My Ultimate Winter Playlist or Let's Do It
Шрифт:
– Если дама не против.
Дама гневным взглядом смерила напросившегося попутчика и уселась в противоположному углу. В такие моменты я ненавижу медлительность лондонских кэбов. Надеюсь, добродушному водителю аукнется наша радость с заднего сиденья.
***
Прикусить губу и с сосредоточенностью пятилетнего ребенка заплетать бахрому на шарфе в косички, когда рядом со мной сидит человек, которому я в приступе гнева наговорила кучу гадостей – в этом вся я. Да, он трижды заслужил, но я не могу так. Я чувствую себя виноватой в том, что он злится, в том, что он обижен. Глупо, да? А еще я жутко зла. А еще я терпеть не могу быть чересчур эмоциональной,
– Хеллс, - он первым нарушил тишину. Я вжала голову в плечи, будто он не позвал меня по имени, а ударил, и продолжила с двойным усердием заплетать шарф. Я должна успокоиться прежде, чем смогу повернуться к нему, посмотреть в глаза и спокойно продолжить разговор, что уже который раз превращается в катастрофу.
Он взял мои руки в свою и повторил попытку:
– Скажи же что-нибудь.
Я закусила нижнюю губу так, что она превратилась в белую линию, и посмотрела на Бенедикта, как смотрит ребенок, сделавший шалость, и не знает, накажут ли его или только пожурят. Испуг и надежда.
– Привет, - выдала я с полувопросительной интонацией. Подходит ли это под понятие «Что-нибудь»?
Он улыбнулся, его напряженные черты лица потеплели, сгреб меня в объятия, я не сопротивлялась, уткнулась носом в его воротник, закрыла глаза и попыталась расслабиться, но меня словно озноб бил. Бенедикт почувствовал, как я вся дрожу, и прижал к себе еще сильнее. Наверное, сейчас мне бы поставили диагноз паническая атака, и были правы, если бы я верила во все психологические заключения. Я пыталась унять дрожь размеренным глубоким дыханием, вдыханием его тепла, отстраненными мыслями. Черт, да если бы это помогло избавиться от снедающей меня мысли, то я хоть сейчас встала и спела бы «Звездно-полосатый флаг» или «Боже, храни королеву». Всегда была политически-равнодушна и считала древнеримское «Где хорошо, там и родина» самой ценной политологической мыслью за всю историю науки.
– Может, поделишься со мной, что с тобой происходит? – спросил Бенедикт, я ощущала, как голос вибрацией зарождается где-то в легких, но до осмысливания слов у меня не доходило. Слушать потоки воздуха, ощущать голос, забыть о смыслах, успокаивает. Но он не сдавался, - Прости меня, ты права, я слишком бурно реагировал на простые, обыденные вещи, был зациклен на себе. Прости, не знаю, что на меня находит, когда я вижу твои улыбки, обращенные к другому. Разумом я понимаю то, что ты сказала мне тогда на Потсдамплатц, но… Прости меня, душа моя.
– Я не душечка, - вскрикнула я, будто меня ранило нерасслышанное слово. – Перестань употреблять притяжательные местоимения, - дрожь, паника, а с ними и возмущение вернулись.
– Да что с тобой? – в который раз за вечер спросил он. На этот раз его лицо выражало не только обеспокоенность, но и беспомощность. Он видел мое состояние и понимал, что один неосторожный шаг, и я взорвусь. Он хотел помочь, но, не зная причины, был так же беспомощен, как я, пытаясь совладать с собой. – Объясни, что с тобой происходит, пожалуйста, - взмолился он.
Считай паучков и рассказывай, пока твои иррациональные (будто бывают другие) фобии не свели тебя с ума.
– Насколько хорошо ты знаком с творчеством Чехова? – начала я издалека, но и из близка. Бенедикт изобразил немой вопрос «Да ты издеваешься», но посмотрел на меня, понял, что нет, и ответил, что с хрестоматийными произведениями и драмами знаком не понаслышке. – На втором курсе у нас в программе на ряду с другими его произведениями был включен рассказ «Душечка». Ты же знаешь,
– Ты – мечта психиатра, специализирующегося на отношениях полов, - улыбнулся Бенедикт.
– Ага, Хиддлстон мне уже делал подобные комплименты, - ответила я, возвращая свой обычный тон. Оказалось, двинуть спич было достаточно, чтобы вернуть себе самообладание.
– А еще у тебя извращенное понятие настоящих отношений, но это ничего, понимание еще придет, - утешил меня еще один специалист. Свалились на мою голову мозгоправы, толкователи законов человеческой души.
– Кто бы говорил, - не удержалась от замечания я. Бенедикт посмотрел на меня, как на выдавшее очаровательную глупость дитя, потянул за шарф и поцеловал. – На свое поведение посмотри, - промямлила я, сражаясь с его губами.
– Для меня тоже в новинку строить отношения с ненормальной, которая черпает страхи из русской классики, - прошептал он, отстраняясь, чтобы торможение не столкнуло нас лбами, на этот раз в прямом смысле. «Как он только успевает все замечать и контролировать?» – удивилась и умилилась я, но остаться в долгу перед его остроумием не могла:
– Кто тебя учил с девушками общаться? Создание Франкенштейна в самом начале карьеры?
Комментарий к You Don’t Own Me
http://vk.com/doyoubelieveinfaeries
Хештэг к главе #MUWP_DontOwnMe
========== Heart-Shaped Glasses ==========
Inspired by: Marilyn Manson – Heart-Shaped Glasses
– Передай ему, чтобы он заткнулся, - простонала, отрывая голову от подушки. Такое впечатление, что меня вчера на каторгу в каменоломни свезли. Я отвоевывала у бессилия и кровати себя же по миллиметру, с боем и мучительными возгласами о пощаде.
– Заткнись, - послушно повторил за мной Бенедикт. Ясное дело, это не помогло, телефон продолжал исторгать отчаянные крики Рихарда Круспе, который предлагал наконец-то проснуться для разнообразия. Очаровательный и благородный спаситель пробубнил что-то невразумительное и с головой зарылся в одеяло. Моя рука драматично, как в последних кадрах фильмов ужасов с намеком на продолжение, сомкнулась на источнике шума в погожее зимнее утро вторника. Что-то в этом словосочетании было не так. «Вторник», - я повторила про себя еще раз и поняла, это значит, я должна еще четыре для ходить на работу и создавать вокруг своей персоны бурную деятельность.
Прилагательное «бурный» всколыхнуло во мне бурю свежайших воспоминаний о том, как мы вчера мирились. Только зашли, и с порога…это был первый. Потом я решила принести нам чай в постель…то есть на диван…это два. Дальше мы решили дойти до спальни, потому что засыпать в гостиной чревато неприятными последствиями в виде затекших конечностей…это три. А…
– Может, останешься дома, - предложило одеяло в ответ на мои отчаянные попытки покинуть поле битвы. А потом коварно попыталось затащить меня в свои объятия.