Мясной Бор
Шрифт:
— Обижаешь, начальник! — крикнул Гусман.
Олег рванул из-за пазухи переложенный туда загодя пистолет и тут увидел, как в левой руке Белобородько возникла вдруг граната. Сержант потянулся к ней правой рукой, и в голове Кружилина промелькнула праздная мысль о том, что этот тип, видимо, левша, иначе действовал бы в обратном порядке.
«Вдруг выстрелить не успею», — грустно подумал он, изготовившись бить из пистолета навскидку.
Белобородько схватил уже пальцем кольцо, но выдернуть чеку не успел. Короткой очередью из автомата Чекин свалил и его, и Гусмана, который тоже сунул руку за отворот шинели…
Документов при них не оказалось.
Получив
Летевший с ним Василевский открытым текстом говорил о том, что их миссия носит еще и политический характер: мы, дескать, на пороге серьезных переговоров с союзниками. Верховный жмет на них по поводу открытия второго фронта, поэтому неуспех этой операции может отрицательно сказаться на результатах внешнеполитических действий. «Не хватало еще, чтоб меня обвинили в срыве этих переговоров», — с тоской думал Кирилл Афанасьевич, давно уже приготовившись к любому повороту незадачливой его судьбы.
В Малой Вишере Мерецков узнал, что 5 июня 59-й армией была предпринята серьезная попытка пробиться к Власову западнее Мясного Бора. Коровников с санкции Хозина, теперь уже убывшего отсюда на место Мерецкова в 33-ю армию, бросил на прорыв 165-ю стрелковую дивизию, только что прибывшую на фронт из города Кургана. Дивизия дралась вот уже пятые сутки, и, хотя полегла почти вся, рванувшись в заполненную немцами горловину без артиллерийской подготовки, решительных изменений в обстановке бессмысленная жертва не принесла.
В кольце оказались не только регулярные части, но и партизанские отряды Сотникова, Савельева и Носова. По приказу собственного командования в Ленинграде они двинулись ко 2-й ударной армии, когда та получила приказ на отход. А за ними потянулось и местное население — женщины с детьми и старики, обреченные вместе с остальными на голодную смерть. Вся эта масса советских людей, верящая во всемогущество Красной Армии, двинулась за ней, чтобы выйти на Большую землю, и теперь находилась с дивизиями и бригадами армии в огненном аду окружения.
Анализировать ошибки Хозина, которые он нагромоздил здесь, у Мерецкова с Василевским не было ни времени, ни желания. Надо было спасать армию Власова и его самого вместе со штабом. А обстановка была из ряда вон сложной. На западе отступавшие части едва сдерживали противника, а на востоке изо всех сил стремились выбить немцев из Долины Смерти. Армии Яковлева и Коровникова, растянувшись на большое расстояние, пытались не дать пришельцам расширить захваченные ими участки в коридоре.
Мерецков и Василевский наскоро сколотили ударную группировку из трех потрепанных уже стрелковых бригад, усилили ее танковым батальоном. На рассвете 10 июня, после короткого артобстрела, произвели атаку наличными силами. Но атака захлебнулась.
— Охолонь, Кирилл Афанасьевич, — остановил Василевский разъярившегося Мерецкова, который потихоньку впадал в панику, скрывая это состояние непривычным для знавших его подчиненных агрессивным поведением на командном пункте. — С наскока их не возьмешь, думать надо. И прикидывать, где и что можно наскрести по фронтовым сусекам. Ведь не просто народ здесь кладем, а с благородной целью: товарищей выручаем.
Слова начальника Генштаба были вполне справедливы. Ведь нередко бывало, что гнали на смерть не только с благородной целью, но из-за амбиции, из-за душившего армию, бюрократизма, по неграмотности командиров, в результате безответственности и прямого воровства интендантов, плохой обеспеченности оружием и боеприпасами. И вообще из-за отсутствия элементарного умения воевать.
В стране, где человеческая жизнь, отдельно взятая личность ничего не стоила, не была создана, увы, наука сбережения людей на войне, не выработаны принципы, по которым командиры Красной Армии обязаны были заботиться о сохранности живой силы, отдельно взятого красноармейца.
…У Березнева было собственное объяснение грянувших событий. Евгений Ефимыч служил у Коровникова замом по инженерным войскам с 3 мая, смотрел на происходящее вокруг свежими глазами, поскольку прибыл к Мясному Бору из 4-й армии.
Началась его деятельность на новом месте с организации вывоза по узкоколейке имущества кавкорпуса. Сами гусевцы выходили пешком, коней бедолаги съели, а в вагонах везли седла, лошадиную сбрую. Евгений Ефимыч сказал было в штабе, что надо бы вывозить по дороге немощных бойцов, люди, дескать, важнее седел. Но Коровников резонно заметил, что кавалеристов без седел не бывает и ему никто не позволит уменьшить боеспособность советской конницы.
Бойцы частей, охранявших коридор и узкоколейку, повадились уходить с позиций в тыл за обедом с котелками в руках. Кухням к огневому рубежу не проехать, термосов у службы тыла не было, и потому, как только кишка начинала требовать свое, красноармейцы, повинуясь чувству голода, покидали огневые точки, бренча котелками, направлялись к кухне, согласно поговорке: овес за конем не ходит. Березнев и на это внимание начальника штаба армии обратил, но ему вежливо напомнили, что тыл вовсе не его заведование, пусть лучше командует саперами.
Противник эту процедуру изучил, и когда в очередной раз возвращались бойцы, отобедав, на войну, красноармейцев встретили огнем немцы, занявшие их позиции.
Когда это приключилось, штаб 59-й армии перенесли к Мясному Бору. Одну из землянок заняли Коровников и его комиссар. К ним и заявились Мерецков с Василевским, оттуда и принялся Мерецков руководить. Для начала вызвал к себе для доклада начальника инженерных войск.
К удивлению Берёзнева, командарм заявил:
— Вот он, мой зам по инженерной части, лично занимался укреплением переднего края армии и лучше всех знает обстановку.
«Раньше он вовсе не был обо мне такого лестного мнения», — подумал Евгений Ефимыч, пытаясь понять причину такой перемены.
Но все, что знал, рассказал, кроме походов за питанием, конечно, чего уж тут. Этой подробностью дела не поправишь, и неудобно перед начальником Генштаба сор из избы выносить.
После него, Березнева, сам Коровников доложил о дислокации немцев, ему начальник разведки подготовил справку.
— Западнее Ленинградского шоссе наступают на нас и Вторую ударную три пехотных дивизии, одна полицейская войск СС и отдельные части, — сказал Иван Терентьевич. — Раньше эти отдельные оборонялись на других участках фронта, теперь сведены в бригады. На соседа Яковлева со стороны Новгорода давят группы «Хоппе» и «Яшке». С запада атакует армию Власова группа «Герцог». А из Чудова над нами нависает усиленная в последнее время группа «Вендель»… И опять же «Яшке» висит…