Мычка
Шрифт:
Мысли спутались, понеслись вихрем, сталкиваясь и разлетаясь. Одна идея сменяет другую, за ней теснится следующая. Что делать, попытаться метнуть нож? Но во тьме, из столь неудобной позиции, бросок не получится удачным. Расчехлить лук, наложить стрелу? Но тетива в заплечном мешке, времени не хватит даже на то, чтобы нащупать упакованный на самое дно клубок. Достать меч, ударить хоть кончиком. Но яма глубока, а мелкий порез на ноги лишь взъярит корчмаря.
Шаги приблизились, со стенок посыпалась мелкое крошево, забарабанило по голове земляным дождем. Еще немного, и последует удар, что оборвет бесплотные мучения. Разум вскипел, не в силах изобрести достойный выход из ситуации, откуда выхода нет. Отчаянье плеснуло волной, накатило оцепенение. Закрыв глаза, Мычка осел, ткнулся головой в землю, застыл, не двигаясь, и почти не дыша.
Шорох прекратился, донеслось тяжелое дыхание, будто кто-то навис над ямой. Тишину разорвал грубый голос:
– Эй, есть кто живой?
Увесистый камень ударил в спину, заставив поморщится от боли, за ним последовали еще пару поменьше. Клацнуло, зашуршало. Где-то сверху занялся огонек, разросся, осветив ловчую яму до самого дна. Послышалось сопенье. Похоже, ночной гость пристально рассматривал добычу.
– Слышь, паря, хорош прикидываться!
– В голову ударил камушек, другой. Голос хмыкнул, проворчал в раздумье: - Неужели убился? Вроде, не шибко и высоко. Ну да ладно, не придется руки марать.
Вновь посыпалась земля. Мычка уже приготовился к очередному удару в голову, но вместо этого что-то мягко шлепнулось, вскользь коснувшись бока. Пользуясь отблесками пылающего над ямой факела, Мычка скосил глаза. Толстенная веревка и крюк. Веревка дернулась раз, другой, пошла вверх, крюк ушел следом, вновь вернулся. Очень медленно и осторожно Мычка сдвинулся, не намного, совсем на чуток, но этого хватило, крюк зацепил перевязь и край рубахи.
Сверху победно воскликнуло, потянуло. Крюк дернулся. Мычка с трудом сдержал крик. Металлическое острие прошлось по ребрам, оставив глубокую царапину. Заскрипели ремни перевязи, веревка натянулось. Его тряхнуло, неумолимо потянуло вверх. Мычка расслабился, вспоминая, как в подобных случаях ведут себя тела животных. Голова упала на грудь, а руки повисли плетьми. Лицо безмятежно, как и должно быть у мертвеца, голова бессильно болтается, лишь в черепе огненными рунами бьется заполошная мысль - только бы выдержала перевязь!
В плечо больно ударил земляной выступ, крепкие грубые пальцы перехватили за руки, бросили в сторону от ямы. В живот болезнен ткнулись камушки, зубы лязгнули, едва не прикусив язык, но ощущения не вызвали привычного отклика, притупленные взметнувшимся в груди черным вихрем ярости.
Позади затопало. Невидимый спаситель приблизился, остановился рядом, тяжело дыша и отдуваясь. Пальцы ухватили за плечо, рванули. Небо и земля поменялись местами. Подсвеченное воткнутым в землю факелом, во тьме возникло знакомое лицо, ни чуть не изменившееся с последней встречи в корчме. Их взгляды пересеклись, заледеневшие, как небо в зимний полдень, глаза охотника, и тусклые, как отблеск потертых монет в задымленной полутьме трапезной, корчмаря.
Дерюга вздрогнул, в глазах метнулся страх, но тут же исчез. Недобро ухмыльнувшись, корчмарь замедленно произнес:
– Значит все же прикидывался...
ГЛАВА 8
Не двигаясь, и не отрывая взгляда о корчмаря, Мычка холодно поинтересовался:
– Куда увели девушку?
Дерюга окинул оценивающим взглядом собеседника: хрупкая стать, узкие плечи, тонкие черты лица - противником тут и не пахнет, произнес с усмешкой:
– Тебя сейчас должно волновать другое.
– Что же?
