На 9-ой хребтовой
Шрифт:
Когда Агабале оставалось метров пять до ларька, оттуда выскочил с двумя бутылками Сафарали и побежал через улицу. Агабала бросился за ним.
– Скорей на улицу, - сказал Джангир, - отсюда мы ничего не увидим. Однако все трое остались у балконной двери, потому что Сафарали опять перебежал улицу и оказался возле грузовика и мужчин, играющих в нарды. Он тяжело дышал, живот его бурно вздымался и опускался.
– Не подходи!
– рычал он.
– Дети мои сиротами останутся, не подходи!
Агабала приблизился. В руках его была все та же свернутая в трубку газета.
– Куда ты бежишь?
– спрашивал он почти ласково.
– Люди смотрят, неудобно, - и оглядывался в подтверждение своих слов на людей, которые уже не помнила о приличиях и держались поодаль только из соображений безопасности.
– Клянусь твоей жизнью!
– кричал Сафарали.
– Не подходи!
– Не кричи, - упрашивал Агабала, - тише. Неудобно.
Расстояние между ними сокращалось, несмотря на то, что Сафарали довольно быстро двигался вдоль стены, прижимаясь к ней спиной, а 'Агабала с такой же примерно скоростью шел по мостовой.
– Подожди минутку, - продолжал упрашивать Агабала, - два слова тебе скажу, не больше.
Он сам, очевидно, верил сейчас, что единственно, что ему нужно, это сказать два слова - настолько искренне звучал его голос.
Наконец Сафарали не выдержал и, сильно размахнувшись, кинул в Агабалу одну из бутылок. Тот еле у спал увернуться, и бутылка, чудом не угодив в шедшего следом за Агабалой Мишоппу, со звоном разбилась об асфальт мостовой, зализ ее лимонадом.
Больше они уже не переговаривались. Сафарали, изловчившись, отбил об стенку дно у второй бутылки, и теперь у него из правой руки торчали толстые стеклянные зазубрины. Агабала, чуть пригнувшись, короткими шажками приближался к своему врагу.
Рена бросилась к телефону и торопливо набрала номер милиции. Джангир, не отрываясь, смотрел вниз.
– Незачем, - кинул он ей через плечо, когда она спросила у него адрес, чтобы сообщить дежурному.
– Поздно.
– Адрес, говори адрес, - настаивала Рена.
– Хоть ее спасти надо!
В этот момент Агабала прыгнул на Сафарали и, подставив под удар бутылки левую руку, мгновенно обагрившуюся кровью, с силой ударил своей газетой по голове одноглазого продавца. Сафарали выронил обломок бутылки и, замотав головой, как ослепленный буйвол, рухнул на колени. Газета еще раз опустилась на его голову. Сафарали, словно в недоумении, развел свои могучие руки и повалился на асфальт у камня, на котором милиционер Мустафа по вечерам читал газету.
И сразу набежали люди. Одни отняли у Агабалы завернутый в газету лом и принялись связывать ему руки, другие наклонились к Сафарали.
Милиционер Мустафа долго не решался сквозь плотное кольцо людей приблизиться к убитому и убийце. Он все время повторял:
– Нельзя же так... Ну, нельзя же...
И спрашивал у своей жены, которая не страшилась смотреть на труп:
– Крови много? Я тебя спрашиваю, крови много?..
– Все залито, хлещет. И глаз выскочил, - отвечала Сакина, - стеклянный. И снова лезла в толпу.
Наконец чувство долга взяло верх, и Мустафа начал медленно пробираться к Агабале. И тут как раз подъехала милицейская машина, из нее выскочили четыре милиционера. Мустафа сдал преступника и облегченно вздохнул.
К тему времени, когда Джангир и его гостьи вышли на улицу, Агабала и Сафарали были увезены, маленький круглоголовый мальчуган лег шести поливал из огромного чайника тротуар под своим окном, а люди вновь обрели способность любоваться красивыми девушками.
– Ну что из него вырастет, из этого мальчика?
– сказала Рена.
– Такой же бандит!
– Тише, - прошипел Джангир.
– Сейчас не время для дискуссий. Поспешим.
И опять их разглядывала вся улица.
– Вот до чего доводят такие вещи, - сказал Гасан, глядя вслед Джангиру и девушкам и тыча большим пальцем правой руки туда, где был убит Сафарали. Думаете, у этих стиляжек нет братьев и отцов? А когда они узнают о том, что Джангир их домой к себе водит, думаете, они ему это простят? Такого волка, как Сафарали, видали, как отправили на тот свет? Думаете, с Джангиром будут цацкаться?
– Ничего мы не думаем, - перебил Тофик.
– Мы его предупреждали.
– Значит, надо еще раз предупредить. Всем вместе вправить ему мозги.
Все согласились с тем, что Джангира следует еще раз окончательно предупредить.
– Не принимай это так близко к сердцу, - сказал Гасану Мурад.
– Расскажи лучше о вчерашней поездке в Шалгам. Гасан оживился.
– Прямо отсюда махнул туда, - начал рассказывать он.
– Всю дорогу восемьдесят-девяносто давал, за два часа был там! Захожу в чайхану - народу еще больше, чем в прошлый раз. Выпил два стакана чаю, потом встал и говорю: "В этом паршивом городишке ни одного мужчины нет! Кто с этим не согласен?!" Все молчат, ЯЗЫКИ проглотили, как собаки, боятся меня. Тогда я вышел, сел в машину и - назад. К десяти уже был в гараже.
– А что ты скажешь об Агабале? Вот тебе и шалгамец,- сказал Тофик.
– Да, - согласился Гасан.
– Агабала мужчина. Ну ничего, в следующий раз скажу: "В этих Шалгамах был один мужчина- и того посадили!> Последние слова Гасан проговорил, направляясь к своей машине. Подогнав ее к углу, он приоткрыл дверцу: "Махмуд, ты что, не едешь? Уже десять!"
Махмуд и еще двое заторопились к своим машинам.
– Мурад, - спросил Тофик, - ты завтра работаешь?
– Да.
– Не забудь привезти земли, - напомнил Тофик. Потом, чуть помявшись, добавил: - Отойдем в сторону, небольшое дело.
Они отошли на несколько шагов.
– Ты знаешь, как я тебя уважаю, Мурад, и всю вашу семью, - начал Тофик. И для меня большая честь, что вы согласились отдать за меня Солмаз. И ты знаешь, что, я не такой темный человек, как Гасан, я понимаю, что она студентка, ей и в кино хочется пойти, и в театр, и учатся они вместе, парни и девушки, и все такое.
– Что "все такое"?
– нахмурился Мурад.