Мы будем жить

Эмма IL.Vento

– И ради такого, как я, ты выставила себя перед всеми шлюхой?

Меган побледнела.

– Что? – оскорблено переспросила она. – Как ты смеешь!

Он дернул плечом.

– О, еще как смею! Именно так о тебе будут говорить. Если ты не против быть одним из вариантов для меня, то наверняка сойдешь и для других. Чем ты хотела меня унизить? Тем, что раздвинула передо мной ноги и объявила об этом во всеуслышание? Это меня не унижает. И, – он издал короткий смешок, – чести тоже не делает. Не думай, что то, что было между нами, запомнится мне надолго. Ты всего лишь смазливая богатенькая девочка с отличными сиськами и крепкой задницей. Ничего больше. Ни-че-го, – подчеркнул он.

На щеках слизеринки появились красные пятна, теперь она не выглядела и в половину такой самоуверенной как пять минут назад. Густо-накрашенные ресницы растерянно хлопали, Меган старалась найти достойный ответ, но когда открыла рот, чтобы заговорить ее губы задрожали, а в глазах блеснули слезы.

– Ты… ты…

– Кто? – Сириус скрестил руки на груди. – Я ведь знаю, что на самом деле тебе нужно было только одно: снова обратить на себя мое внимание. Знаю… – он кивнул, заметив, что она изменилась в лице. – Решила, что после вчерашнего я вдруг воспылаю к тебе чувствами? Не было никаких чувств. Я просто спал с тобой. И прошлой ночью и в другие ночи тоже.

Она хватала ртом воздух как рыба, по лицу девушки потянулись длинные мокрые дорожки.

– Не знаешь! – выкрикнула Меган, борясь с подступающими рыданиями. – Не знаешь, не понимаешь и даже не пытаешься понять! Да! Да, я хотела быть с тобой, я и сейчас хочу быть с тобой, потому что я тебя… – она задохнулась. – Я хочу, чтобы ты однажды все-таки влюбился, Сириус, – ее голос торопился и сбивался, – влюбился так, чтобы дышать без нее не мог, чтобы тебя ломало, когда ее нет рядом, а потом, когда это произойдет, пусть она бросит тебя или пусть даже умрет! Чтобы вся твоя жизнь полетела ко всем чертям, чтобы ты понял каково это, чтобы ты… –

она заплакала навзрыд и, забыв сумку с учебниками на полу, побежала по коридору к лестницам.

– Дура! – крикнул Сириус ей вслед.

