На 9-ой хребтовой
Шрифт:
– Я тебя прошу, потерпи еще немного. Ты же знаешь, у меня образование не очень большое, мне трудно с ней говорить. Походи с ней еще. И постарайся побыстрее сплавить ее отсюда. На директорском катере можно. Говори ей, что вечером будет норд.
– Ладно уж, - покорился Васиф.
– Ради тебя похожу еще. А если она захочет, чтобы я с ней искупался?
– Лучше не надо. Фейзуллаев узнает - голову мне оторвет.
– Это же не от меня зависит, пойми! Вдруг она будет настаивать? Мне и так не сладко с ней таскаться. Мурад растерялся.
– Ну хорошо, - согласился он.
– Только быстрей. Вот не было печали...
– А она тобой интересуется!
– усмехнулся Васиф.
– Говорит, знает тебя, поэтому а приехала.
– Да, видела раз, - нехотя подтвердил Мурад и, заметив, что Семен и Алиага возвращаются, а Репа пошла к культбудке, торопливо добавил: - Иди, иди к ней.
Васиф, не торопясь, направился вслед за Реной. Но чем дальше он уходил от вышки, тем быстрее шагал, и озабоченность на его лице сменялась нетерпением.
Пока Рена переодевалась в культбудке, он умылся, легонько перекусил и присел на солнышке у той стены, которой не было видно с вышки. Некоторое время он прислушивался к шорохам в культбудке, потом не выдержал:
– Долго же вы переодеваетесь.
– А вы ждете?
– изумилась Рена.
– Я думала, вы уже работаете!
– Какая тут работа...
– А что случилось?
– Я готов сказать еще раз, если вы успели забыть. И вообще я не устану повторять...
– Ой, не начинайте все сначала, прошу вас!
– Я искупаюсь с вами?
– Ни в коем случае! Нарушение техники безопасности.
– Чепуха! Начальство идет на все, чтобы ублажить вас.
– Меня, но не вас!
– возразила Рена. Она вышла из культбудки.
– Оденьтесь, прошу вас, - взмолилась она, увидев, что он уже в трусах.
– Я не хочу, чтобы мое присутствие влияло на обычный ход работы.
– Только разок. Без вас мне никогда не позволят. Обидно же всю жизнь проработать на море и ни разу не искупаться. Будьте добры!-И, разбежавшись, Васиф бросился в воду. Она прыгнула вслед за ним.
Первым их увидел верховой Шихбала.
– Купаются, - сообщил он.
– Мурад выключил двигатель и подошел к краю, причала.
– Вот что значит иметь диплом!
– подмигнул Семей Алиare.
– Если Фейзуллаев узнает, голову мне оторвет, - пожаловался Мурад.
Верзила Алиага молчал. Он вообще был молчаливым человеком. В бурение нанимался летом, на несколько месяцев, чтобы подработать для хозяйства, поэтому своего отношения к происходящим на буровой событиям не высказывал, поддакивал то одному, то другому.
– За такую девку и головы не жалко!
– восхищался Семен.
– Никогда таких не видел, только в кино.
– Кино и есть, - сказал Алиага.
Потом они молча разглядывали полноватую, но стройную фигуру вылезшей из воды Рены.
– Неудобно, - превозмог себя Мурад.
– Увидит...
Они разошлись по своим местам.
Когда Васиф накупался и вышел, Рена уже оделась и что-то записывала в свою тетрадь. Он хотел было еще поговорить с нею, но передумал и, сняв с перил свою одежду, направился к вышке.
– Еле уговорил ее завтра не приезжать!
– крикнул он Мураду.
– Но сегодня никак не хочет раньше нас уехать, с тобой собирается говорить.
Мурад недовольно покачал головой и выключил ротор:
– О чем?
– Не знаю.
– А мне наплевать, - неуверенно сказал Мурад.
– План даю, аварий нету. Не ворую, людей не убиваю. Что она мне сделает? Образования нету? Ну и что же! Мало у нас мастеров без образования? Пусть пишет, что хочет.
– Да не похожа она на плохого человека, - успокоил его Васнф.
...В обеденный перерыв Рене удалось поговорить с Мурадом. Они сидела на краю эстакады, свесив ноги к воде. На разделявшей их газете был разложен обед Мурада - жареное мясо, помидоры, сыр.
– Я отниму у вас совсем мало времени, - надкусывая помидор, сказала Рена. Мурад молча ждал продолжения.
– Не буду скрывать, хочу написать о вас статью. Большой очерк.
Рена сделала небольшую паузу, чтобы выяснить, какое впечатление произвело это на Мурада, но тот как в рот воды набрал,
– А для этого нужно, чтобы вы были откровенны со мной. У меня к вам несколько вопросов. Почему вы не едите? Ешьте, ешьте. Скажите, как вы относитесь к тому, что произошло на вашей улице? Я имею в виду убийство.
Мурад задумался. Вопрос Репы несколько успокоил его, но он продолжал держаться настороже.
– Ну хорошо, я упрощу вам задачу. Ешьте, ешьте. Как вы считаете, прав был этот... как звали убийцу?
– Агабала.
– Да, Агабала. Он прав?
– Нет. Это пережиток.
– Пережиток чего?
– Прошлого. Капитализма.
– Хорошо!
– поддержала его Репа.
– Скажите, а вы могли бы так поступить?
– Нет, - уверенно сказал Мурад.
– Но и Сафарали не прав. Воспользовался тем, что Агабала в тюрьме, а Мишоппа сумасшедший.
– Конечно. Это безнравственно. Но нельзя же конфликты разрешать такими дикими способами.
Мурад согласился, однако всем своим видом дал понять, что и у него есть на этот счет кое-какие соображения.
– Кстати, почему Мишоппа потерял разум? Он всегда был таким?
– Это после войны. Он был самым первым шофером на нашей улице. А после контузии доктора не разрешили ему водить машину. А у нас на улице, кроме меня, Тофика и еще двух-трех все - шоферы. Вот он и сошел с ума.
– Тофик - это сын Аскерова? А чем он занимается?