Мы взлетали, как утки...
Шрифт:
– Товарищ Ильюшин интересовался: когда Вы появитесь в Москве. Свяжитесь с ним по этим вопросам. Вы у нас теперь специалист по этой машине, к которому все прислушиваются. Вы давно женаты?
– Нет, 23-го июня расписались. Свадебным путешествием у нас был прошлый прилет в Москву.
– Молодожены! В трудное время родился Ваш брак. Жена откуда?
– Перед войной жила и работала в Ковно, на авиазаводе, начальником 3-го отдела Летно-Испытательной службы. Ее эскадрилья, кстати, осталась под Гродно, я совсем забыл об этом. Она добровольно вызвалась быть стрелком на моем самолете. У меня все стрелки - добровольцы и из этой эскадрильи связи и управления Ковенского авиазавода. Штатом штурмового полка стрелки не предусмотрены, они под одноместный 'Ил-2' создавались.
– Как всякая бюрократия, военная бюрократия всегда отстает и действует по сложившемся обстоятельствам, но мы рассмотрим этот вопрос в ближайшее время.
Само совещание было достаточно коротким, для меня, во всяком случае. Коротко отчитался о проведенной операции, задействованных силах и средствах, высаженных авианаводчиках, потерях своих и противника. Получил приказание подготовить полный отчет об операциях с 22-го по 26-е июня и прочитать в академии Генштаба доклад на эту тему. Так что отдыхаем еще целую неделю в санатории 'Авиатор'. Правда, попутно предстоит решать кучу поднятых вопросов. Ракеты РС-82РК и подобные РС-132РК вместе с установками РО-82РК и РО-132РК приняты на вооружение РККА и запущены в массовое производство. Контейнеры КМГ-100, 250, 500 и 1000 постигла та же участь, кроме того, АТ-4 и АВД-41, взрыватели мгновенного и замедленного действия для осколочных гранат, кумулятивных бомб и авиаустанавливаемых мин и мелких бомб так же встали на поток, и массовое применение. Больше не придется бомбардировщикам таскать тяжеленые и неудобные РРАБы, и постоянно заниматься их сборкой и разборкой. Собранный контейнер мог храниться долго, в том числе и со взрывателем АВД, в котором колба с кислотой теперь разбивалась при ударе. А время выставлялось в момент установки взрывателя на изделие, то есть при снаряжении. Поставлены в производство зажигательные баки ЗБ250АС и ЗБ500АС, и похожие серии Р и РТ, снаряжение которых происходит на заводе. Бак РТ при сбрасывании разделяется на три части. Все это вооружение разрабатывалось и испытывалось в 'ведомстве' Сакриера, но попасть на вооружение не успело. Сейчас ускоренным образом оно вводилось в бой. Я-то считал, что небольшого толчка хватит, чтобы разбудить болото Управления снабжения и вооружения, но, оказалось, что проблема была давно запущена, и, скорее всего, чьи-то разведслужбы постарались, помимо обычных в этой среде завистников и карьеристов.
Лавочкин доводить машину решил с М-107, ну и пусть ждет его, проще всего оказалось договориться с Гудковым, которого мы и уволокли с собой в дивизию. Тот смекнул, что при таком внимании к ней, ему удастся вывернуться из застарелого конфликта с Лавочкиным и Горбуновым. Он стал исполняющим обязанности инженера дивизии.
Для Ксюши настали райские денечки и ночки. Так как она была в Москве до этого один раз, то ее интересовало все в столице, и иногда удавалось выкроить время и для посещения театров и музеев. В общем, она повышала культурный уровень, а я - обороноспособность страны. Но дважды меня выволакивали на культурные мероприятия. Однако, как любой отдых, и этот имел свой срок, и после лекции в Академии 30-го июня, мы заняли места в кабинах.