Идти на урок не было никакого смысла. Сириус выкурил три сигареты подряд в школьном туалете, залечил длинную царапину на щеке, снова покурил, ощущая стойкое желание напиться. Его состояние, настроение и положение можно было коротко описать одним-единственным словом: дерьмо. Это же надо было так вляпаться! И почему вчера он не остался в гриффиндорской башне, почему не пошел в свою спальню или почему не остался с МакКиннон, нужно было плюнуть на свое недовольство, подумаешь, отказала девчонка! Сегодня отказала, а завтра уже согласилась. Придурок! Сейчас бы спокойно сидел рядом с Марлин, гладил бы ее по коленке, а ближе к вечеру они бы сбежали вдвоем в Хогсмид… Марлин. Сириус вздохнул. Получать пощечины публично ему прежде не приходилось. МакКиннон вообще умудрилась за короткое время ударить его по лицу дважды, а при их первой встрече вообще чуть не прикончила. Сейчас наверняка повторяет для Эванс, Стоун и МакДональд, какой он подонок, а те кивают и поддакивают. Конечно, эти за него никогда не вступятся, женская солидарность, как и мужская, вещь непонятная, но почти святая. До девяти Сириус прятался по углам, даже ужинал на кухне, не желая слышать за спиной перешептывания, но, казалось, даже домовикам все известно, по крайней мере, одна эльфийка косилась на привычного гостя с явным неодобрением. Марлин он ждал, укрывшись за гобеленом, только время от времени отодвигал край ткани, едва слышался стук каблуков. МакКиннон вышла из библиотеки одной из последних, прижимая к груди какой-то толстый тяжеленный том. Сириус ожидал увидеть ее заплаканной, с припухшим носом и красными веками, расстроенной и обиженной, он даже собирался извиниться со всей искренностью, потому что был виноват. Но Марлин выглядела… нормально. Вернее нет, она выглядела замечательно. Волосы распадались по плечам, на щеках румянец, губы подкрашены, голова высоко вздернута. Немного удивившись, Сириус поторопился выскочить из своего укрытия. МакКиннон ожидаемо сделала вид, что он пустое место. Сириус тогда перекрыл ей дорогу, заискивающе улыбнулся, но сказать ничего не успел. Марлин выхватила палочку, сделала какой-то замысловатый взмах, и Сириус с ужасом почувствовал, что его язык накрепко приклеился к небу. Блэк схватился за горло, а Марлин отрезала: – Даже не пытайся. И не ходи за мной, ясно? Пробормотав себе под нос что-то очень похожее на «козел», МакКиннон ушла, оставив Сириуса в недоумении. На следующее утро Блэк узнал, что Лили с ним тоже не разговаривает. Когда он поздоровался, Эванс нахмурилась и уткнулась в тарелку с овсянкой. После первой пары Сириус предпринял еще одну попытку: попросил списать домашнее эссе по зельям. Эванс пронзила его презрительно-ледяным взглядом, подхватила свои учебники, демонстративно пересела за парту к Марлин и что-то зашептала ей на ухо. Неужели Марлин совсем не переживает и не хочет помириться? Этим вопросом Сириус задавался уже почти неделю. Не может этого быть! Сириус наблюдал за МакКиннон, стараясь заметить на ее лице грусть, но вместо этого слышал только звонкий смех. В воскресенье Сохатый и Эванс ушли в Хогсмид вместе, Люпин с Уэйн, а Сириусу пришлось коротать время в компании Хвоста. Они зашли в «Три Метлы», собираясь пропустить по стаканчику пива, Сириус сделал глоток и поперхнулся, когда увидел Марлин, сидящую у барной стойки между Эваном Тернером с Пуффендуя и каким-то незнакомым Сириусу когтевранцем, кажется, с шестого