– Мычка приподнял бровь, ловя малейшее движение корчмаря.
– Собственная жизнь. Вернее...
– Дерюга оскалился, - смерть.
– Хочешь меня убить?
– произнес Мычка ровно.
– Позволь узнать за что.
Дерюга хохотнул, сказал с презрением:
– Ты, парень хоть и смелый, но дурак. Торговля намного прибыльней, чем сдача комнат и кормежка посетителей... Если понимаешь, о чем я.
Сердце колотится молотом, мышцы переполнены силой настолько, что еще немного - не выдержат, разорвутся на мелкие клочки. Противник могуч и внимателен. Губы шевелятся, глотка извлекает звуки, но глаза смотрят не мигая, прикипев к добыче. Рука помахивает тяжелым тесаком, расслабленно и игриво, но сразу за запястьем начинается переплетение могучих мышц. Миг, и железная игрушка превратится в жестокое орудие, рванется вперед, чтобы рассечь, раскрошить, прервать жизнь случайного свидетеля.
Медленно, только бы не выдать охватившее тело напряжение, губы шевельнулись.
– И за все время ни одной неудачи?
Дерюга пожал плечами.
– Я осторожен. Кто годится на продажу - не возвращается. Кто не годится... не возвращается также. Впрочем, нужно заканчивать. Заболтался я с тобой.
Рука взметнулась, занося тесак для удара. Тускло сверкнуло лезвие, рванулось, целя точно в голову, чтобы закончить за один удар. И одновременно опали невидимые путы. За спиной оружие, что может замедлить, не позволив вовремя совершить движение, и тело рвется изо всех сил, выплескиваясь в движении. Небо и земля меняются местами, и почти сразу же почва сотрясается от могучего удара - тесак достиг земли. Успев занеметь от напряжения, рука разворачивается, поворачивая клинок влипшего в ладонь ножа назад и немного вверх. Вновь рывок. Назад, в прежнее положение. Молниеносный высверк металла. И, разогнанный изо всех сил, нож погружается в плоть до рукояти.
Корчмарь охнул, невольно выпустив тесак, выпрямился. Мычка взлетел следом, с силой ударил по руке, что вновь потянулась к рукояти, выбросил руки вперед, вкладывая в толчок накопленную ярость. Дерюга отступил, нелепо взмахнул руками, пытаясь сохранить равновесие, несколько мгновений балансировал, но край ямы не выдержал, обвалился, увлекая за собой незадачливого хозяина.
Раздувая ноздри, и тяжело дыша, Мычка прошелся взад вперед, прислушиваясь, как из мышц уходит напряжение, а в глубине оседает, сворачивается тугими кольцами змея ярости. Послышался шорох, донесся полурык-полустон. Выхватив факел, Мычка подошел к краю ямы, взглянул вниз. Покатые валуны плеч, побагровевшее от напряжения и ярости лицо, свирепый высверк глаз. Дерюга настолько велик, что заполнил собой все пространство ямы, стоит, не в силах шевельнуться.
– Быстр, паскудник.
– Слова прозвучали тяжело и глухо, словно каждый вздох давался корчмарю с трудом.
– Все хотят жить.
– Мычка пожал плечами.
– Или ты привык, что жертвы сдаются без боя?
Корчмарь не ответил, сказал тускло:
– У меня в боку нож, а руки зажаты стенками ямы... Дай спокойно подохнуть. Уходи.
Мычка кивнул, сказал одобрительно:
– Решил принять смерть достойно? Похвальное решение. Но у меня пара вопросов. По этому... поговорим.
– Пацан, - выдохнул Дерюга презрительно, - удача вскружила голову? Пошел отсюда, нам не о чем говорить.
Мычка ощерил зубы, выдохнул зловеще:
– Ты, видно, привык убивать лишь беззащитных женщин и беспомощных стариков. Да вышла промашка. Не распознал достойного противника.
Ответом стал смех, больше похожий на карканье ворона. Отсмеявшись, Дерюга бросил презрительно:
– Достойный противник? Пацан, я убивал людей задолго до того, как ты появился на свет, и это были вовсе не старики! Тебе улыбнулась удача. Что ж, радуйся, да только, сделай милость, уходи, не звени над ухом, никаких ответов ты не дождешься.