В Двинске и рядом с ним уже сидит три полка из пяти по штату. Штурмовой полк медленно, но пополняется по 5-ти эскадрильному штату: 4х17 самолетов 'Ил-2', из них один учебный, и эскадрилья разведки, связи и управления. Истребительные полки пришли большими, старого штата: 64 самолета ЛаГГ-3. Создавались они весной 41-го, а приказа переходить на 30-самолетный полк еще не выпустили. Мамушкин принял должность замкомандира дивизии, теперь он подполковник и получил Красное Знамя за бои в Литве и Белоруссии. Командиром штурмового полка стал полковой комиссар Мирошкин, кавалер ордена Ленина. Народу стало много, все разношерстные, большинство истребителей участия в боях не принимали, но с переводом строевых полков, вооруженных 'МиГ-3', возникла заминка. Сейчас снять с фронта два полка практически невозможно. Выручило то обстоятельство, что 'отдыхал' в 'Авиаторе'. Забросил удочку Новикову, и потихоньку провел 'собеседования' с большой группой 'безлошадных'. Плюс составил собственное мнение по некоторым товарищам, так как на отдыхе видно, кто чем занимается. Пьяниц в полках и так хватает. В результате приняли пополнение в 75 человек, полностью освоивших 'МиГ-3', и начали поступать машины, часть новых, из Харькова и Москвы, а часть из ремонтов, но с новыми двигателями. Кроме того, под Москвой начал формирование 401-й ИАП, набираемый подполковником Супруном, известным на весь Союз летчиком. Он, тоже войдет в состав дивизии. Чуть позднее поступила команда формировать 215-й штурмовой ЗАП, для подготовки летчиков штурмовиков, но это произошло на полмесяца позже, когда был выполнен план развертывания 61-го полка. 16-ть двухместных машин в полку, из них 14-ть нормальных, а два - полевая переделка из стандартного одноместника. Мирошкин гоняет более 'молодых' на бомбометание и ракетные стрельбы. Машины поступают в час по чайной ложке. Ни одноместные, ни двухместные не идут. Так в неполном составе 2-го июля были переброшены под Овруч, на место будущего котла. Контратака 5-й армии Потапова захлебывалась в условиях безраздельного господства в воздухе немецкой авиации. Утром 2-го мы приземлились в Овруче, но, толку от нас - никакого. Говорили-говорили о воздушной войне, а на место мы прибыли без локатора. В дивизии три полка, один из них штурмовой, а два на ЛаГГах, разведчики остались под Гродно, у нас всего два 'Аиста'. В общем слепые и глухие, а Птухин уже кричит по телефону: 'Давай-давай'. Свои самолеты он уже пожег, теперь за мои взялся. Так как мы - резерв Ставки, доклад пошел туда, рассредоточил самолеты и выслал 'аиста' на разведку. Немцы накопились у переправы через Случь у Чижовки и Новоград-Волынском. Южнее еще есть переправы. Пришлось идти туда полным составом, только две эскадрильи остались прикрывать аэродромы. Появления большой группы самолетов немцы не ожидали, а когда ракетные 'Илы' начали гвоздить по батареям МЗО, то возникла паника, которую мы гасили, с одного захода сбрасывая весь имеющийся боезапас контейнерных бомб. Провели одну атаку и пошли домой. Пусть разбираются сами с этими завалами. На отходе появились мессера, но, группы у нас плотные, никто не отстал, прикрытие большое, истребители в штурмовке участия не принимали и имеют большой боезапас. Идут в лобовые, и отсекают немцев от штурмовиков. А навстречу еще идет тридцать два самолета с полными танками и боезапасом. Сели все, несколько ЛаГГов нуждаются в ремонте. Однако звонок из Киева: большая группа немецких самолетов следует к нам в гости. Но, отбомбились они не по нам, а по плохо замаскированным и, частично, ложным аэродромам у Коростеня. Кто-то поднял остатки истребителей оттуда, и мы успели дозаправить свои машины. Через двадцать минут после начала бомбардировки аэродрома в Коростене, подошли наши ЛаГГи. Состоялся довольно сильный воздушный бой, из которого немцам пришлось выходить досрочно, в результате потери у них были выше, но и нам досталось: семь машин вынуждено сели в Коростене, две перевернулись на воронках, четверых сбили. Больше топлива и боеприпасов не было. За каким хреном нас сюда послали - неизвестно! Лишь к вечеру пришло топливо на железнодорожную станцию и боеприпасы в Овруч. Но, одновременно с этим и приказ Ставки вылететь в Славутич. Здесь наши действия были запоздалыми и отвратительно организованными. Списали все на Птухина, дескать, он виноват. Он, действительно, добивался перевода ОАГ к нему, чтобы хоть чем-то помочь наземникам, а меня держали в Москве ради лекции в Академии.