курса. Тернер сиял как начищенный серебряник, что-то увлеченно рассказывал и размахивал руками. Блэку сразу не понравились три вещи. Ладонь Марлин, лежащая как-то слишком близко от руки Тернера. То, что Марлин поддерживает разговор и постоянно улыбается. И чашка кофе, которую Розмерта поставила перед МакКиннон, с какими-то идиотскими сердечками, нарисованными на пене карамелью. Сириус старался припомнить хоть что-нибудь плохое о Тернере, но, как назло, пуффендуец был парнем не робкого десятка, веселым, умным, всегда неизменно вежливым с девушками. К тому же Эван прослыл убежденным противником Того-Кого-Нельзя-Называть, а еще он отлично играл в квиддич и писал статьи в школьную газету. От досады Сириус пнул стол и чуть не опрокинул пивные кружки. МакКиннон хохотала так, словно услышала самую забавную шутку в своей жизни. Тернер, приободренный ее реакцией, расправил плечи. Марлин забросила ногу на ногу, край короткой темно-синей юбки пополз вверх, и Эван разве что слюнями не давился, косясь на ее коленки. Теперь Сириус завелся. В какой-то миг захотелось схватить Тернера за шиворот и хорошенько приложить головой о стенку. Марлин допила кофе, встала, Эван помог ей надеть мантию, словно ненароком коснулся талии девушки, затем пошел чуть впереди нее, торопясь открыть дверь. Когтевранец, явно чувствующий себя лишним, уныло потащился следом. Назло ей, Сириус по вечерам торчал в гостиной и всегда подсаживался к каким-нибудь девчонкам, которые пищали от восторга, говорили наперебой, постоянно норовили то опустить ему ладони на плечи, то прижаться боком, то потрепать по волосам. Но впервые женское внимание не радовало и не доставляло удовольствия, потому что он беспокоился только о реакции Марлин, а ее равнодушие выводило из себя. Сириусу было тоскливо, все валилось из рук, а настроение с каждым днем становилось паршивее и паршивее. Как-то спеша на Трансфигурацию, Сириус снова наткнулся на беседующих МакКиннон и Тернера. Желание оторвать Тернеру какую-нибудь конечность укрепилось. Сириус не понимал, что с ним творится. Хотя нет, в глубине души понимал, но скорее бы выпил гной бубонтюбера, чем кому-нибудь признался бы. Он ревновал. И скучал. ______________________________ Стояла безлунная темная ночь. Из неплотно прикрытого окна тянуло свежестью и прохладой. Кровать Хвоста была плотно завешена пологом со всех сторон, Питер сопел и кряхтел во сне, иногда глубоко вздыхал и, кажется, даже что-то бормотал. Римус спал, отвернувшись лицом к стене и накрывшись с головой одеялом. Сохатый обнял руками подушку, на его лице застыло расслабленное и спокойное выражение. И только к Сириусу сон не шел. Он уже больше двух часов ворочался с боку на бок, стараясь улечься поудобнее, и отчаянно зевал. В голову лезла разная чепуха. Например, он думал, что скажет Марлин, если они вдруг останутся наедине, подбирал слова, предполагал, что МакКиннон может ответить… Вспоминал их последний вечер вместе, ее губы и руки… Ему стало жарко. Сириус отбросил плед, потянулся, пока не хрустнула затекшая кость, перевернулся на спину. Сегодня за завтраком он успел сесть рядом с ней, надеясь, что Марлин попросит его передать кувшин с молоком или пирог… А она улыбалась Хвосту, тот рассказывал ей какую-то нелепую, длинную, скучную историю, краснел, пыхтел, путался, а затем потащился за Марлин к кабинету Трансфигурации. Сириус же, презирая себя всей душой, остался доедать бутерброды.

