марлин прошла мимо него к парте, где сегодня сидела, подняла с пола сережку и сунула в карман. Так вот зачем МакКиннон здесь!
– Могла использовать Манящие Чары. Или не все твои навыки так безупречны?
МакКиннон вздохнула, потрясла перед носом Сириуса серебряной побрякушкой, повернула камень к свету, и тот заиграл оттенками голубого на гранях, искрящиеся лучи образовали пересеченные линии, а в центре полыхнула темно-синяя точка.
– Это звездчатый сапфир.
– Я знаю, – перебил Сириус, чтоб не казаться совсем тупым, потому что он уже вспомнил, какие блага несет звездчатый сапфир, ограненный талантливым магом-ювелиром. Поговаривали, что такие камни берегут от сглаза, от злых духов, даже ослабляют действие темномагических проклятий.
Марлин вернула сережку в ухо.
– Подарил тот, кто может лучше?
Вопреки ожиданиям Марлин не разозлилась в этот раз, а лишь покачала головой.
– Папа. На прошлое Рождество. Купил у какого-то бедуина в пустыне. Я половину школы обыскала, думала, что потеряла окончательно…
Сочувственно кивнув, Сириус коротко взмахнул палочкой, и дверь со щелчком захлопнулась. МакКиннон едва заметно побледнела, но тут же приготовилась к словесной баталии.
– Попытаешься ко мне прикоснуться – закричу, – пригрозила Марлин. Он не удержался от улыбки. – Наложу Силенцио. Тонкие пальцы потянулись к карману мантии. – Уверен, что успеешь первым? – МакКиннон ответила не менее ласковой улыбкой. – Не очень. Если честно, ты здорово меня в тот раз приложила, – он сел на край парты. – Я жутко разозлился. Даже строил планы мести. Но теперь готов зарыть топор войны. Согласна? – он скорчил забавную физиономию. – Марлин, честно, я умею быть очень милым. Не так уж я тебя раздражаю, верно? Ты ведь согласилась потанцевать со мной на балу, а могла танцевать с Хвостом или с кем-нибудь другим. Давай просто поболтаем. Я все понял и, клянусь: буду держать свои руки далеко от тебя. Марлин недоверчиво молчала, затем, покосившись на свою голубую ленту, которую Сириус забыл снять с запястья, тоже села. – Поболтаем? И о чем же? – она все еще ждала подвоха, но секрет был в том, что Сириус действительно собирался всего лишь поговорить. – О чем? – он пожал плечами. – Не знаю. Какая книга твоя любимая? Она, уже заинтересовано, распахнула глаза. – А твоя? – Я первым спросил. – Если я скажу, то ты тут подтвердишь, что это и твоя любимая книга, мне придется удивиться такому совпадению и у нас сразу же появится что-то общее. Так ты задумал? – Марлин поправила волосы. Он рассмеялся. – «Том Сойер».
– Что? – удивилась она.
– Моя любимая книга. – Серьезно? Почему? – Я прочел ее последней. Поэтому пока не могу полюбить другую книгу. К тому же Том отличный парень, помнишь, как он развел всех с забором? Как сбежал из дома? А как он говорит о панталончиках Бекки? Это же самое эротичное, что себе можно представить! Марлин, не сдержавшись, рассмеялась. Сириус живо ухватился за этот момент, продолжая комментировать содержание книги, даже поклялся, что тоже хотел быть в детстве пиратом, но потом познакомился с Джеймсом и решил, что быть другом Поттера гораздо веселее, так как он постоянно влипает в какие-нибудь истории. Сириус ничуть не лукавил, он действительно умел быть веселым, обаятельным и легко располагал к себе людей, если ему это было действительно нужно. Марлин могла сколько угодно упрямиться, пытаться казаться равнодушной к его улыбкам, взглядам и шуткам, но она ведь была девчонкой, а Сириус как никто другой знал, как им нравится. И именно поэтому он замечал, как ее голос смягчается, как в нем начинают проскальзывать игривые интонации, с каким интересом она его слушает, как увлеченно спорит и мило дуется, когда он в очередной раз ее подкалывает. Сгущались сумерки. Хогвартс загорелся сотнями теплых оранжевых огней в окнах, Филч, шаркая ногами, бродил по коридору, наполняя маслом факелы, следом за ним плелась миссис Норрис, оглашая коридоры требовательным мяуканьем. За дверью слышались голоса студентов: кто-то возвращался из библиотеки, семикурсники устало плелись в свои гостиные, чтобы отдохнуть после дополнительных занятий, с громким топотом пронеслись первогодки, которых предстоящие в июне экзамены пока не пугали. А Марлин и Сириус все говорили и говорили, сидя рядышком на одной парте, так близко, что их ладони (случайно или нет?) иногда касались друг друга. В такие моменты Марлин торопливо отдергивала свою руку, словно боясь обжечься. Закончив рассказывать историю о том, как Питер однажды на спор собирался съесть жука, Сириус хлопнул себя по лбу: – Совсем забыл! Мне же нужно к Хагриду, я обещал помочь ему с гиппогрифами! Хочешь со мной? Я покажу тебе Быстролета. – Кого? – подозрительно прищурилась Марлин. – Быстролета. Моего гиппогрифа. Ему уже пять месяцев. Мне Сохатый подарил его на день рождения. Он уже на свое имя откликается и команды знает. Пошли, МакКиннон, не бойся, я тебя не съем. И даже обещаю не покушаться на твою честь. Если ты, конечно, сама не захочешь… – он приподнял бровь.
МакКиннон только фыркнула. Подумала немного, разглядывая Сириуса и, видно, стараясь решить, стоит ли ему доверять, затем направилась к выходу.
– А попрощаться? – крикнул Сириус ей вслед, сломав перо от досады.
Марлин обернулась, волосы тяжелой волной перелетели с груди на спину, Сириус даже головой тряхнул, невольно залюбовавшись стройным девичьим силуэтом в дверном проеме.
– Я за теплой мантией.
Заканчивалась последняя неделя февраля. Еще пару дней назад, зима, не желая сдавать свои позиции, плевалась мокрым снегом, хлестала холодным северным ветром и угрожающе завывала в каминных трубах. Но сегодня еще с самого утра небо расчистилось, в Запретном Лесу стало шумно от радостного птичьего гвалта, вокруг все таяло, звенело, капало и хлюпало, деревья потянулись, задышали, подставляя закоченевшие ветки солнцу. К вечеру снова немного подморозило, но уже было понятно, что это несерьезно, что вот-вот побегут ручьи, лопнут почки, проталины загорятся гроздьями первоцветов, а на лесных опушках зацветет мимоза. В воздухе упоительно и сладко пахло приметами весны, которая вот-вот была готова ворваться в Хогвартс, распахивая окна, врываясь в спальни и внося в головы сумятицу.