Отход на Славутич сопровождался капитальными проблемами! Аэродромы там оказались неподготовленными к посадке в вечерних и ночных условиях. Пришлось садиться в Чернигове и потом перебираться на место. Потеряли целые сутки, а немцы за это время заняли Житомир. Наконец приехал локатор, и прилетела эскадрилья управления. У них скоростенка маленькая, а нас гоняют на пределе нашей дальности. Немцы держат свои Ju-87, которых у них здесь много, на пределе нашей дальности в Остроге. Пришлось вешать ПТБ ночникам, которых уже 16-ть. Все двухместные 'Илы' переделаны в них. В качестве разведчика и осветителя задействовали Пе-2 45-го СБАП. На нем вылетел лично Астахов, бывший шеф Ивана Филимоновича, который четвертый день командует ВВС фронта, больше ни одного летчика-ночника, освоившего Пе-2, у него не было. А в авиации так: некому выполнить - выполняй сам. Правда, на постановку задач он не прилетел, отделался телефонными разговорами. Мы прибыли раньше его, и уже работали по прожекторам и позициям артиллерии, когда он подсветил цели. Восемь из шестнадцати машин пошли на стоянки 'Юнкерсов, а остальные работали ракетами по местам скопления снабжения и боеприпасам. Взрывов было много, ночников у немцев не оказалось. Генерал Астахов мужественно выполнил пять заходов, и база в Острове была разгромлена. На утро ее прилетели добивать СБ, но по ним даже зенитки не стреляли. Вхолостую сработали, только два бомбардировщика потеряли на отходе.
Астахов, как бывший начальник Управления снабжения, смог организовать и более-менее регулярный подвоз боеприпасов, и топлива, и запасных частей, но и он не волшебник! Там в Славутиче, на лыжной фабрике, родился Гу-82, его слепили из битого Су-2-м-82 и Лагга, который сел с заклиненным двигателем по воде. Несмотря на возражения Гудкова, маслорадиатор ушел за кабину, а два воздухозаборника для него, поместили в центроплане. Вооружение - четыре пушки ШВАК, которых у нас было много: снимали с 'Илов'. Поверх обшивки пустили стальной лист, а одну верхнюю юбку коллектора намертво пришили к корпусу. Машина получилась очень даже ничего. Худовата с боков, если смотреть сверху. У Ла-5 там фальшборт шел, но, пока не до изысков, тем более, что с двигателями М-105П возникли серьезные перебои. Я сфотографировал машину, и отправил снимок в Москву с нарочным. Места для крепления РО (подвески для ракет) у него имелись, и точки подвеса могли быть поставлены, но мы делать ничего не стали. Готовили еще двигатели с разгромленного 211-го бап, потому, что с ремонтом основных двигателей возникли солидные сложности. 211-й бап отошел сюда после Житомира и у него было исправно 7 Су-2, остальные одиннадцать стояли без колес и 'каннибализировались'. М-88 уходили на Су, а М-82 - на Гу.
В итоге, собрали 8 истребителей, два звена, которые активно задействовали в качестве верхнего прикрытия. Они, конечно, уступают и 'Мессам', и 'МиГам' по высотности, и обзор назад слабоват, хотя зеркала заднего обзора у всех есть, но летают, и скорость у них не меньше, чем у 'фридриха' на средних высотах, у которого у самого с обзором не сильно хорошо обстояло. Два отражателя воздуха, расположенные за двумя верхними парами цилиндров, и низкая температура масла, позволяли не перегревать двигатель даже на форсаже, так что держать повышенные обороты он мог довольно долго: до 20 минут. После это требовалось открыть 'жабры' на две-четыре минуты. Была мысль сделать автомат, следящий за температурой, но интенсивность вылетов мешала этому.