Черт, чем они только набили эту подушку! Камнями?

Кровать жалобно заскрипела.

– Ты достал, – послышался сонный поттеровский голос. – Дай поспааа… – конец фразы утонул в зевке, и Джеймс отключился. Сириус предпринял еще одну попытку отвлечься, но все мысли неизменно возвращались к МакКиннон. Блэк резко сел. Пару минут тупо смотрел в одну точку, затем, подавив вздох, понял, что если сейчас же с кем-то не поговорит, то его просто разорвет на куски. И в этой комнате был только один человек, с которым Сириус был всегда откровенен. – Сохатый… Тишина. – Эй, Сохатый… Джеймс слабо пошевелился и улыбнулся своему сну. – Поттер! – Сириусу надоело ждать и он просто выдернул подушку из-под головы друга. Джеймс подскочил как ошпаренный, завертел головой оглядываясь по сторонам, затем, убедившись, что вокруг спокойно, набросился на Сириуса. – Совсем сдурел? Три часа ночи, – Поттер подсветил палочкой будильник, тикающий на тумбочке. – Псих, – бормотал Сохатый. – Думаешь, что это смешно? Дай сюда, – он попытался отобрать подушку. – Есть разговор, – без предисловий выпалил Сириус. Поттер страдальчески поморщился. – А до утра твой разговор не терпит? Имей совесть, завтра первой парой МакГонагалл… Сириус категорично покачал головой. – Не терпит. Горестно вздохнув, Сохатый, протирая глаза, уселся по-турецки, шумно зевнул и уставился на Сириуса с деланным вниманием. Блэк долго молчал, затем выдал то, что вертелось на языке. – Почему Лили? Джеймс, начавший дремать, поднял голову. – Что? – переспросил он удивленно. Сев на противоположный край постели, Сириус уточнил. – Почему именно она, а не кто-то другой? Ты ведь мог выбрать любую. Поттер озадаченно почесал в затылке. – Бродяга, знаешь, это такая штука… По заказу не получается, – он наклонил всклоченную голову, и, заметив, как на него смотрит Блэк, усмехнулся. – Ладно… Дай подумать. Она красивая, у нее потрясающая улыбка, она умная, добрая, она… Она потрясающая. И… – Джеймс еще сильнее взъерошил волосы. – Черт! Это все не то… Рядом с ней мне хочется быть лучше, понимаешь? Хочется меняться, чтобы быть достойным такой девушки как она. Я знаю Лили с одиннадцати лет. Но она все равно не перестает меня удивлять. Каждый день. И никогда не перестанет. Нет, – Джеймс вдруг занервничал, – все равно не так… Я не могу это объяснить! Это слишком… это… То, что я испытываю к Лили – самое лучшее, самое искреннее, самое взрослое чувство в моей жизни. Даже после того что случилось с мамой и папой, даже зная, что за стенами школы мир вот-вот развалится на куски, не смотря ни на что, я счастлив. Из-за нее. Потому что она есть. Джеймс то говорил быстро, то замолкал, делая паузы и задумываясь, путался, сбивался,

