Мы не твои
Шрифт:
— Надя…
Он снова опускает голову, но я отворачиваюсь. Мне не нужен этот поцелуй. Не сейчас.
Да и, наверное, уже никогда…
Поцелуй… Я все придумала, когда застала их целующимися! Маму и этого… дядю Лёню.
А я ведь еще помнила, как мама целовалась с папой! Как они прятались от меня по углам! А я пыталась найти их, застукать и смеяться…Глупая гусыня!
С Лёней мама не пряталась. Вернее, они не выставляли чувства напоказ. Они делали это когда
Да, да… словно ранку ковыряла.
Видела, бесилась, негодовала, срывала зло на всех и вся.
Рассорилась со всеми подругами, одноклассников возненавидела, с которыми раньше дружила. Парня, который мне в кавалеры набивался подняла на смех.
Зато сошлась с дикой компанией отморозков, шляющихся по нашему району. Это были реальные отбросы, тупые, но сильные. Мне казалось круто быть с ними. К счастью, они не особенно интересовались тем, что я противоположного пола. Конечно, я же была некрасивая…
Нескладная, неуклюжая, с острым подбородком. И нос мне казался каким-то неправильным из-за крошечной горбинки. Ее не видно было невооруженным глазом, но я-то видела! И рот чересчур большой, губы пухлые, все время приходилось их закусывать. И грудь выросла большая — что тоже дико бесило, стыдно сказать — я ее специально приматывала эластичными бинтами, или старалась купить плотную майку-лифчик, чтобы она все там сплющила.
Мама так переживала за меня! Так хотела помочь. Не придумала ничего лучше как согласиться уехать жить в столицу. К Лёнечке…
Блин! Это был полный треш! Мне и так было хреново, а тут еще переезд!
В новой школе я, само собой не прижилась. Меня не гнобили — на меня просто всем было плевать.
Почему-то я решила, что если смогу заставить маму бросить Лёню и вернуться к нам домой, то все снова станет как прежде. Мы с ней будем счастливы.
Как будто мы были счастливы без отца!
Что меня дернуло посмотреть то дебильное ток-шоу — не знаю. Но у меня появился план. План, как очернить Леонида в глазах матери.
Я начала действовать.
Сначала изменила тактику поведения. Стала с ним мила и дружелюбна. Стала веселиться по поводу и без. Старалась до него дотронуться. Просила взять меня на прогулку.
Мы с ним на самом деле пару раз выбирались гулять вдвоем. Я шла, сцепив зубы, пытаясь изображать радость и участие. Но как же я его ненавидела!
— А он?
— Что он? — выныриваю из воспоминаний, понимая, что все это время быстро и сбивчиво рассказываю Илику свою историю.
— Как он к тебе относился?
Как относился! В том то и дело… как к ребенку!
А я…
Он был на дежурстве. Мама, которая устроилась работать в поликлинику, пришла со смены.
Я лежала в кровати, стараясь не дрожать.
Мама спросила, что случилось…
Я бросилась ей на шею — у меня был разработан целый спектакль. Мне казалось, актриса я — что надо!
Сначала плакала и просила прощения, непонятно за что. Потом говорила, что мама самая лучшая, что я уеду… А потом…
— Я сказала, что Леня меня… что он ко мне…
— Я понял. — Ильяс говорит тихо, но сжав челюсти.
Ненавидит меня?
Я себя ненавижу. Это нормально ненавидеть такую мелкую, подлую душонку как я.
— Она мне не поверила.
Это было ударом! Мне казалось, стоит заикнуться о том, что Леня… и мама тут же прогонит его! Вернее, соберет вещи, и мы вернемся домой, к нашему счастью.
Мама сначала попыталась спокойно мне объяснить, почему не стоит делать так, как делаю я.
Я начала истерить, орать как потерпевшая.
Тогда мама меня ударила. Дала мне пощечину.
— А ты? — голос Ильяса, казалось, стал еще глуше, тише.
— Я была в шоке. Возненавидела ее в тот момент. Замкнулась. Они пытались со мной говорить. Хотели найти психолога. А я взяла и сбежала.
Украла у Леонида деньги из кошелька. И уехала в родной город.
Только…
— Я оставила записку на имя директора школы. Написала, что отчим был со мной слишком нежен, а мать его покрывает.
Да. Я сделала это. Я дрянь.
— И что было потом?
— Мама приехала за мной. На машине. Пыталась поговорить. Оказалось, что моей записке дали ход, на Лёню завели дело. Мне нужно было признаться, что я солгала. Но…
Я ушла в глухую оборону. Молчала, сцепив зубы.
А мама плакала. Просила прощения у меня за то, что…
— За то, что стала счастливой, да? — он качает головой.
Ильяс качает головой! Он… осуждает меня? Или что? Впрочем, какая разница? Это совсем не важно сейчас.
— Мама поехала обратно в Москву, сказав, что ей срочно нужно к Леониду. К мужу. Меня она оставила на старой квартире. Сказала, что свяжется с бабушкой, чтобы та присматривала за мной. И в школу свою я могу вернуться. И вообще. Жить я могу одна. Без неё. А я не хотела без неё! Совсем!
Была зима. Гололед. Мама ехала аккуратно. Но кто-то сильно спешил и вылетел на встречку. Кто-то, на ком не осталось даже царапины. А мама… мама прожила еще несколько часов.
А потом умерла. Я её убила.