17-го июля немцы пошли на Белую Церковь, пытаясь отрезать наши части под Уманью. Ситуация стала совсем поганой, похоже, что паника охватила наши войска 6-й и 12-й армий. Мы продолжали работать в Южном направлении, и иногда помогали в обороне Коростеньского УР. Но, немцы ударили на Бобруйск, и взяли его. Нас переключили на Гудериана, работать в двух направлениях становилось совсем неудобно. Требовалось постоянно решать, где в данный момент потребность в нас выше. Это можно было получить только от собственных авианаводчиков. Остальные безбожно врали. Но, радиус в триста километров удавалось держать. К исходу третьей недели боев подошел к концу моторесурс всех машин штурмового полка, и большей части ЛаГГов. Заявки на двигатели и новую технику ВВС не выполняли, и я был вынужден запросить Ставку о наличии сменных машин и двигателей. Ставка молчала двое суток, затем поступила команда отводить по-эскадрильно на 16-е САМ (самостоятельные авиамастерские) в Конотоп. Но, в тот день немцы завершили окружение 6-й и 12-й армий, двумя колоннами вышли к Днепру у Карнауховки и Днепропетровска. Захватили целенькими мосты и форсировали его. А я туда не достаю! Туда - 380 км. Высадили наводчиков и ждем. Телефоны надрываются: 'Давай сюда, давай туда, плохо там, плохо тут'. Терпение, ребята, только терпение. У меня всего по пять-шесть часов на машину осталось. И переснаряжаться некогда. Уже пошли угрозы, когда пришло сообщение от наводчика, что немцы повторяют ошибку Гота. Видимо, этот маневр у них отрабатывался и является стандартным в их тактике. Прорвав оборону, они стремятся максимально быстро сманеврировать направо или налево, чтобы перерезать как можно больше путей снабжения, и Клейст бросился влево, на Киев. К Щербакам, к двум мостам через Псел. А там и сидели мои наводчики и диверсионная группа ОсНаза НКВД. Звоню Астахову:
– Федор Алексеевич! Шкирятов.
– Что ж ты, гад...
– В Миргороде или Полтаве топливо и боеприпасы для меня найдутся, через два часа?
– Не понял!
– По моим данным Клейст повернул на север, это - точные данные. Иду к Щербакам всей дивизией. Топлива назад не хватит. Нужна посадка в Миргороде или Полтаве.
– Вот теперь понял! Поэтому никуда и не вылетал?
– Поэтому, было непонятно: что он будет делать, а удар я могу нанести только один.
– Взлетай, топливом обеспечу точно, и посмотрю, что можно сделать с '82-РК'. Сообщу на подходе. 'Двойка' - Миргород, 'Тройка' - Полтава.
Дал команду 'По машинам, к запуску'. У немцев впереди действует 'Бранденбург', потому, что мосты через Ворсклу тоже захвачены, Коля передал, что два 'БА' и десяток крытых 'ЗиС-6' и две 'тридцатьчетверки' - это диверсанты. Он перелетает от Дашковки на север. Ну, а теперь кто кого обгонит! Мы, правда, больше 350 держать не можем, иначе все болты высыпятся. Через полчаса вслед за нами взлетают ЛаГГи и Гушки. Они нагнали нас за Оболонью, сбросили ход, перестроились для боя. Сюда наш хлипкий локатор не достает, вся надежда на наводчиков. Колонну Клейста немцы прикрывают. В воздухе у них до 24 'мессеров', сменяющих друг друга. Немецкая разведка свернула от Волошина вправо, там пролетел немецкий разведчик, который увидел, что наши войска занимают оборону. Звено 'Илов' зашло с севера вдоль дороги. Красиво идут, не 'Илы', немцы, красное знамя развивается. Вниз пошли кассеты. Они еще и по рации кричали на чистом русском: 'Мы свои, 'горбатенькие', мы свои!' Были своими, я не сомневаюсь. Немецкая колонна растянулась километров на сорок. В Кишеньках довольно большое скопление войск, там мост, а берега Ворсклы болотистые. 'Гушки' и 'МиГи' закрутили карусель с 'мессерами', а 'ЛаГГи' следуют за штурмовиками. Большая часть из них с ракетами для подавления ПВО. Кроме 'Лаггов', ракеты на машинах командиров штурмовых эскадрилий. Остальные загружены кассетами, а полный боезапас нам уже не поднять. Здесь голая степь, практически, ни кустика. Небольшие лесопосадки в один ряд, чтобы зимой снег с полей не сдувало. Поля все в золоте спелого хлеба, а мы по этой красоте кассетными бомбами и ракетами, напалмом и ливнем пуль и снарядов. Впервые немцы попытались атаковать 'Илы', потому что мы были вынуждены растянуться. Но, 'ЛаГГи' среагировали сразу, и десятку 'Мессеров' прорваться к нам не удалось. Двадцать пять минут штурмовки, и начинаем отход вдоль Ворсклы к Полтаве. Есть потери, сбито два 'Ила', шесть 'ЛаГГов' и три 'МиГа'. Потери в штурмовой группе от зениток. Немцы теперь их 'прячут'. Открывают огонь с очень коротких дистанций, чтобы ракетами не досталось. Заградительного не ведут. Обучаются!