а в конце, сам того не замечая, улыбнулся. Этот их разговор о Лили не был похож на десятки других. Прежде Сириус никогда даже не пытался понять Сохатого, считая, что вся эта история с Эванс – каприз избалованного, очень упрямого, привыкшего получать все, что он захочет, мальчика. Но Джеймс относился к этому слишком серьезно, именно это первое отчаяние своего лучшего друга Сириус и не мог так долго простить Лили. – А к чему вообще эти вопросы? Неожиданно для самого себя, Сириус вдруг передумал рассказывать. – Просто. – Ты просто разбудил меня среди ночи?! Учти, Бродяга, у тебя должен быть очень серьезный повод. Иначе я тебе врежу. Зная, что Сохатый может привести угрозу в действие, Сириус невнятно пробормотал: – МакКиннон. Почему-то ему стало чуточку легче. У Поттера заблестели глаза. – А я ведь уже подумал, что ошибся, – усмехнулся он. Насторожившись, Сириус, оставаясь внешне невозмутимым, поинтересовался: – Ошибся в чем? – В том, что она тебе нравится по-настоящему. Сириус покачал головой и признался: – Я не знаю. Я вообще не понимаю, что происходит. Я не понимаю, почему я еще думаю о ней, почему вообще вспоминаю о ней! Мы ведь… у нас даже ничего не было! Джеймс передернул плечами. – Я предупреждал. Говорил, что в отличие от всех, кто у тебя был раньше, МакКиннон себя уважает. Ты придурок. Если бы ты хоть иногда думал мозгами, а не тем, что у тебя между ног, то сообразил бы, что стоит немного подождать. Совсем чуть-чуть. Она ведь глаз с тебя не сводила, неужели ты не замечал? Потерпел бы и… Не выдержав, Сириус перебил. – Подождать? Ты ее видел? – он обрисовал в воздухе руками очертания женской фигуры. – Как будто бы ты смог ждать! – воскликнул он и тут же опомнился. – Хотя, после того как ты сначала таскался за Эванс три года, а потом еще три месяца… Щеки Джеймса полыхнули. – Бродяга! – его голос прозвучал натянуто и предупреждающе. Сириус благоразумно замолчал, сердито сопя. А вот Поттер наоборот распалился. – Я ждал не потому, что не хотел! Я ждал, пока захочет она. Иронично прищурившись, Сириус все же не удержался от комментария. – Тогда тебе повезло, что она захотела сейчас, а не через пару лет. Сердито насупившись, Поттер явно собирался ответить что-то не менее язвительное, но сдержался. – А с этой слизеринской стервой ты зачем снова связался? – Я?! Она сама полезла ко мне в ширинку! Я должен был убежать? К тому же я даже предположить не мог, что Меган будет языком трепать! Я не хотел с ней спать! – возмутился Сириус, зачем-то пытаясь оправдаться. Сделав сочувственное лицо, Джеймс цокнул языком. – Бедный… Тяжело тебе пришлось, – Поттер сдерживал смех. – Но ты ведь пытался сопротивляться? В досаде Сириус саданул кулаком по постели и громко зашептал. – Ладно! Но это ничего не значило! Она… да она вообще меня бесит! Это она мне так отомстила. Да я к ней теперь ближе чем на десять футов не подойду! – Все-все, я понял, только ты теперь все это МакКиннон объясни, – Джеймс в очередной раз зевнул. – Просто до меня дошел слух, что она называла тебя козлом, кобелем и уродом. Там еще Лили кое-что прибавила, но я поклялся, что не передам тебе ее слова. Сириусу казалось, что все окружающие отказываются его понять. Ладно девчонки, они, конечно же, заодно, но вот Сохатый! Сириус уже успел понять, что где-то в глубине души Поттер его тоже осуждает. Хотя лично Джеймса вся эта история с МакКиннон никак не касается. К тому же зря Сохатый корчит из себя святого! Кому как не Сириусу знать, кто у него был до Лили и чем он с ними занимался. – Я пытался ей объяснить. А она чуть не вырвала мне язык. Мне что, на колени перед ней встать? – Как вариант. Сириус вытаращил глаза. – Пошутил, – отмахнулся Поттер. – Но обычным «прости» ты точно не отделаешься. Хотя, если ты попробуешь сказать это при всех, то… Даже не дослушав, Сириус скрестил руки на груди и категорично покачал головой. – Нет. Ни за что. Я не собираюсь перед ней стелиться. – Тогда плюнь и забудь. – Не могу. – Определись уже! – Слушай, Сохатый, все сложно, я лучше спать пойду и… Джеймс посмотрел на него как на полного придурка. – Наоборот, все проще некуда. Если она тебе не нужна, то тут и говорить не о чем. А если нужна, по-настоящему нужна, то расшибись в лепешку, но сделай так, чтобы она тебя простила. Порой Сириусу хотелось быть Джеймсом Поттером. Когда выбираешь между черным и белым, не различая оттенков и почти никогда не сомневаясь. Если уж он влюблялся, то по уши, если дружил с кем-то, то до гробовой доски, если верил во что-то, то всем своим существом и был готов биться за свою правду. Все это в Поттере ценил Сириус, это же ценили и окружающие, которым казалось, что у таких как Джеймс вообще нет проблем и забот. Сейчас Блэк бы не отказался, чтобы все стало таким ясным и понятным как это виделось Джеймсу. – Мне хорошо с ней, – Сириус надоело врать самому себе. – Как ни с кем прежде. Это не так как у вас с Лили. Это что-то другое. Я ее не люблю! – в этом он был абсолютно уверен. – Но мне ее… не хватает. А если я вижу ее с кем-то другим, мне этому уроду хочется руки выдернуть! Что это за хрень, Сохатый? – сердце взволнованно и, словно испугано, застучало. Почему-то Джеймс улыбался. – Это тебе лучше знать. Вздохнув, Сириус вернулся в свою постель, снова покрутился, надеясь уснуть. – Бродяга, – позвал Джеймс, – а можно совет? Если вдруг она тебе хм… серьезно нравится, если все станет еще непонятнее, то не нужно напиваться и таскать девчонок в спальню. Не поможет. Станет только хуже. И еще. Ты бы поторопился. Я слышал, что Эван Тернер настроен серьезно. После этого Джеймс сунул ладонь под щеку и почти сразу уснул. За окном светало. Небо на востоке выцветало, меняя угольную черноту на на густую синеву. Сириус видел край солнца, показавшийся из-за холмов, видел, как мадам Помфри, которая всегда просыпалась в замке раньше всех, шла по направлению к воротам, а за ней, выпрашивая угощение, семенил огромный лохматый пес, принадлежащий Хагриду. До того момента как на тумбочках зазвенят будильники, оставалось ровно два часа. Сириус вдохнул утреннюю прохладу, по-собачьи тряхнул головой и, прихватив брюки и чистую рубашку, отправился в душ, не зная, что Марлин МакКиннон сейчас стоит у своего окна, смотрит на те же холмы и ждет, пока рассветные лучи позолотят верхушки вековых елей Запретного леса.

