На грани ночи
Шрифт:
Винсент вздохнул. Откуда Дэвид Силбер берет силы и решимость? Проклятье! Он уже был у него на крючке, но вдруг выскользнул. Его опущенные плечи поднялись. Он сидел теперь выпрямившийся, с крепко сжатыми губами.
— Мне сказали, что в полночь произойдет какое-то зрелище, — выговорил Силбер довольно твердым голосом. Он выдержал пристальный взгляд Винсента. — Насколько я понимаю, оно произошло.
Ответа не было.
— Я получил инструкцию передать вам, чтобы вы посмотрели на ту гору, на Горгонио, в полночь. После этого мне поручено сказать, чтобы вы отправили меня по указанному маршруту из страны в течение двадцати четырех
Теперь Винсент понял.
— А если мы откажемся? — гаркнул Винсент. — Что тогда?
Силбер молчал.
— Что произойдет тогда?! — заорал Винсент прямо ему в лицо.
— Я…. я…
Силбер запнулся. Прежде чем заговорить, ему нужно было точно вспомнить полученные инструкции. Припомнить слова следующего сообщения.
— Они… они сказали, что произойдет ещё одно… одно… зрелище… Я…
— Будь ты проклят, выбалтывай же свою мерзость до конца!
Силбер был похож на испуганного, загнанного в глухой угол зверя.
— Где оно произойдет, где?!
— Они… не сказали. Я не знаю… Ближе к дому. Такая была инструкция — передать вам, что оно произойдет ближе к дому. Я не знаю, о чём идёт речь, то есть…
— Я скажу тебе, о чём идет речь, подлый предатель!
Осталось ли хоть что-нибудь человеческое в этой изъеденной болезнями оболочке? Винсент подал знак, и ему принесли газету. Все средства были пущены в ход, чтобы заставить «Сан-Франциско кроникл» специально напечатать в единственном экземпляре такую первую страницу.
Винсент швырнул газету в лицо Дэвиду Силберу.
Набранные красным заголовки впивались ему в глаза.
«Три миллиона погибших! Атомная бомба разрушила Лос-Анджелес!»
Дэвид Силбер всхлипнул.
Вот и наступил момент для решительного удара, подумал Винсент. Теперь надо оставить его одного. Пусть его собственный мозг работает над этим. Мы не можем найти к нему подход. Мы не можем применить к нему силу. Единственный человек, который может найти подход к Силберу, это сам Силбер.
Винсент обошел вокруг стола и вырвал газету из рук Силбера. Потом сердито махнул охранникам:
— Уберите эту тварь с моих глаз!
«Разве мы просто стадо овец? Разве мы заложники в какой-то страшной политической игре? Почему нет ответов на эти вопросы? Почему президент где-то скрывается, если в его призывах доверять правительству есть хоть доля правды? Почему не выплачен выкуп? Почему? Почему?! Разве жизнь американца так мало стоит, разве все мы такие ничтожные, что наше правительство не желает выплатить какую-то сотню миллионов долларов ради того, чтобы наши города были в безопасности, чтобы мы могли возвратиться в них? Я заявляю: ещё до окончания этой кризисной ситуации наступит время расплаты. Я, как и многие наши журналисты, сделаю всё, что в моих силах, лишь бы отдать под суд президента Даулинга как государственного преступника. И все вы обязаны поддерживать нас в этом. Президент не пожелал позаботиться о нашей безопасности. Он, видите ли, не желает делать уступки шантажистам. Он, который находится в полной безопасности, где-то в подземном бункере из стали и бетона, — он советует нам не терять веры, не поддаваться панике! Он говорит это нам в условиях, когда сам надежно защищен, а народ оставлен на потеху атомной смерти.
Человек, который каждый божий день тратит в Азии сто миллионов долларов, не желает выплатить цену только одного такого дня, чтобы спасти
Знала ли когда-нибудь история подобное лицемерие?! Приходилось ли когда-нибудь американцам так дешево отдавать жизнь?! День расплаты приближается…»
— Проклятье! Я за то, чтобы испробовать эти препараты!
Роберт Винсент посмотрел на возбужденное лицо своего помощника. Даже на невозмутимого Керби начала действовать безвыходность ситуации. Как и другие, он готов был ухватиться за соломинку, как утопающий. Как заставить Дэвида Силбера заговорить? Ведь невозможно было применить против него силу. Никаких побоев, никаких пыток, хотя Керби дошел уже до предела и готов был на всё, лишь бы только вытянуть из Силбера сведения, необходимые для спасения миллионов людей. Он сердился на себя за одни только подобные мысли, ведь было очевидно, что Силбер не выдержит даже одного удара. Лью Керби боялся и думать о том, что он мог бы натворить. Но, черт возьми, невыносимо вот так сидеть и ждать.
Существовали и другие возможности. Неожиданно к ним явился Нийл Кук из ЦРУ. Он не стал терять времени на пустые разговоры. Только спросил, как обстоят дела на данный момент, и Лью Керби рассказал ему. Кук глубокомысленно кивнул и изъявил желание увидеть Винсента и выложил ему всё напрямик.
— Вы видите этот чемодан? Я прихватил его с собой, ибо в нём то, в чем вы сейчас нуждаетесь.
Винсент поднял брови в молчаливом вопросе.
— Медикаменты, — объяснил Нийл Кук. — Самые лучшие из тех, что мы имеем. Такие, которые мы применяем, никогда не сознаваясь в этом. И не вздумайте нести мне все те душеспасительные глупости по поводу этики, морали или ещё какой-нибудь дряни. У вас свои методы, у нас свои, мы вынуждены к ним прибегать. Я прибыл сюда не для того, чтобы рвать на себе волосы или вести дискуссию о наших профессиональных верованиях, а для того, чтобы помочь всем нам выкарабкаться из труднейшего положения, в какое мы когда-либо попадали. И, кстати, я тут неофициально. Это моя сугубо личная идея. Никто больше об этом не знает. И не узнает никогда.
Наступила тишина. Наконец Винсент вздохнул. Он понимал, что не имеет права — ведь на чаше весов миллионы жизней — просто так взять и выпроводить Кука вместе с его препаратами.
— А что там у вас? — спросил Винсент, показывая на чемодан.
— Ничего смертельного, если вы это имеете в виду, — буркнул Кук.
— Да я совсем не об этом, — возразил Винсент. — Просто скажите мне, что там у вас такое.
— Начну с новой сыворотки… «Сыворотка правды», если можно её так назвать. Достаточно сделать ему лишь одну инъекцию, и врать он уже не сможет. Ничто в мире не помешает ему выложить нам всю правду.
— Дело не в том, Кук, — спокойно ответил Винсент. — Он нам не врёт.
— Но этот же укол заставит его говорить! — сердито выкрикнул Кук. — Он запоёт у нас как канарейка, посаженная на сковородку. Он просто не сможет молчать, если ему впрыснуть это. Он вынужден будет заговорить и при этом не сможет врать или уклоняться от вопросов! Так какого же дьявола вам ещё…
Винсент жестом попросил его замолчать и вызвал свою секретаршу.
— Миссис Беннет, будьте добры, попросите сюда доктора Уэллса. Скажите ему, что это неотложно. Да, благодарю.