Мятежник

Корнуэлл Бернард

– Мы готовы сегодня днем присмотреть дом?
– спросила она с надеждой.
– Я и правда устала от миссис Коббольд.

Миссис Коббольд владела пансионом на Монро-стрит и начинала подозревать, какие отношения связывают Ридли и Салли.

– Мы ищем не дом, - поправил ее Ридли, - а квартиру. Мой брат знает кой-какие, сдающиеся в аренду.

– Квартиру, - повторила она с подозрением.

– Большую квартиру. Высокий потолок, ковры, - Ридли взмахнул руками, изображая изобилие.
– Место, где ты могла бы держать собственных ниггеров.

– Я могу завести ниггера?
– с восторгом спросила она.

– Двух, - раскрасил Ридли свое обещание.
– Горничную и повара. Потом, конечно, когда появится ребенок, сможешь завести няню.

– И еще я хочу экипаж. Вроде вон того, - она показала через окно на элегантный четырехколесный экипаж на кожаных рессорах и с черным полотняным верхом, откинутым назад, обнажив обивку из стеганой алой кожи.

В экипаж были впряжены четыре одинаковые гнедые лошади. На козлах сидел чернокожий кучер, а второй негр, раб или слуга, помогал подняться в экипаж даме.

– Это ландо, - сказал ей Ридли.

– Ландо.

Салли произнесла это слово, как бы пробуя его на вкус, и оно ей понравилось.

Высокий, бледный как мертвец мужчина сопроводил даму в коляску.

– А это, - сообщил Салли Ридли, - наш президент.

– Вот тощий то!
– она наклонилась, чтобы рассмотреть Джефферсона Дэвиса, стоящего у экипажа с цилиндром в руке, он прощался с двумя мужчинами на крыльце отеля. Закончив с делами, президент Дэвис сел напротив жены и водрузил блестящий цилиндр на голову.
– Это и правда Джефф Дэвис?
– спросила Салли.

– Он самый. Он с женой остановился в отеле, пока ему не подыщут дом.

– Никогда не думала, что увижу президента, - произнесла Салли, во все глаза таращась на ландо, когда то свернуло со двора и прогрохотало под аркой на Мейн-стрит. Салли улыбнулась Ридли.

– Ты и правда вовсю стараешься быть милым, да?
– сказала она, будто Ридли лично организовал так, чтобы президент временного правительства Конфедеративных Штатов Америки продефилировал под окном ради Салли.

– Я и правда вовсю стараюсь, - подтвердил он, потянувшись через стол, чтобы взять ее левую руку. Он поднес ее к губам и поцеловал пальцы.
– И буду продолжать вовсю стараться, чтобы ты всегда была счастлива.

– И малыш, - Салли вдруг начала чувствовать себя матерью.

– И наш малыш, - сказал Ридли, хотя эти слова почти застряли у него в глотке, но он выдавил из себя улыбку, а потом достал новое золотое кольцо из кармана, вытащил его из замшевого мешочка и надел на ее палец.

– У тебя должно быть обручальное кольцо, - объяснил он. Салли стала носить свое старинное серебряное кольцо на правой руке, а левая оставалась пустой.

Салли некоторое время рассматривала эффект от маленького золотого кольца на пальце, а потом засмеялась.

– Это значит, что мы женаты?

– Это значит, что ты должна выглядеть респектабельно в глазах владельца жилья, - ответил он, взял ее правую руку в свою и стащил с пальца серебряное кольцо.

– Осторожно!
– Салли попыталась выдернуть руку, но Ридли крепко ее держал.

– Хочу его почистить, - объяснил он, кладя кольцо в замшевый мешочек.
– Я буду хорошо о нем заботиться, - обещал он, хотя, по правде говоря, решил, что это старинное кольцо станет отличным сувениром на память о Салли.
– А теперь идем!
– сказал он, взглянув на большие часы над столиком с резьбой.

– Мы должны встретиться с моим братом.

Они шли по залитым весенним солнцем улицам, и люди думали, какую прекрасную пару они составляют - привлекательный офицер-южанин и его прекрасная грациозная девушка, раскрасневшаяся от вина и смеющаяся.

Салли даже сделала несколько танцевальных па, воображая, какое счастье принесут грядущие месяцы. Она станет респектабельной леди с собственными рабами и живущей в роскоши.

Когда Салли была маленькой, ее мать иногда рассказывала о прекрасных домах богатеев со свечами в каждой комнате и перьевыми матрасами на каждой постели, и что там едят с золотых тарелок и не знают, что такое холод.

Их вода не вытекала из замерзающего зимой ручья, в постелях не было вшей, а руки не были покрыты мозолями и ссадинами, как у Салли. Теперь она тоже станет такой же.

– Роберт сказал, что я буду счастлива, если просто перестану мечтать, - призналась она любовнику, - если б только он сейчас меня видел!

– Ты сказала ему, что отправилась сюда?
– поинтересовался Ридли.

– Конечно же нет! Я больше не желаю его видеть. Пока не стану настоящей леди и тогда смогу позволить ему открыть дверцу моего экипажа, а он даже знать не будет, кто я такая, - она засмеялась в предвкушении этой сладкой мести своей прежней нищете.
– Это экипаж твоего брата?

Они подошли к углу Кэри-стрит и Двадцать четвертой. Это был мрачный уголок города, расположенный близко к железной дороге Йорк-Ривер, которая шла между мощеной улицей и скалистым берегом реки.

Ридли объяснил Салли, что у его брата дела в этой части города, и потому им пришлось пройтись пешком по улицам. Теперь, находясь уже в шаге от того, чтобы избавиться от девчонки, он почувствовал угрызения совести.

Сегодня вечером она составила приятную и легкую компанию, ее смех не был натужным, а взгляды других мужчин на улице льстили своей ревностью. Потом Ридли вспомнил о ее столь не реалистичных амбициях, об угрозе, которую она собой представляла, и укрепился в намерении совершить неизбежное.

– Вот экипаж, - сказал он, гадая, была ли эта большая, безобразная коляска с задернутыми занавесками и правда экипажем Дилейни, хотя самого его не была видно, лишь огромный негр сидел на козлах позади двух костлявых лошадей в обветшалой упряжи и с продавленными спинами.

Негр опустил глаза на Ридли.

– Вы мистер Ридли, масса?

– Да, - Ридли почувствовал, как Салли в страхе сжала его руку.

Негр дважды стукнул по крыше коляски и занавешенная дверь отворилась, а за ней оказался худой человек среднего возраста, его улыбка обнажала отсутствующие зубы, на глазу было бельмо, а волосы давно не мыты.