http://fanficmar.tumblr.com/post/113982815776

====== Глава пятидесятая. Лили Эванс ======

В библиотеке стояла тишина, нарушаемая лишь скрипом перьев, шелестом страниц и редкими перешептываниями. Мадам Пинс сидела за своим столом, заполняла карточки для каталогов и иногда строго поглядывала поверх очков на студентов. Сразу девять первокурсников в разномастных галстуках, сдвинув два больших стола и обложившись травниками, клеили гербарии, усердно перечисляя свойства каждого растения. Красивая кудрявая девочка в когтевранской форме листала подборку журналов по трансфигурации за прошлый год, пуффендуец с тоской глядел на справочник по Рунам, Римус Люпин, частый гость святилища знаний, что-то быстро и вдохновенно писал. Еще три девушки-выпускницы устроились у окна, мадам Пинс сразу приметила рыжую макушку Лили Эванс, льняные завитки Алисы Стоун и профиль Марлин МакКиннон.

Тишину нарушил громкий голос.

– Алиса!

Не успела мадам Пинс хорошенько отчитать Лонгботтома, как Алиса вскочила, сунула свой пергамент в сумку и, помахав подругам на прощание, побежала к Фрэнку. Они, взявшись за руки и хихикая, побежали к выходу, роняя по пути стопку старых газет.

Лили устало вздохнула. Почему она не может быть такой легкомысленной! Завтра очередная контрольная у МакГонагалл, а Алису это ни капли не волнует. Джеймс, когда Лили напомнила ему о необходимости подготовиться, только рассмеялся, поцеловал девушку в щеку, и, окликнув своих загонщиков и запасного ловца, отправился на очередную тренировку. Обиднее всего было знать, что Поттер, скорее всего, получит за эту контрольную отличную оценку. Все формулы, от вида которых бросало в дрожь, он мог запомнить, лишь пару раз прочитав, также ему никогда не составляло труда их расшифровать, подробно описать процесс любого превращения, а потом, под восхищенное аханье класса, превосходно выполнить практику. Обладая фотографической памятью, Поттер только снисходительно усмехался, наблюдая как одноклассники зубрят параграфы часами.

– Покажи последнюю задачу, – Марлин заглянула в записи Лили, – у меня ответ не сходится. Ага, вот, я ошиблась в самом начале…

Лили все еще злилась на Блэка, справедливо считая, что он повел себя как свинья. Сириус же вины за собой не чувствовал, его не смущали сплетни, казалось, что Блэк вполне доволен жизнью. Лили не разговаривала с ним больше недели, но вчера вечером, когда уже почти все разошлись по спальням, Сириус подошел к Лили, сел у ее ног и долго-долго смотрел на девушку пронзительно-тоскливым и жалостливым взглядом. Не выдержав и минуты, Лили от души хлопнула Сириуса учебником по лопаткам, тот ойкнул, но тут же довольно заулыбался, понимая, что прощен. Сначала он просто болтал, стараясь вернуть расположение Лили, а потом начал задавать осторожные вопросы о Марлин. Лили не стала врать и сообщила, что Марлин о нем слышать не желает. Сириус вздыхал, покорно кивал, а затем, повесив голову, поплелся к портретному проему. При этом выглядел он таким расстроенным, что Лили на время даже забыла, что это Блэк заварил всю кашу.

– Кошмар, – пробормотала Марлин, отрывая Лили от размышлений, – никогда этого не запомню. Все, перерыв пять минут, иначе у меня голова треснет, – МакКиннон потерла виски.

– Хорошо, – Лили выпрямила спину, в которой что-то резко хрустнуло.

Марлин помяла затекшие пальцы.

– А где Джеймс?

Лили усмехнулась.

– Изменяет мне сразу со всей квиддичной командой. Иногда мне кажется, что если бы ему разрешили ночевать в раздевалке, то Джеймс бы перетащил туда свою кровать, чтобы не отходить далеко стадиона.

Серые глаза Марлин ласково улыбнулись.

– Брось, Лили, ты ведь понимаешь, что эта победа ему очень важна.

– Да, гораздо важнее ЖАБА, это уж точно, – Лили отложила перо. – Сириус как-то сказал, что если…

Темные брови МакКиннон нахмурились.

– Прости, но я не могу вообще о нем не упоминать, – начала оправдываться Лили.

Лицо Марлин прояснилось. Она отбросила назад длинные волосы, по ним побежали отблески от свечей, в эту секунду Марлин показалась Лили такой завораживающе красивой, что казалось почти немыслимым, что кто-то может пренебречь такой девушкой и даже не попытается за нее бороться.