Мытарь

Герцовский Георгий

Интересно, а на каком языке мы разговариваем? На каком языке говорил голос в черной реке? Если, конечно, я не разговаривал сам с собой. Помню, что языки бывают разные, но не помню, как называется мой.

– Войдешь в город, иди прямо, никуда не сворачивай, - говорит сторож.
– Сначала будет усадьба Шквола. К нему как раз не советую. Шквол из касты симютников.

– Кто это - симютники?

– Ты откуда свалился?
– искренне удивляется сторож. Потом внимательно смотрит на меня, на реку, и добавляет: - Из Воздамора, что ли, приплыл? И без лодки?
– Он задумывается, не спуская с меня глаз.
– Это геройство.

– Что такое Воздамор, иллаванта?
– спрашиваю я. Нет смысла пытаться разыгрывать из себя местного.

– Или просто сумасшедший?
– глядя с опаской, рассуждает сторож вполголоса.

– Чем там платят? В гостинице?

– Понятно, чем - деньгами.
– Судя по взгляду смотрителя, он все более убеждается, что я болен на голову.

– Где их взять?
– помогаю я ему окончательно утвердиться в этой догадке.

Сторож пожимает плечами.

– Я дам тебе денег. Иллаванта, - вдруг говорит он с состраданием в голосе.

– Да никакая я не иллаванта!
– начинаю я злиться.
– И не надо мне ваших денег. Скажите, где могу заработать? Может, у вас есть работа какая-нибудь? Лодки покрасить, например?

– Уходи, пожалуйста.
– Он протягивает мне монету.
– На первое время тебе хватит.

Я удивленно пожимаю плечами, но монету беру. Благодарю, прощаюсь и по тропинке поднимаюсь к городу.

За кого он меня принял? За грабителя? Вряд ли. За какого-нибудь чиновника, который пришел с проверкой? А монета - чтобы откупиться? Не похоже. Зачем же тогда дал мне денег? И что за иллаванта, о которой он все время твердил?

Грязная улица, камнями вымощены только тротуары. По проезжей части двигаются телеги с лошадьми. Автомобилей - я помню, что это такие безлошадные кареты - не видно.

Дома в основном деревянные, каменных мало. Но усадьба Шквола как раз из камня. Дом симютника - надеюсь, я когда-нибудь узнаю значение этого слова - отличается от соседних зданий. Он красного цвета, с ярким, вычурным фасадом, призывной табличкой: «Добро пожаловать в "Рай"». На приусадебном участке ухоженные дорожки, цветы, аккуратно постриженные кусты. Рай не рай, но выглядит пристойно, хотя и несколько вызывающе. Во дворе «Рая» тихо, не видно ни обслуги, ни гостей.

«Спят, наверное, постояльцы. Или по городу гуляют», - думаю я.

Продолжаю подъем по улице, идущей вверх от реки. Вскоре вижу еще один постоялый двор. Дом невзрачный, на участке довольно грязно. Забор, табличка с надписью «Пестрая куропатка», даже лошади, привязанные у ворот амбара, - и те выглядят третьесортно. Но судя по веселью и шуму, доносящемуся из окон, а также по количеству тех же лошадей и повозок, оставленных во дворе, понимаю, что эта гостиница популярнее, чем «Рай».

Захожу. Дверь скрипит. Сразу при входе - небольшая трапезная, столов на шесть. Все они заняты. В помещении дымно, шумно, весело. Пахнет пивом и жареным мясом.

Ко мне подходит служащий. Его одежда не выглядит свежей, а туфли потерты и не чищены. Он молод, но уже с залысинами, хотя оставшиеся волосы блестят и тщательно причесаны. В памяти всплывают слова «коридорный» и «половой». По-моему, так называются должности подобных трактирных работников.

– Здравствуйте, - вежливо полукланяется прилизанный.
– Вы хотите поесть или снять комнату?

– Здравствуйте. И то, и другое, - говорю я.
– Надеюсь, этого хватит?
– Протягиваю монету.

– Более чем, - спокойно отвечает коридорный.
– К сожалению, в зале, как видите, совсем нету места. Могу предложить вам поесть на кухне или принести еду прямо в номер?

– В номер, пожалуйста, - отвечаю я. До этого я долгое время был в одиночестве, а теперь на меня свалилось сразу много новых впечатлений и я снова не прочь остаться один. Есть что обдумать.

Тут у меня возникает новый вопрос к себе самому - могу ли я есть? Наверное, да, раз сейчас, например, я чувствую желание опорожнить мочевой пузырь. Значит, мое тело реально и его надо питать и освобождать от лишнего.

Господин приносит меню, состоящее из двух широких листов, но я его даже не открываю - вряд ли быстро разберусь в названиях и составе местных блюд.

– Есть какое-нибудь тушеное мясо с овощами?
– спрашиваю я.

– Хм, - коридорный на секунду задумывается.
– Есть рагу из цесарки с кабачками и помидорами.

– Цесарка?
– пытаюсь я вспомнить.
– Это птица такая?

– Конечно, - коридорный смотрит с удивлением.

– Хорошо, пусть будет рагу. И вина какого-нибудь, - говорю. Мне хочется понять, способно ли мое новое тело на опьянение.

– Есть розовое из Воздамора.

– Отлично.

Служащий «Пестрой куропатки» удаляется, но ко мне сразу подбегает мальчуган лет десяти. Он одет так же, как коридорный, даже чуть аккуратнее.

– Принести багаж, лошадь накормить?
– спрашивает мальчишка.

– Нет у меня, малыш, ни лошади, ни поклажи. Покажи только, где моя комната.

– Пойдемте.

Пока идем по коридору, по звукам и обрывкам разговоров из-за закрытых дверей, понимаю, что гостиница плотно заселена. Мой номер оказывается на третьем, мансардном этаже. Комната довольно чистая. Кровать, шкаф, табуретка и рукомойник. Скрипят половицы.

– Сейчас принесу горячей воды.
– Мальчик подхватывает ведро, стоящее возле рукомойника.

– Спасибо, - говорю я.
– Парень, у меня с собой только одна монета. Если будет сдача, обязательно поделюсь.

– Не надо, - улыбается мальчик.
– Иллаванта!
– И убегает.

«Что за иллаванта такая, в самом деле, - думаю я, устало опускаясь на кровать.
– Божество, что ли, какое? Нет, этот мир - не мой, не тот, который я знал ранее. Если я не выдумал, что вообще знал какой-то».